Те, кого нет

У них была двухкомнатная квартирка в блочной многоэтажке, крохотная дачка в пригороде, полуживые «жигули», ученики, все еще их не забывавшие, и сын, который жил совсем рядом, в двух кварталах. Кроме того — знакомый кардиолог. Небольшой излишек от директорской зарплаты ежемесячно переводился в твердую валюту и хранился в первом томе избранных произведений Антона Чехова тысяча девятьсот семьдесят девятого года издания. На случай последней болезни или катастрофы.

Сергей не вернулся домой ни следующим вечером, ни через день, — пока не позвонила жена. Она была лаконична и произнесла всего одну фразу: «Возвращайся, мы с Валентином все сделали…»

Федоров поцеловал родителей, усадил Марту в коляску и отправился жить дальше. В мае у него намечалась длительная командировка в Польшу, и он договорился с матерью, что родители заберут девочку с собой на дачу на все лето — до самого его возвращения. В Познань его посылала фирма, где он занимался монтажом и наладкой медицинского оборудования, и это была единственная возможность заработать столько, чтобы наконец-то сделать в квартире ремонт, о котором давно мечтала Александра.

Жена была еще не в курсе, что он уезжает, и надолго, и Федоров опасался, что ей это не слишком понравится.

Однако Александра отнеслась к его планам вполне благосклонно. И вообще казалась всем довольной и счастливой. Даже по Марте соскучилась и все демонстрировала ее брату — какая она вылитая Смагина. На что Валентин только усмехнулся: «Приемыш в тебя, а младший брат — в проезжего молодца…»

Сергея резануло это «приемыш», и он обиделся на жену, которая не осекла новоиспеченного родственника, не назвала придурком, а только засмеялась и потрепала этого сморчка по рыжеватой, в намечающихся проплешинах, остроконечной башке. К тому же фраза была по-идиотски фальшивой. Валентин, хоть и не удался ростом и комплекцией в широких и плотных Смагиных, физиономией, судя по фотографиям, в точности воспроизвел своего отца Максима Карповича, в прошлом кадрового офицера и преподавателя военного училища.

Эти самые фотографии сейчас почему-то были разложены в кухне на столе, накрытом к ужину. О Максиме Карповиче Александра кое-что порассказала Сергею еще в ту пору, когда он только-только начал оставаться на ночь в ее доме. Но тогда ему не было никакого дела до их семейной саги. Что-то о диком и деспотическом нраве папаши, о припадках ревности, о линейке, которой он мерял длину юбок жены, о пьянстве и побоях. И о вечном зловещем молчании, об искусанных губах матери и не проходящем ужасе в ее взгляде. В результате Валентин появился на свет раньше срока, хилым и болезненным, а мать умерла в родах от кровотечения, которое ничем не удавалось остановить. И майору Смагину, черному, как потухшая головешка, спустя три недели пришлось в одиночестве забирать своего младшего сына из роддома…

По всему судя, подумал Федоров, брату жены досталось по полной программе, и стоит лишь пожалеть человека.

— Ладно, — сказал он, — я пошел купать Марту. А вы тут пока воркуйте…

— Сережа! — негромко окликнула жена, и ее дрогнувший голос показался ему по-особому мягким. — Управишься — и сразу за стол…

Когда Марта почти угомонилась, Александра заглянула в их комнату и на миг благодарно прижалась к мужу. Федоров вполголоса заговорил о предстоящей командировке и о том, что девочке будет полезно пожить летом на свежем воздухе. «Будут деньги, начнем ремонт…» — добавил он.

Жена кивнула, чмокнула его в щеку, но глаза были отсутствующие.

— Что там у нас завтра? — спросил он. — Ты с няней договорилась?

— Я взяла отгулы. — Александра оглянулась на кроватку, где засыпала дочь. — Я по Марточке соскучилась. Валентин был в ЖЭКе… и он дал мне денег на хозяйство. Собирается на компьютерные курсы. Будет устраиваться на работу. Вот таким образом…

Федоров уехал в Польшу в конце мая, а вернулся, когда Марта начала самостоятельно ходить. Правда, ремонт они сделали только через шесть лет.

За это время девочка успела побывать в детском саду и подготовиться к первому классу, а Сергей, заметив, что она побаивается воды, не любит мыть голову, несговорчива и упряма, отвел Марту в бассейн. Там и началась ее спортивная карьера.

Жена была сутками загружена на работе, Валентин вечно отсутствовал — он устроился на железной дороге проводником, как и раньше, когда жил у старшего брата в Приамурье. У самого Федорова дел было невпроворот. Отец наконец-то вышел на пенсию, матери сделали несложную, но дорогостоящую операцию, и Сергей ее оплатил. Да и ремонт тянулся почти два года, пока Марта не пошла в школу, где когда-то преподавали родители Федорова и которую окончил он сам.

В сентябре девочке исполнилось семь, и в подарок она получила собственную детскую — ту спаленку, куда поначалу поселили Валентина. Валентин перебрался туда, где племянница до сих пор жила вместе с родителями. В результате перепланировки все три комнаты получились раздельными и гостиная, правда, заметно уменьшившаяся, отошла Александре и Сергею.

