Стюардесса

Глава 30

Весь мир потерял цвета. Остался только один — белый. Блестящий, маслянистый — если посмотреть вбок, матовый, шероховатый — если вверх, а когда скосишь глаза чуть ниже носа — упрешься взглядом в шуршащую крахмальную белизну.

Наталья осторожно водила глазами по кругу. Раз она различает оттенки белого, значит, все-таки не ослепла. Но что-то с ней все же случилось. Что? Где она?

Голова не поворачивалась, и разглядеть что-то еще, то, что не попадало в пределы ее поля зрения, она не могла. И вообще, какое-то странное ощущение, что от нее только глаза и остались. Она — это глаза. И все, больше ничего Наталья не чувствовала. Ни рук, ни ног, ни туловища. Не было ни боли, ни тяжести, ни онемения — ничего.

«Я есть, или меня нет? Кто я? И что именно составляет мое «я»? Из чего я состою? Что собой представляю? Я живу или уже нет?»

Наталья закрыла глаза. Мир потух. Стало темно, только расплывчатые красноватые круги и пятна сменяли друг друга под сомкнутыми веками. Открыла глаза — свет. Белизна.

Белый свет… Она на белом свете. Она жива.

Наташа не помнила даже, кто она, как ее зовут, что с ней случилось. Память тоже была белой и пустой, как чистый лист.

Что-то скрипнуло сбоку, раздались шаги, и Наталья с удивлением обнаружила, что кроме зрения у нее есть еще и слух. Что мир не только состоит из белого и черного, но еще и звучит, и она эти звуки различает.

— Смотрите, глаза открыла! — сказал где-то вверху низкий женский голос. — Молодец, девочка. Цепкая.

Чье-то лицо, незнакомое, склонилось над Натальей. Сдвинутая на лоб темно-зеленая шапочка скрывала волосы.

Наталья хотела спросить, кто она и где, но язык не слушался, губы не шевелились. Вместо слов изо рта вырвалось глухое мычание.

— Очень хорошо! — обрадовалась незнакомка. — Связки напрягаются. Люся, поставь капельницу. А на завтра запиши обследование на томографе. — Она опять склонилась над Натальей и спросила: — Ты меня слышишь? Если да, то закрой глаза.

Наталья опустила веки, подержала их сомкнутыми и вновь открыла.

— Умница! — обрадовалась женщина. — А помнишь, что с тобой случилось?

Наталья смотрела на нее. Та подождала несколько секунд и кивнула с видимым сожалением.

— Так. А как тебя зовут? Кто ты?

Наталья не шелохнулась.

Женщина отвернулась и, подавив вздох, сказала кому-то:

— Что ж, может, так оно и лучше…

Лидия Ивановна опять была чем-то недовольна. На сей раз ей не угодила прислуга. Закрывшись в кабинете, Сашка слышал, как она возмущенно кричала:

— Я ей каждый день говорю: несешь блюдо, сразу подавай чем брать! То салфетки забудет, то хлеб не нарезан!

— Сама нарежь! — огрызалась Любка.

— Я?!

— А что? Ты забыла, как это делается?!

— Но для чего мы держим прислугу?! Она за это деньги получает!

— Во-первых, плачу ей я! — жестко отчеканила Любка. — А во-вторых, делать ей замечания тоже имею право только я. Ты хочешь ее рассчитать?

— Но она ведь не справляется! — взвизгнула Лидия Ивановна.

— Она отлично готовит, — парировала Любка. — Гораздо вкуснее, чем ты. И чтобы прекратить скандалы, я могу оставить за ней только готовку, а сервировку и мытье посуды поручить тебе.

— Мне?! — поперхнулась теща. — Дожили! Хочешь, чтоб мать на старости лет у тебя в прислугах была!

За их воплями Сашка даже не слышал звонка телефона. Он уже давно предпочитал не участвовать в семейных обедах, делал вид, что углублен в работу. Раскладывал на столе технические справочники, схемы, и жена с тещей оставляли его в покое.

— Саш, тебя! — стукнула в дверь Любка и протянула ему трубку радиотелефона.

