Стюардесса

Глава 18

Адлерский аэропорт был переполнен. Желающие улететь штурмовали окошко справочной, на табло напротив номеров рейсов мигали зеленые буквы: «Вылет задерживается». В зале ожидания были заняты все кресла, проходы заставлены сумками и баулами, измученные пассажиры сидели даже на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы.

Динка с трудом прорвалась к дежурному.

— Нет-нет, даже не просите! — не успев выслушать, сразу отказал он. — У меня тут люди с грудными детьми, с телеграммами на похороны…

— Но мне ведь на работу, — жалобно сказала Динка. — У меня вечером рейс. Мне позарез надо в Москву.

Только из корпоративной солидарности он выдал ей посадочный талон, но гарантировать, что самолет взлетит в ближайшие несколько часов или даже дней, не мог.

В Сочи было объявлено штормовое предупреждение, но и без предупреждения было ясно, что непогода разгулялась вовсю. С моря дул порывистый шквальный ветер, волны вздымались на высоту двухэтажного дома и перехлестывали через парапет, заливая набережную. Но не ветер был всему виной. Просто в Сочи в начале зимы случилось непредвиденное — выпал снег.

Для южного курорта это оказалось стихийным бедствием. Обильный снегопад за несколько часов покрыл город десятисантиметровым слоем тяжелого, мокрого снега. Его тяжесть не выдерживали тонкие ветки нежных магнолий и южных акаций.

Рейс, которым с утра прилетела Динка, оказался последним, который смог принять аэропорт. Снегоуборочная техника не справлялась, и вскоре все взлетно-посадочные полосы оказались под снегом. К тому же взлет затруднял сильный боковой ветер.

Динка с трудом нашла таксиста, который согласился не только отвезти ее в город, но и вернуться обратно в аэропорт. Его можно было понять: дороги превратились в труднопроходимую кашу, а в центре пришлось пробираться чуть ли не вплавь. Чтобы снег быстрее таял, городские власти поливали улицы морской водой, поэтому вдоль обочин дорог неслись бурные мутные потоки, а жители, рискнувшие выбраться из дома, укутывали ноги до колен в самодельные бахилы из полиэтиленовых пакетов.

Город представлял собой жалкое зрелище. Упругие зеленые пальмы сгибались под тяжестью снежных шапок, как старушки, стройные красавцы кипарисы ломались, распластывая по дороге ажурные голубоватые ветви.

Особенно поразила Динку огромная очередь за хлебом. Как в блокадном Ленинграде.

— А что вы думаете? — поймал ее удивленный взгляд водитель. — В горах на ЛЭП провода оборвались, так что теперь недели две город без света будет. А в пекарнях у нас в основном электропечи.

Динка вспомнила о мигающем табло в аэропорту.

— А у них автономная подстанция есть, — пояснил водитель. — Но ее тоже ненадолго хватит.

К дому Вадика дорога поднималась в гору. У начала подъема таксист остановился и решительно объявил:

— Дальше не поеду. Там каток сплошной. Могу здесь подождать, если хочешь. Но не больше получаса.

— Да здесь всего два квартала, — заверила Динка.

Он скептически усмехнулся:

— Ну-ну, счастливо.

…К вечеру ветер утих, снегопад прекратился.

Стоя у окна аэровокзала, Динка смотрела, как по полю медленно ползут красивые импортные снегоочистители. Впереди них натужно рычал родной, обшарпанный бульдозер. Он вгрызался железным носом в снег и с усилием сдвигал его в сторону огромными пластами. А импортные красавцы уже просто подбирали эти отвалы и эффектной струйкой пересыпали в кузова двух самосвалов.

Освещение в аэропорту работало вполнакала, табло отключили, оставались только объявления по громкой связи. Кафе и буфеты продавали только бутерброды и ледяной сок. А в такую погоду ужасно хотелось чего-нибудь горячего.