Это была еще та морока — перенести перегородки и переложить коммуникации так, чтобы за счет части бывшей гостиной образовалась просторная кухня, где иногда можно было собраться вчетвером и при этом не сидеть на голове друг у друга, поставить диванчик на случай гостей и даже телевизор. Окна, радиаторы, прихожая, двери, кое-какая новая мебель… Одним словом, квартирный вопрос.

Да что там — они влезли в долги по уши, и теперь оба работали по выходным и вечерами. Александра, помимо больницы, бегала по району с капельницами и внутривенными уколами, а Сергей халтурил в полулегальной фирмочке по ремонту компьютеров и сетевого оборудования.

Валентин Смагин внес долю, однако свое гнездо обустраивал самостоятельно. Несмотря на то, что дома жил нерегулярно по причине железнодорожной специфики. В отсутствие шурина дверь его комнаты всегда была заперта, такой же она оставалась и по его возвращении. Впрочем, особой тайны из того, чем он занимается между поездками, Валентин не делал.

Еще в ту пору, когда он только что поселился в семье сестры и окончил годичные пользовательские курсы, Смагин приобрел недорогой компьютер. Но лишь лет через десять у него появился навороченный нетбук, и мобильный интернет, и спортивные пиджаки от «Камашита». А тогда, сразу после ремонта, Валентин, вернувшись из рейса с какими-то баулами и пакетами, то мотался по городу, то играл в стрелялки или покер на компьютере, то валялся с книжкой в бумажной обложке на раскладном кресле в своей келье.

Озабоченные и придавленные элементарным выживанием, все они еще долго сосуществовали, словно соседи по лестничной клетке, которым некогда даже словечком перемолвиться. Александра разрывалась между домашними делами и больницей, Валентин носился с мыслью разбогатеть, а Федоров, не считая работы, возился с дочерью. Школа, тренировки — и так по кругу, пока Марта не подросла настолько, что он уже не боялся отпускать ее одну в бассейн.

При этом она росла очень самостоятельной. С десяти лет сама готовила себе завтрак, отправлялась в школу, на тренировку или к бабушке, у которой проводила вечера и часто оставалась ночевать.

По мнению Александры, Вера Андреевна Марту баловала. Пожалуй, так оно и было: родители мужа девочку обожали, хотя та почти ничего не читала и ничем не интересовалась, кроме своего плаванья. Даже то, что училась она средне, с явной скукой, и сторонилась одноклассников, их не смущало — значит, такой характер. Оригинальный. Сергей же все эти мелочи воспринимал как нечто временное и несущественное.

Марта ему нравилась — вот и все. Он уже позабыл, какой она была в раннем детстве — забавной и беззащитной. Теперь рядом с ним жил совершенно взрослый и очень неглупый человек, молчаливый и внимательный, без подросткового лукавства и нервозности.

Александра, несмотря на то что дочь странным образом походила на нее даже в мелочах, этой ранней взрослости не принимала и не одобряла. «Будто ей все на свете безразлично, — как-то упрекнула она Федорова. — И это ты виноват. Зачем ты воткнул ее чуть ли не с пеленок в спорт? Кем она вырастет, чем будет заниматься? Вот я всю жизнь мечтала стать врачом, хотя ни черта не вышло… А Марта? Ей тринадцатый год пошел. Я спрашиваю: ты что, всю жизнь в бассейне будешь околачиваться? В ответ — а если и так, что тут плохого, мама? Я говорю — посмотри на своих сверстников, они такие продвинутые… Музыка там, иностранные языки, компьютеры опять же… Она в ответ: все это чепуха. Мне некогда в бирюльки играть, как наш дядя Валя. Меня включили кандидатом в сборную, и следующим летом у меня будет много соревнований и поездок на сборы…»

Сергей тоже заметил, что дочь упорно отказывается от предложений Валентина освоить ту или иную программу или просто поиграть на его компьютере, «чуть-чуть, — как выражался шурин, — перевести стрелки». Однако само по себе это не имело никакого значения.

Размеренное течение их общей жизни снова взорвалось два года назад, в начале лета две тысячи восьмого, когда в городе объявился старший из братьев Смагиных, неожиданно вышедший в отставку в полковничьем звании. Савелий Максимович вернулся на родину с семьей — женой Инной Семеновной и девятнадцатилетним сыном Родионом.

Главными целями Савелия, как он сообщил сестре в телефонном разговоре, было поступление Родиона на факультет экономики местного университета, приобретение квартиры и строительство загородного дома. При этом отставной полковник не соизволил к ним даже заглянуть и опять же по телефону связался с Федоровым, чтобы тот поговорил со своим отцом насчет подготовки «Родьки» к вступительным экзаменам. Как он выяснил из «заслуживающих доверия источников», добавил Смагин, Виктор Иванович — «отличный по этому делу специалист».

Встреча состоялась в воскресенье у родителей Федорова.

Смагин прибыл с сыном, Сергей — с женой и дочерью. Марте был вручен новехонький мобильник, первая в ее жизни «Нокия», а в целом беседа длилась ровно полчаса, сугубо по-деловому. От чая Савелий Максимович отказался и торопливо умчался, сославшись на неотложный бизнес, однако позволил сыну остаться с теткой и двоюродной сестрой.

Именно с того знаменательного вечера Александра окончательно потеряла покой.