— Слушаю.

— Ну здравствуй, Аванс, — ласково сказал ему незнакомый мужской голос.

— Вы не туда попали, — разом осипшим голосом ответил Сашка. — Вы… ошиблись номером.

— Не финти. — В голосе появились металлические нотки. — Мы не ошибаемся. Смирнов ты теперь или Иванов, не забывай, что ты Аванс.

— Вы… кто? — выдавил Сашка.

— Я от Папы, — представился собеседник. — Знаешь такого? Папа хочет потолковать.

— О чем? — напрягся Сашка. — Мы ведь не знакомы, я давно со всем завязал.

— Папа знает, — успокоил мужчина. — И очень этим доволен. Говорят, твоя жена в депутаты метит? У нее сложности с бизнесом?

— А откуда вы…

— Мы можем быть полезными друг другу, — усмехнулся собеседник. — Так что сегодня в семь. Запиши адрес.

…Сашка остановил машину рядом с аккуратным двухэтажным особняком. Тротуар и проезжая часть вокруг него была огорожена чугунными столбиками с цепями и превращена в служебную автостоянку. Места для машин были помечены, у каждого свое индивидуальное, согласно иерархии, как на Западе.

Охранник посмотрел на его номер, сверил его со списком и указал, куда ему следует встать. Сашка удивился, как оперативно работают у Папы агенты. Эту машину Любка купила ему меньше месяца назад, а у них уже есть его номер.

Охрана на дверях, видимо, тоже ориентировалась по номеру машины, который они наблюдали в телекамеры, потому что Сашке, едва он позвонил в дверь, без лишних расспросов указали, куда идти.

Он поднялся по широкой мраморной лестнице, и в верхнем холле его встретил услужливый человек в строгом черном костюме. Он был похож на ученого секретаря.

— Одну минутку, — остановил он Сашку. — Вам назначено на семь, подождите несколько минут.

Он указал на мягкие кожаные кресла, рядом с которыми на круглом столике лежали газеты и журналы.

— Чай? Кофе?

— Спасибо, — отказался Сашка.

Он пристально смотрел на висящие перед ним круглые настенные часы. Когда большая стрелка достигла верхней кульминации, секретарь встал, заглянул в соседний кабинет, вернулся и пригласил Сашку войти.

Переступая порог, он изрядно струхнул, ожидая увидеть самого Папу. Их первая встреча еще не до конца изгладилась из памяти, и Сашка готовил себя почти к таким же переживаниям. Кто знает, что взбредет Папе в голову? У него реакции неадекватные.

Но к своему удивлению, он увидел вовсе не Папу. Его, хоть поседевшего, хоть постаревшего, он теперь узнал бы из тысячи. Но за массивным дубовым столом с несколькими телефонными аппаратами сидел приятный, подтянутый человек интеллигентной наружности.

— Добрый вечер, Александр Антонович. — Он с любезной улыбкой поднялся Сашке навстречу. — Вы точны, минута в минуту. Вот что значит служба в авиации! Ну проходите, садитесь.

Он указал на стоящий напротив диванчик. А сам перелистал лежащие перед ним бумаги.

— У нас будет к вам несколько поручений, — сказал он. — Для вас это сущий пустяк.

— Вам нужен канал мимо таможни? — откашлявшись, спросил Сашка.

— Вы все понимаете правильно, — кивнул собеседник. — Иногда необходимо срочно переправить кое-что незадекларированное. Но нечасто, — тут же успокоил он. — Крупные суммы перечисляются на счета, крупные партии идут по официальным документам, так что мы с вами говорим исключительно о мелких услугах.

Он как бы специально подчеркивал незначительность просьбы, давая понять, что никаких особых заслуг в выполнении таких разовых заданий не видит.

— Вы знаете, я хотел бы, чтобы мое прошлое… Понимаете… — замялся Сашка.

Собеседник понимающе кивнул:

— Конечно. Кто старое помянет — тому глаз вон. Знаете такую народную мудрость? Ну и мы, конечно, в долгу не останемся. Мы в курсе ваших проблем и окажем вашей супруге всестороннюю поддержку. Она ведь идет по одномандатному округу?

