Те, кого нет

Когда Валентин ушел, Наташа натянула джинсы и собственную, далеко не свежую, черную футболку, набросила плед на раскладное кресло, в котором провела ночь с Валентином, и направилась в кухню.

Там было чисто и свежо от приоткрытого окна. Но для начала она умылась и с особым рвением вычистила зубы. Сварила чашку крепкого кофе и выкурила сигарету из пачки, принадлежавшей Александре, — так, кажется, звали хозяйку дома. Сигареты были слабые, незнакомой марки, тонкие, но приятные на выдохе.

Курить ее научила Анюта на втором месяце пребывания в колонии.

Вспомнив о подруге, Наташа снова попробовала дозвониться, но трубку у Анюты не брали. Звонить с городского на мобильный она не рискнула — телефон чужой, а это деньги. Тогда она вернулась в комнату Валентина — поискать зарядное устройство и вернуть старенькую «Моторолу» к жизни. Устройство обнаружилось в нижнем ящике компьютерного стола, но не подошло.

Наташа опустилась в кресло перед столом. Взгляд ее упал на нетбук. Чуть помедлив, она протянула руку и откинула крышку. С любого городского портала, если, конечно, интернет подключен, можно сбросить Анюте эсэмэску.

Компьютер загрузился в полминуты, но сразу затребовал пароль. Повозившись, Наташа определила, что пароль этот — восьмизначный. В принципе, количество символов совпадало с числом букв в имени «Валентин», но само по себе это еще ничего не значило. Владелец у компьютера был крученый, с фантазиями, и в голову ему могло взбрести все что угодно. Однако попробовать стоило.

На всякий случай она перевернула нетбук и осмотрела днище. Потом открыла дисковод и бросила беглый взгляд на каретку. В этих местах кое-кто записывает пароли, в особенности важные, не надеясь на память. Раньше это не раз ей помогало, но только не сейчас. Отсюда вывод: пароль, которым пользуется Валентин, забыть невозможно. Все-таки имя. Но тут масса вариантов.

Их она и перепробовала. Основные комбинации русских и латинских букв, из которых состоит имя «Валентин». Обратное чтение, перестановки слогов. Цифровая интерпретация.

Ничего не получалось. Компьютер отругивался и не желал пускать ее дальше. Пока Наташу не осенило. Язык!

Старая фишка. Включить английский, а имя набрать на русской клавиатуре. Или наоборот.

«Наоборот» сработало сразу. Операционная система загрузилась. Инет работал, но перед тем, как найти портал, с которого можно бесплатно посылать сообщения на мобилки, она не удержалась, полюбопытствовала — что тут у скромного проводника. Открыла подряд несколько файлов, пробежала тексты, споткнулась об картинки и видео, после которых сразу же запустила почтовую программу и бегло просмотрела несколько входящих и исходящих, борясь одновременно с тошнотой и страхом, что ее за этим застанут.

Анюта окончательно вылетела у нее из головы. Наташа поспешно выключила компьютер и заметалась по комнате, собирая свои вещи, потому что дальше оставаться здесь нельзя было ни минуты. Как в бараке с больными сибирской язвой.

Спустя самое короткое время она шагнула на лестничную площадку. Позади звучно защелкнулся язычок автоматического замка. Путь был свободен.

Но настоящую полную свободу и грусть она ощутила лишь тогда, когда оказалась со своим трепаным рюкзачком в двух кварталах от этого дома. На ходу мелькнула мысль о матери — уже не виноватая, а спокойная, потому что мать все-таки должна ее понять.

На улице никто не обращал на Наташу внимания. Она была такой же, как все, — шла по собственному маршруту, не в строю, не боялась улыбнуться некстати или обронить не то слово, никто здесь не имел права затащить ее в вонючий нужник в бараке, придавить к стене и прошипеть в лицо: «Хорош выпендриваться, сучка!»

Она не видела города больше двух лет, и, странное дело, он не оглушил ее, не вызвал раздражения или чувства потерянности. Наташа с удовольствием спустилась в прохладный вестибюль метро и через полчаса добралась до спального района, где обитала единственная ее близкая приятельница.

Анюта, к ее полному изумлению, оказалась дома.

Из телефонного разговора Наташа знала все здешние новости. О том, что единственный младший брат Анюты, ровесник Наташи, снова, кретин безмозглый, под следствием, что Анютин сожитель подался в Россию на заработки до Нового года, потому что вбил себе в голову жениться на ней, а также о том, что мать подружки выписалась из квартиры, поселилась в Старых Шаурах у тетки Муси, больной раком желудка, и завела кучу коз. И теперь, когда Наташу с ликующими воплями, не дав рта раскрыть, втащили на крохотную кухоньку, сунули в руки чашку с заваренным как деготь чаем и сигарету, предстояло выслушать все остальное.

