Мегабайт в нокауте

Глава 40

Пристёгиваясь ремнём безопасности, Юля приговаривала:

– Папа, спасибо тебе, от всего сердца, от всей души. Не знаю, как ещё сказать. Когда я рассказала Яру, что ты договорился с Самариным, организовал транспортировку, у него дар речи пропал. Он очень-очень-очень сильно тебе благодарен.

– Мы постараемся сделать всё, что в наших силах. Но мы не волшебники, Юль.

– Я понимаю. И ещё спасибо, что согласился отвезти меня к Яру. Я сейчас должна быть рядом с ним. Ярославу нужна поддержка. Он хоть и не говорит напрямую, но с ума сходит от переживаний.

– Конечно, мужчины стараются не показывать эмоций. Не думай, что твой друг будет рыдать у тебя на плече. Вообще, я бы не был уверен, что сейчас он хочет кого-то видеть. В данный момент ему есть дело только до матери и до себя.

– А я ему не помешаю. Просто буду рядом. Он точно оценит. Не, одному в такие моменты быть не хочется. Его мамочка на грани жизни и смерти. Бр-р-р, я даже представить такое не могу, сразу предобморочное состояние накатывает.

– Лучше и не представляй. Учись абстрагироваться от чужих эмоций, – напутствовал отец, – чтобы сохранять холодный рассудок. Не пропускай через себя чужое горе, никому от этого пользы не будет, только вред.

– А как ты обрёл эту суперспособность?

– Не могу сказать, что владею ей в совершенстве. Хирурги – живые люди, нам не безразлична судьба пациентов. Но те, кто всецело включаются в их беды, быстро выгорают и уходят из профессии. Как говорится, или так, или никак.

– Тяжело.

– Не то слово. Расскажи-ка лучше про своего тренера-друга-парня. Давно вы общаетесь?

– Не очень. Познакомились незадолго до того, как мы с Артуром расстались.

– Вы с Артуром расстались? – папа был искренне удивлён.

– Ну, конечно. У меня же новый парень. Ты чего?

– Мало ли. Вот я и выясняю, что творится в твоей жизни. – Я была поражена папиному спокойствию при таких-то предположениях с его стороны. Он всерьёз решил, что я встречалась с двумя одновременно? Ничего себе.

– Ярослав – крутой тренер, надёжный друг и классный парень. Ой, пап, прости. Ксюшка звонит.

Всю дорогу до больницы, а это порядка сорока минут, я проболтала с сестрой. Так как рядом был отец, я изъяснялась завуалированно, короткими или двусмысленными фразами. Не стану же я при нём откровенничать, выкладывать то, что допустимо знать только Ксюше. Но мы с ней и так отлично понимали друг друга, обсудили всё, что хотели.

Машина остановилась перед трёхэтажным зданием из красного кирпича, напоминавшим букву «г». Я в ту же секунду отстегнула ремень и раскрыла дверь. Но отец успел схватить меня за запястье и удержать на месте. Он строго произнёс:

– Юля, очень прошу тебя, не переусердствуй с поддержкой. Держи себя в руках. Хорошо?

– А где он сейчас? В реанимации? – проигнорировала поучения отца.

– Туда не пускают посторонних.

Как только папа договорил, на обшарпанном крыльце больницы появился Ярослав. И у меня ушёл ум. Все наставления отца тотчас выветрились из моей памяти, толком в ней не задержавшись. Выскочила из машины и помчалась к парню, не видя ничего вокруг. Взбежала по ступеням, как гарцующая горная коза. Добравшись до Яра, заключила его в крепкие объятия.

В ответ парень приобнял меня одной рукой. Он молчал. Время от времени тяжело вздыхал. Крепко прижавшись к Ярославу, я мгновенно почувствовала его боль. Мою грудь будто пронзили ледяные иглы. Желудок закрутился в узел. Приступ рёва сжал горло. Но я держалась. Нельзя давать волю эмоциям и доводить Яра ещё больше. Я здесь для поддержки. Не помешало бы что-нибудь сказать, и я выдала:

– Яр, всё будет хорошо. Самарин – известный врач. Он один из немногих берётся даже за сложные и безнадёжные случаи. И справляется. Всё будет хорошо, – ничего лучше не придумала, как повторять одну и ту же фразу, чтобы убедить парня в её правдивости.

– Хотелось бы верить, – устало произнёс Ярослав.

Мы всё ещё стояли, обнявшись. Я лежала на груди парня, вслушиваясь в удары его встревоженного сердца. Нас снова поглотило гнетущее молчание. Рядом никого не было. По крайней мере, так мне казалось, пока поблизости не прозвучало:

– Что за унылая картина? Окаменели, как одна печальная статуя.

По множеству причин мне абсолютно не хотелось отрываться от Ярослава и отвечать на замечание. Упёрлась подбородком в плечо парня и посмотрела на него вопросительно, приподняв левую бровь. Тот оставался непроницаем и безучастен, словно все его эмоции оказались заблокированы или отключены. Яр был всецело погружён в свои мысли и события вокруг его не интересовали.

Парень смотрел вдаль, обнимал меня одной рукой, молчал. Всё. Никаких других действий он не совершал.

– Местные врачи сказали, что мама не перенесёт дорогу, – вдруг произнёс он. И мою грудь пронзила острая боль. Ледяной страх облепил спину.

– У наших докторов другое мнение. Они считают, что шанс есть. Значит, его надо использовать. Нужно сделать всё возможное, – ответила я. Взяла в дрожащие руки лицо парня, повернула его к себе. Яр медленно перевёл на меня затуманенный взор. Трепеща, вкрадчиво произнесла, пытаясь достучаться до него, оцепеневшего от боли: – Эй, надежда есть. Скоро здесь будет бригада специалистов, которые ещё раз на месте изучат состояние твоей мамы. Их мнению стоит доверять.

– А ты уверена в компетенции этой твоей бригады? – вдруг в наш разговор снова вклинились.

Игнорировать вопрос было нельзя, к тому же я мгновенно вскипела. Выходило, что папино мнение ставили под сомнение. Я на грани срыва.