Динка посмотрела на часы. Полный пролет. До отправки ее рейса из Шереметьева оставалось два часа. Сейчас уже вовсю идет предполетная суета. Вот уж девочки ее костерят! А Антон… Что он думает?

Интересно, он хоть искал ее? Или спокойно сел в машину и уехал, даже и не вспомнив о ней?

И вообще, ведь ее могли убить там, в лесу. Мама начала бы волноваться не раньше чем через недельку. Динка сама ее приучила к своим длительным отлучкам.

Динка с грустью подумала, что Антон ее даже не пытался разыскать. Иначе на автоответчике был бы записан его звонок. Это что же, с глаз долой — из сердца вон?

От этой мысли почему-то не было больно. Динка восприняла ее спокойно, как данность, словно заранее чувствовала, чем все может кончиться. Наверное, просто сработала потаенная женская интуиция. Ведь Антон прожил семь лет с Наташкой, а потом с легкостью, без объяснений, сменил ее на Дину. Так с какой же стати ей ждать, что с ней он поступит иначе?

Интересно, что он делал, когда ее чуть не убили в лесу? Принимал ванну с ароматной пеной? Пил янтарный коньяк, согревая его в ладонях? Лежал на мягком кожаном диване, лениво щелкая пультом телевизора?

От усталости Динка едва держалась на ногах. В толчее и суете аэровокзала она больше всего беспокоилась о сохранности своей сумочки, крепко прижимала ее к боку, намотав ремешок на руку. Она боялась, что отключится и выронит ее или сумку просто вытянут: такое скопление нервничающего народа — раздолье для карманников.

Хотя вряд ли ее сумочка могла привлечь чье-то внимание, потому что, обшарпанная, с потертым ремешком, она выглядела как туристический рюкзак. Покупать новую было некогда, и Динка нашла ее на антресолях взамен потерянной в лесу.

Динка чуть не прозевала объявление о долгожданной посадке.

Бульдозер и трейдеры уже убрались с полосы, а в зале на регистрации столпилась огромная, безразмерная, орущая очередь.

Динке пришлось изрядно поработать локтями, пока она сумела пробиться к стойке, зарегистрироваться и попасть в битком набитый накопитель.

Как ни странно, на поле к трапу выстроилась примерная, молчаливая очередь. Видимо, после долгого ожидания и взятия приступом контроля сил ни у кого уже не осталось.

Динка тоже едва держалась на ногах. Она медленно продвигалась к трапу, не отводя глаз от плотной спины стоящего впереди мужчины. И вдруг услышала над ухом знакомый до боли голос своей бывшей напарницы:

— Гляди, кто пожаловал?! Принцесса наша!

Зинаида Андреевна всплеснула руками и подмигнула Ольге.

— Ты уволилась, что ли? — без интереса спросила та, разглядывая Динкин билет.

— С чего ты взяла?

— А что ж летишь не по требованию?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — огрызнулась Динка. — Посадка по билетам? Или на свободные?

— Упаси боже! — скривилась Зинаида. — Конечно, по билетам. Как принято в мировой практике.

Динка не удостоила ее взглядом. Поднялась в салон и села на свое место. Как назло, ей попалось самое неудобное, посередине. Но меняться она не стала из принципа. Хотя ей было очень неуютно оттого, что с обеих сторон сидят посторонние люди, а у нее на коленках, в сумочке, лежит такая сумма…

Ей повезло, Вадик был на работе. Динка просунула руку сквозь штакетник забора, повернула щеколду калитки и вошла во двор. Но едва она приблизилась к сараю, как через соседний заборчик перегнулась любопытная соседка. Она вешала в своем дворе белье и с интересом наблюдала за Динкой.

— А вы к кому? — пронзительным голосом осведомилась она.

— К Вадику. — Динка спустилась с крыльца. — Странно, он говорил, что будет меня ждать. А! В сарае должен быть ключ! — воскликнула она и тут же быстро глянула на соседку: — Ой! Вы только никому не говорите!

— Да ладно, — махнула рукой та. — У нас все под ковриками оставляют.

