Бывший. Цена измены

Глава 35

Проснулась, за окном было совсем темно. В палате я была одна. Рядом так и стояли две пустующие кровати с поднятыми матрасами. Так неуютно, они как будто ждали людей, как будто точно знали, что за кем то гонится беда.

Возле меня на тумбочке лежал телефон. Я с благодарностью смотрела на него. Как хорошо, что Наташа принесла его мне.

Мысли сразу понеслись вскачь. Мой самый верный и отзывчивый друг. Человек, которому я доверяла безгранично. Наташа. Подруга тащила на себе все мои эмоции. Часто поддерживала меня и деньгами и словами. И действиями.

Кто сейчас сидит с моим ребёнком? Во всё мире не нашлось человека, кому он нужен больше, чем Наташке. И одновременно лучшая подруга призналась, что питает чувства к моему парню. Правда, теперь бывшему.

Как так бывает. А я то дура, взахлёб ей всё рассказывала. Наташка потом шла к Грымзе, они перетирали мои новости. Выходит так? Как давно это продолжается? И потом. Разве я отбивала Романа у Наташи? Она давным-давно работает в конторе. Роман же на неё не обратил внимания. Причём здесь я?

Наташа пообещала, что придёт и заявила, что она мне подруга. Ничего себе. Она это серьёзно? Поведение Марка, когда он был и со мной и с другой девкой одновременно Наташа осуждала.

А сама? Она же прекрасным образом повторила все действия Марка точь-в-точь!

Слёзы текли по лицу. Я не знала, что делать. Эх, как некстати я оказалась в больнице. От одной мысли, что Никита может оказаться в детдоме, у меня эмаль сыпалась с зубов.

Как беспомощная тряпичная кукла лежу здесь. Я где то читала, что со сломанными рёбрами спокойно люди дома сидят. Почему мне нельзя!

Пиликал телефон. Ватцап, смс-ки сыпались одна за одной.

Наверное Роман пишет. Или Марк? Надо же, подружились. Кому сказать.

Рада, что Роман жив, здоров. Никого до конца жизни возить на инвалидном кресле мне не надо. Разве что, я сама еле избежала такой участи.

Никита без утренника в саду останется. Надо Наташу попросить, чтоб не водила его в тот день в садик. Костюм у нас не готов. Я только штаны успела сшить и сделала картонные накладки на туфли. Всё на потом откладывала. Правда, на всякий случай на озоне заказала костюмчик, да вряд ли успеет. Предновогодние дни всюду запара.

Опять я всё испортила.

Решила дотянуться до телефона, позвонить Наташе, сказать про утренник. Закусила губу. Вот же ситуация. Я зависима от подруги, обязана ей за своего ребёнка. И тут же я вспомнила её слова про Романа. Зачем она мне всё это рассказала.

Я потянулась за телефоном, не достать. Решила подождать медсестру, придёт, попрошу подать. Лежала в тишине и одиночестве. Думала, что делать дальше. Роман ясно сказал, что не сможет делить меня с бывшим. Сам поставил крест на наших отношениях. Причём это не помешало ему подружиться с моим бывшим. И где тут мужская логика?

Марк сейчас из кожи лезет, пытается вернуть меня. Стоит подумать о нём и столько чувств сразу. Обида на него, жалость к себе.

Телефон снова звонил. Я потянулась, коснулась его, потихоньку подбиралась пальцами, ещё чуть-чуть… и вдруг, бац! Он упал с таким звуком, будто вселенная раскололась. Моя вселенная.

Вечером мне снова сделали укол, сказали, что я так сил наберусь и поспать смогу. Проснулась я в совершенно непонятном мне месте. Когда меня успели перевезти в фешенебельный больничный рай? Просторная комната, плазма на полстены. Я на больничном "хаммере", уж не знаю как назвать сооружение, на котором я лежала.

Медсестра, красивая и нежная как дивная роза. Понаставила в меня иголок, напоила чем-то. На требование отпустить меня домой, весело ответила, что уже послали за дежурной лошадью.

Ну, понятно. Кто то из этих двоих выпендрился, перевёз меня сюда. Сердце выло больной скрипкой. Где мой сынок, как он там. Хотя я знала, что Наташка и её мама для Никиты самые надёжные няни, на душе всё равно было неспокойно.

