Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Александр вышел и отправился в палаты матери, но на галерее встретил Клеопатру, в прекраснейшем ионическом пеплосе с вышивкой; она спускалась по лестнице в сопровождении двух служанок, несущих объемистую корзину.

– Значит, ты и правда уезжаешь, – сказал он.

– Отправляюсь в святилище Артемиды, пожертвовать богине мои детские игрушки и куклы, – ответила сестра, кивнув на корзину.

– Да, ты уже взрослая. Время пролетело быстро. Ты жертвуешь ей все?

Клеопатра улыбнулась:

– Не совсем… Помнишь ту египетскую куколку с гнущимися руками и ногами и ящичком всяких принадлежностей, которую папа подарил мне на день рождения?

– Да, кажется, припоминаю, – ответил Александр, напрягая память.

– Вот ее я придержу. Богиня меня простит, как думаешь?

– О, в этом я не сомневаюсь. Счастливого пути, сестренка.

Клеопатра поцеловала его в щеку и быстро спустилась по лестнице; за ней последовали служанки. Они подошли к караульному помещению, где дожидалась повозка и эскорт во главе с Пердиккой.

– Но мне не хочется ехать в повозке, – пожаловалась Клеопатра. – Нельзя ли поехать верхом?

Пердикка покачал головой:

– У меня приказ… И потом, как ты поедешь верхом в таком наряде, царевна?

Клеопатра приподняла до подбородка край пеплоса и показала, что под ним короткий-короткий хитон:

– Видишь? Похожа на царицу амазонок?

Пердикка стал пунцовым.

– Вижу, царевна, – проговорил он, глотнув.

– Ну так что? – Она позволила пеплосу упасть до щиколоток.

Пердикка вздохнул:

– Ты знаешь, что я не могу ни в чем тебе отказать. Но давай сделаем так: сейчас ты поедешь в повозке, а потом, когда нас никто не увидит, сядешь верхом. А в повозку устроим… кого-нибудь из моих воинов. Ему будет не так плохо с твоими служанками.

– Прекрасно! – обрадовалась девушка.

Они отправились, когда солнце начинало выглядывать из-за Родопов, и выехали на дорогу, ведущую на север, в Европу. Храм Артемиды возвышался на полпути над перешейком, разделявшим два одинаковых озера, в месте необычайной красоты.

Как только выехали за пределы видимости, Клеопатра крикнула, чтобы остановились, на глазах удивленного эскорта сняла пеплос и села на коня одного из воинов, которому уступила свое место в повозке. И под визг служанок все отправились дальше.

– Видишь? – заметила Клеопатра. – Так гораздо веселее для всех.

Пердикка кивнул, стараясь смотреть прямо перед собой, но глаза его то и дело обращались к голым ногам царевны, которые колыхались в такт шагам коня. Это зрелище вызывало у него головокружение.

– Мне жаль, что я доставила тебе такие хлопоты, – извинилась девушка.

– Никаких хлопот, – ответил Пердикка. – Наоборот… Мне пришлось самому попроситься.

– Правда? – спросила Клеопатра, тайком взглянув на него.

Пердикка кивнул, еще более смутившись.

– Я благодарна тебе за это. Мне тоже приятно, что именно ты меня сопровождаешь. Я знаю, что ты очень храбрый.

Юноша ощутил, как сердце подкатывает к самому горлу, но приложил все силы, чтобы не выдать своих чувств. Кроме прочего, еще и потому, что за ним наблюдали подчиненные.

Когда солнце поднялось высоко, они остановились позавтракать в тени дерева, и Пердикка попросил Клеопатру слезть с коня и снова сесть в повозку: не хватало еще так приехать в святилище.

– Ты прав, – признала девушка.

Она высадила телохранителя из повозки и надела церемониальный пеплос.

К храму они подъехали после полудня. Клеопатра вошла, за ней последовали служанки с корзиной. Они вместе подошли к статуе Артемиды, высеченной из дерева и раскрашенной, прекрасной и очень древней, и царевна выложила к ее ногам игрушки, кукол, маленькие амфоры и чашечки, после чего обратилась:

– Богиня-девственница, вот оставляю у твоих ног воспоминания о моем детстве и прошу тебя сжалиться надо мной за то, что я не имею силы воли остаться девственницей, как ты. Удовлетворись, умоляю тебя, этими дарами и не завидуй мне за то, что я хочу наслаждаться жизнью и любовью.

Она щедро пожертвовала жрецам святилища и удалилась.

Место отличалось необычайной красотой: маленький храм, окруженный розовыми кустами, возвышался над зеленым-зеленым лугом и отражался в двух одинаковых озерах справа и слева, голубых, как смотрящие в небо глаза.

К царевне подошел Пердикка:

– Я приготовил тебе и твоим служанкам место для ночлега, здесь, в гостевой комнате храма.

– А ты?

– Я буду оберегать твой сон, госпожа.

Девушка опустила голову:

– Всю ночь?

– Конечно. Всю ночь. Я отвечаю за…

Клеопатра с улыбкой подняла на него глаза:

– Я знаю, ты очень храбрый, Пердикка, но мне не нравится, что ты всю ночь будешь на страже. Я подумала…

– Что ты подумала, госпожа? – спросил юноша с возрастающим волнением.

– Что… если будет скучно… ты мог бы подняться ко мне, мы бы поболтали вдвоем.

– О, это великая радость и честь для меня, и…

– Тогда я оставлю дверь открытой.

Она снова улыбнулась, подмигнула и побежала к своим служанкам, игравшим в мяч на лугу среди цветущих роз.