— Да. По сто первому, — ответил Сашка.

Собеседник пометил что-то в бумагах и выжидательно посмотрел на Сашку. Тот понял, что пора откланяться, и поднялся.

— Скажите, а Антон Васильевич тоже с вами был связан? — решился он спросить, уже взявшись за ручку двери.

— Кто?

— Командир экипажа. Потемкин… — Сашка помялся. — Говорят, его убили.

— Нет, не знаю такого, — секунду подумав, ответил мужчина. — Не знаю.

Нет, не сходятся концы с концами. Он в сотый раз пересматривал материалы дела, но не мог понять, что не так. Чувствовал, что не все так просто с этим экипажем, а доказательств не было. Одни домыслы и догадки.

Истомин выкурил с утра уже две пачки, полез за очередной сигаретой и увидел, что и третья подходит к концу. Когда он нервничал, то переставал контролировать себя. Да как тут не нервничать, если начальство в упор не видит явной связи между убийствами членов экипажа и обнаружением на его борту рублевской иконы!

Конечно, как они позволят объединить эти три, казалось бы, совсем не связанных между собой дела в одно, если хищение иконы проходило по другому ведомству и уже давно закрыто в связи с неожиданной находкой? У них теперь в отчетах все тип-топ! Они теперь развешивают лапшу, что планировали операцию захвата, что вели слежку и отрабатывали версии.

А Истомин чувствовал, что это ложь. И не просто так оказалась икона именно на этом борту. Возможно, она и есть причина совершенных преступлений.

И уж совсем незамеченным для всех, кроме Истомина, прошел факт обнаружения убитым в Риме курьера коптевских Павла Кондакова. А ведь именно на Рим до недавнего времени летал борт сто двенадцать — шесть — два. Но это было уже из области фантастики. Притянуть убитого за кордоном курьера, хоть и летевшего этим же рейсом, можно было только за уши.

Истина где-то рядом… — вспомнил Истомин слоган из «Секретных материалов», замененный впоследствии на более подходящий к его случаю: истина где-то там… При этом он невольно поднял палец вверх, указал им в потолок и в сердцах ткнул в пепельницу докуренный до фильтра бычок.

По его агентурным данным коптевские были на ножах с Папиными. Хотя сам Папа уже давно нигде не светился, и Истомин даже думал, что тот отбыл на покой куда-нибудь на Мальорку, а «детки» числят его по привычке. Но стоит за ними Папа или нет, а «детки» вполне могли посчитаться с коптевским курьером. А курьер мог обнаружить слежку и скинуть икону прямо на борту. Вот и вся взаимосвязь. Просто как пять копеек, но поди докажи…

Как доказать связь между курьером и экипажем? Кто мочит летунов: коптевские или Папины? И за что? Одни догадки да загадки…

Надо еще раз опросить весь экипаж. Хотя они молчат, как партизаны. Никто ничего не видел, ничего не слышал, и ему ничего не говорят. А у него нормальный «висяк» намечается. И кстати, уже третий за квартал…

Динка старалась не обращать внимания на Костю. Ну идет он следом, ну садится в тот же вагон метро, в тот же автобус. Его проблемы. Мало ли куда он направляется! Он послушно тащился за ней до «Бабушкинской», потом ждал автобус, потом топал по улице вдоль решетчатой ограды и, лишь когда Динка свернула во двор больницы, догадался спросить:

— Ты к кому?

— К Наталье. — Динка соизволила оглянуться. — Тебя это удивляет?

— Нет, — пробормотал Костя. — Я тоже хотел навестить…

Чуть поодаль стояло низенькое приземистое здание морга, и оба они старались не смотреть в ту сторону. Трудно представить себе Антона… там.

— Очнулась ваша Симакова! — сообщила старушка в справочном. — Но состояние все еще критическое.

— А повидать… — заикнулась Динка.

— Даже не просите! Вот с врачом можете поговорить, если она еще не ушла. Я узнаю.