Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Он замолк, переводя дух. Избегая его взгляда, Олимпиада повернулась к окну и тоже несколько мгновений молчала. Потом проговорила:

– Ладно. Я пошлю в Афины Ореоса, моего секретаря. Это человек мудрый и осмотрительный.

– Прекрасный выбор, – одобрил Филипп, не ожидавший такой готовности.

– Могу я еще что-нибудь сделать для тебя? – спросила царица, но он холодным и отчужденным голосом ответил:

– Хотел сообщить тебе, что через несколько дней я еду в Миезу.

Лицо Олимпиады вдруг изменилось, ее бледные щеки порозовели.

– Привезу Александра домой, – добавил царь.

Царица закрыла лицо руками, но не смогла скрыть нахлынувших чувств.

– Ты даже не спрашиваешь, поужинал ли я, – сказал Филипп.

Олимпиада подняла влажные глаза.

– Поужинал ли ты? – повторила она тем же тоном.

– Нет. Я… я надеялся, что ты попросишь меня остаться.

Царица потупилась:

– Сегодня я неважно себя чувствую. Мне очень жаль.

Филипп закусил губу и вышел, хлопнув дверью.

Олимпиада прислонилась к стене, словно ее вдруг покинули силы, и слушала, как тяжелые шаги раздались в коридоре и затихли внизу.