Динка вошла в сарай, быстро вынула из тайника сверток, спрятала в сумочку, вышла и обескураженно развела руками:

— Нет ничего… Странно. Должен был оставить… Ну ладно…

Она направилась к калитке, едва сдерживаясь, чтоб не идти слишком быстро.

Таксист оказался прав: по крутому обледеневшему склону Динка взбиралась вверх минут двадцать, а теперь с ужасом думала о том, как ей придется спускаться. Не дай бог, он не дождется и уедет. В городе вряд ли кого поймаешь: она уже заметила, что на улицах подозрительно пустынно.

Соседка крикнула:

— А что передать? Вы скажите мне.

— Передайте, Таня заходила. Из «Жемчужины». Он поймет, — ответила Динка.

Пусть Вадик поломает голову, что за Таня его разыскивала. А впрочем, кто его знает. Может, Динка и попала пальцем в небо. В ее отсутствие могли быть и Таня, и Аня, и десяток других девочек. Зато если начнет интересоваться кто-нибудь другой, то о визите Динки он не узнает.

Таксист ее все же дождался, правда, заломил за обратную дорогу тройную цену.

— Отдыхала, что ли, — проходя мимо, перегнулась к ней Зинаида. — Не повезло с погодкой, да?

— Да, не повезло, — вздохнула Динка. Пусть порадуется чужому горю.

— Небось в «Жемчужине» останавливалась? Или в «Лазурной»?

— На какие шиши? — хмыкнула Динка, покрепче сжимая сумочку с баксами. — В загородном пансионате. А там сейчас ни света, ни еды, даже чаю не попьешь.

— Кошмар, — с фальшивым сочувствием согласилась Зинаида.

К пилотской кабине прошел штурман Василий Ильич. Динка заметила, что на лице его стало еще больше болезненных красных прожилок. Он сутулился и зябко поеживался. С бодуна колотун, что ли? Далеко ли улетим с таким штурманом, да еще в такую погодку?

Самолет оторвался от земли, не успев пробежать полосу до конца. Дядя Коля поторопился поднять машину вверх или снег не весь расчистили?

Динка заглянула через плечо соседки в иллюминатор. Через несколько минут полета вокруг корпуса самолета сгустились тяжелые облака, несущие на город очередной снегопад. Сразу начало болтать. Маленький Як швыряло вверх-вниз, казалось, чуть-чуть — и он сорвется в штопор.

Позади надрывно заплакал ребенок, громко жалуясь, что ушки болят. У Динки тоже уши заложило, приходилось постоянно напрягать горло и судорожно сглатывать, чтоб освободиться от болезненного давления.

Ольга пронесла по салону поднос с водой, но почти никто пить не захотел, а вскоре пришлось раздавать пакеты.

Динкина соседка с трудом уместила в узком кресле огромный живот. Она привалилась головой к стенке и при каждой воздушной яме тихо постанывала. Живот она обхватила руками, словно драгоценную вазу, которую боялась разбить. Вот она вдруг сжала его, скорчилась от боли и прошептала испуганно:

— Ой, мамочка…

— Что с вами? Схватки? — склонилась к ней Динка.

— Ой, кажется…

Соседка подняла на Динку глаза, и она увидела, что той от силы лет двадцать. Круглые девчоночьи глаза были наполнены болью и ужасом. Она не понимала до конца, что с ней происходит, и от этого боялась еще больше.

— Что мне делать?! — Она вцепилась в Динкину руку.

Динка не выдержала, поднялась с места и направилась в знакомый закуток, хорошо изученный за пять лет.

Новенькая сидела в углу бледная, в лице ни кровинки, и сама с трудом удерживала тошноту. А Зинаида зачем-то резала ветчину на бутерброды. Рейс был коротким, обед пассажирам был не положен, но посреди полета стюардессы обычно предлагали купить закуски, чипсы, соки. И Зинаида Андреевна наивно полагала, что при такой болтанке кто-то захочет есть.