Как оказалось, Анна твердо стояла на ногах, с прошлым было покончено.

— Я, подруга, теперь могу предстать перед Господом с чистой совестью, — с важностью заявила Анюта. — Хоть сию минуту.

— Рано ты, мать, собралась на это свидание, — улыбнулась Наташа.

— Может, и рано, да только знаешь, что я тебе скажу? Как-то оно беспокойно.

— Что беспокойно?

— Жить по-человечески. Мы с моим младшим ни секунды о смерти не думали, когда лезли на ту фирму. А ведь там охрана с помповыми стволами. Прибить — на раз. Лихие были, хотелось пожить красиво хоть недолго. А теперь, — Анюта щелчком отправила окурок в открытое окно, — теперь я, Натуся, даже дорогу с опаской перехожу. Стою столбом по полчаса и таращу глаза от страха. И рожать боюсь, а мой благоверный ноет: подавай ему мальчишку. А потом — девчонку… Ладно, проехали… Пошли в комнату, там у меня шкаф, подберешь себе чего-нибудь…

— Что, мой прикид совсем не годится?

— Мы, Наталья, завтра идем устраивать тебя в агентство. Надо выглядеть солидно. Ты же за деньгами или как?

— Ну, и за ними тоже… Я, вообще-то, к тебе приехала, Аня. Больше пока некуда. — Все это они уже не раз обсуждали накануне Анютиного выхода на волю. — Кое-что и у меня есть. Джинсы, там, светлые, то-се… — Наташа искоса оглядела сбитую, полногрудую фигуру своей приятельницы. — Да и размеры у нас с тобой… гм… не особенно совпадают.

— Тогда спустимся в сток и нароем тебе барахла…

Второй человек за сегодня пытался навязать ей какой-то другой образ.

— Не пойду, — сказала Наташа. — Найдется какой-нибудь халатик? Я постираю то, что на мне, и лягу немного подремать, если можно. Устала как собака. Дай мне свой мобильный, я позвоню маме, а вечером пополню тебе счет. Да — и одолжи мне немного денег, чтобы я не чувствовала себя нахлебницей… И что там еще за агентство, где нужно выглядеть, как ты говоришь, «солидно»?

— Не заводись, да? — Анюта прищурилась. — Я-то помню, что ты у нас гордая, из интеллигенции. Взаймы на первое время дам. В остальном — делай что хочешь, носи что хочешь — хоть голышом шляйся… Агентство называется «Фрекен Бок». Заправляет там одна жуликоватая дама лет под пятьдесят, вся в золоте, похоже, из конторских. Я с нею о тебе говорила — возьмет, никуда не денется. Нанимает дур вроде нас с тобой — убирать квартиры и загородные дома крутым. Мыть окна, драить унитазы, полировать плитку. Чистить картошку и всякое такое. Клининг называется. Платит средне, но если понравишься какой-то хозяйке, та может тебя нанять напрямую, без всякой фрекен. Тогда совсем другое дело. Вот меня, к примеру, — Анюта оживилась, — ты не поверишь, Наталья! — один раз погнали прямиком к областному прокурору. У него в Шаурах — там недалеко моя матушка теперь крестьянствует — особнячище. Типа небоскреб. Я три дня подряд отпахала, а ночевала у матери. Остались премного нами довольны…　

Анюта вдруг примолкла, соображая.

— Слушай! А это идея! Давай погодим пока с агентством. Потрудись-ка ты завтра вместо меня, а я съезжу своего младшего придурка проведаю. Пока то да се, глядишь — живые бабки на руки. Ты как?

— Это у прокурора, что ли?

— Да нет. Он меня отрекомендовал какому-то полковнику. Адрес дам. Не ближний свет, ехать часа два, но того стоит. Переночуешь, если понадобится, у моих родичей. Ну что, согласна?

— Еще бы!

— Вот и ладненько. Давай, располагайся как дома, а я пока жратвой займусь…

Все вроде бы начинало складываться.

Наташа так и сказала матери, преодолев наконец ее отчаянное сопротивление планам дочери. Она даже не назвала город, в котором придется прожить неизвестно сколько, но добавила единственное: Рождество будем праздновать вместе.

Велела передать привет Андрею Петровичу, секунду подумала и попросила никому, кто бы он ни был, не давать номер ее мобильного.

Часть вторая