Неожиданно в дверь постучали, кто бы это, врачи вроде не стучат.

— Войдите, — голос у меня как у вороны, сиплый. Вот, стоит долго помолчать и голос превращается в сипение.

Вошёл водитель Марка. Здоровенный дяденька. Кивнул, молча вывалил годовой запас фруктов на прикроватный стол. Воду. Протянул мне коробку, — Проверено, заряжено, работает. Если что-то понадобиться, я за дверью.

Он вышел, я от изумления даже "спасибо" не успела сказать. Достала айфон, покрутила в руках. Кому позвонить первому. Только собралась звонить Наташке, дверь щёлкнула, открылась.

Первым я увидела сына. Всё, меня затопило. Эмоции рванули чем то жгучим, сразу перехватило дыхание, я буквально забыла как дышать. Смех, слёзы, шёпот, всё смешалось, я не успела ничего сказать.

Малыш забрался ко мне на кровать, прижался всем тельцем. Мой мальчик, солнышко, жизнь моя. Сколько я успела передумать, представив, что меня больше нет и он один на белом свете. Вот он, моя кровиночка, рядом, сопит в ухо. Я не могла остановить слёзы, меня просто затопило от чувств.

— Мама, я папу нашёл.

Я мельком взглянула на громилу в дверях, смотреть на него не было сил. Я поняла, что пропала. Что если посмотрю на него, он сразу поймёт, что я так давно этого ждала. Ждала и боялась.

Боялась, что Марк не полюбит сына, что сын не примет его. Никита лопотал, а я не могла сдержать слёз. Кто мог подумать, что встреча отца и сына, которую я вячески отодвигала состоится, а я её и не увижу. Не узнаю как что случилось.

Я видела насколько счастлив мой мальчик. Завтра утренник, я про костюм вспомнила. Оказывается, Марк уже достал костюм. Я ничего не соображала. Мозг кипел от обиды, гордости, наружу рвалось неожиданное счастье. Я не представляла, что на самом деле так обрадуюсь увидев их рядом.

Мои мужчины скоро ушли. Странно, как мне в голову пришло так их назвать. "Мои". Как только за ними закрылась дверь, проснулась моя гордость, услужливо подсунула самую язвительную идею.

Я схватила телефон, написала, чтоб Марк явился завтра один. Нам надо обсудить как и когда я разрешу ему видется с сыном. Лежала, всё думала.

Заходила медсестричка, я бесцельно щёлкала телеком. Соображала как собираюсь жить дальше. Раны пройдут, надо будет искать работу. Марк рано или поздно уедет, я задавлю в себе проснувшиеся чувства. Мне не привыкать.

Теперь наверное, это будет сложнее сделать. Сын познакомился с отцом. Наверное, придётся мне к психологу ходить, я и не знаю, как ребёнку объяснять куда снова подевался папа, нести ответственность за этого папу.

Сколько бы я не обвешивала ярлыками Марка, сердце щемило от одной картины, когда они вместе вошли в палату. Папа и сын. Держали друг друга за руку. Как Марк смотрел на Никиту. Как сынок не сводил глаз с него. Как запросто они разговаривают друг с другом.

Я снова разревелась. Как всё странно у нас. Разве так должно быть. В дверь постучали, вошла Натаха.

— Привет, Иванова.

Она подошла, так горячо обняла меня, поцеловала.

Запах ванили, её духов, морозной свежести от лица — в этом вся Наташа. Я смотрела на неё. Она раскрыла необъятных размеров саквояж.

— Мама тебе твой любимый рулет испекла. С изюмом и орехами. А я блинчиков со свежей малиной.

А мой Амиранчик сказал, когда выздоровеешь, будем кушать "гАрАчий хинкли". Давай, скорее выздоравливай, а то я похудела от нервов. Вся нахрен красота сошла.

Наташка уселась. Как всегда, её было много во всех смыслах.

— Наташа, спасибо тебе за Никиту. Век не забуду. Но ты предательница и я не дружу с тобой.

— Ой, да кто тебя спрашивает, — беззлобно отмахнулась Наташка, — В задницу твои глупости.

— Постой, нам надо всё решить сейчас. Ты завидовала мне, плела козни с Грымзой, ревновала к Роману. Мы не сможем больше общаться.

— Это тебе в медикаментозном сне приснилось или ты головой ударилась больше чем рёбрами. Нет ни одного мужика из за которого бы я тебя потеряла.

Она встала, прошлась по палате, взяла апельсин.

— Хочешь? А зря. Насчёт Грымзы угомонись. Если бы не я, она бы другого присоседила к тебе, гадила бы вслепую. А так я можно сказать, присматривала за ней.

Роман да, это мой журавль в небе. Наверное, это единственный мужик на свете, за которым бы я ползла на коленях. На своих жирных коленях, если бы он хоть пальчиком поманил меня.

Наверное, не скоро забуду. А может, никогда. Кстати, из конторы всех желающих в Питер переводят.

— Поедешь?

— Здрасьте. У меня Амиран есть. Синица моя. Знаешь, ты меня про Рому лучше не спрашивай. Ещё не известно, у кого из нас с тобой больше болит.

Я молчала. Села в кровати, Наташка вдруг повернулась ко мне, — Мать, ты чё так дышишь?

Она сорвалась с места, с выпученными глазами выскочила. Примчалась медсестра, за ней врач, их подпёрла бюстом Наташка, ошалелыми глазами выглядывая из-за их голов.

Меня слушали, мерили давления смотрели глаза.

— Всё нормально для того состояния, в котором находится пациентка. Это слабая одышка. Через день станет лучше. Да, Иванова?

Врач внимательно посмотрел на меня, — Больше отдыхайте, меньше разговаривайте. Вам за бдительность спасибо, — он повернулся к Наташке, кивнул ей, вышел. Уже в дверях повернулся, глядя ей в лицо сказал, — Если хотите узнать об Ивановой подробнее, заходите. Я к вашим услугам.

Наташка дождалась, когда за ним закроется дверь, сказала, — Вот что ты за сучка такая, Иванова. Вокруг тебя что не мужик, то Аполлон.

Села, скинула ботики, вытянула ноги.

— Я чё сказать хотела. Марк твой когда на пороге появился, я чуть язык не проглотила. Вот прям поняла, мне с таким не справиться. Танк. Мощь из него, как из атомной аэс, блин.

Представляешь, я как дверь в хату открыла, там Ник стоит. Кулачки к подбородку прижал, распахнутыми глазёнами на твоего амбала в дверях смотрит. Марк присел, руки к нему протянул, Никитка как бросится к нему, — Папа! Я знал, что ты найдёшь меня!

Наташка заплакала. Я давно уже ревела. Нас обеих как прорвало. Мы обнялись, рыдали в голос. Каждая говорила своё. Вошла медсестра, села на стул, придерживая на коленях кювет с лекарствами. Наташка оглянулась на неё.

Всхлипнула, промокнула нос, — Вот, радуемся, что подружка жива.

Наташа ушла. Медсестра вечером по-секрету сообщила, — Ваш муж каждый час звонит. Про вас спрашивает.

Муж, говорит? Что-то он мне не ответил на утреннее сообщение.

Наверное, это была первая ночь после аварии, когда я уснула сама, без уколов. Наутро почувствовала себя прям отлично. Пришла медсестра. Проводила в ванну. Помогла помыться.

Удивительно, я чувствовала себя хорошо, но у меня не было сил сделать два шага. В душе мне пришлось сесть на табуретку, иначе бы свалилась.

К девяти приехал Марк. Мои запланированные вопросы разбились вдребезги о его логику. Я вдруг почувствовала, что Марк стал другим. Он перестал играть в поддавки.

Да, точно! Он относился ко мне сейчас как к избалованной болонке. Я даже растерялась. Видела, что он ловит каждое моё слово, готов достать звезду с неба, но решение как именно достать её будет принимать сам. Только я решила сесть на любимого конька, рассказать что думаю, начать ставить условия, пришли врачи, Марк вышел.

После обхода я осталась одна. Так мы ничего и не обсудили с Марком. Ничего, сейчас соберусь с мыслями, начну писать ему. Мне писать проще, чем говорить. Я когда пишу, тогда смелая.