Камень утренней зари

Глава 5

Погода баловала гостей своей теплотой. Несмотря на позднее время — а часы уже перевалили за девять часов — ни комары, ни надоедливые мошки не тревожили праздничный ужин в открытой беседке. Изредка могла залететь оса на сладковатый аромат сочного сахарного арбуза, украшавшего стол в виде красиво порезанного цветка. Мастерство карвинга Катерина Юрьевна только начинала осваивать и, арбузная розочка, была первой серьезной работой именинницы. Но вышло вполне недурно и все, кто был за столом, высоко оценили увлечение Катерины, да так сильно хвалили, что она покрылась яркими пунцовыми пятнами, а щеки её горели. Беседа велась в мягком дружном тоне, никто не спорил, не ругался, не пытался навязать свое мнение. Нет, если начиналось какое-то зарождение конфликта, то оставшиеся участники за столом аккуратно переводили разговор в другое русло и до точки кипения не доходили. Катерина подумала о том, что желала бы каждый свой день рождения проводить в столь теплой обстановке.

Петр Ильич привез теплую шаль, которую аккуратно возложил на хрупкие плечи жены. Катерина Юрьевна немного поежилась, но быстро получила немного тепла и, взяв мужа ладонь в свою, нежно улыбнулась в знак благодарности. Гости продолжали увлеченно обсуждать бурную молодость Павла Юрьевича и его товарищей в полку. Агафья, как истинная цыганка, пыталась погадать полковнику на будущее, но он, человек далеко отрешенный от церкви и веры, категорически отказывался давать ладонь в руку. Лиззи перешучивалась со Светланой, молодая студентка после нескольких часов за столом чувствовала себя вальяжно, и они сошлись с сестрой Катерины. Дмитрий переключался с одной компании на другую, попутно пытаясь уловить нить разговора то там, то сям. Катерина же болтала с племянницей Агафьи, вполне интересной и образованной девушкой, с далеко идущими планами по жизни.

После сытной трапезы и долго разговора за столом, решено было поиграть в картейки. Вся женская половина, исключая Агафью Иллиадоровну, помогали имениннице с убором стола и дальнейшем расставлением чайного сервиза. Сервиз, рассчитанный на двенадцать персон, подарили им с Петром на свадьбу родители Катерины: фарфоровый черный сервиз, расписанный золотой хохломской росписью — он обошелся родителям дорого и был сделан на заказ. Катерина обожала его и выносила только на особо торжественный случай.

Когда все принадлежности расставили по столу, а в центр вогрузили красивый торт, который сделала Катерина заранее, со свежими ягодами черники и украшенный тончайшими яркими вафельными цветами, на столе разложили карты. Светлана разливала по чашкам горячий чай и помогала раскладывать сахар по кружкам, а Катерина раскладывала стабилизировавшийся за ночь и день торт по чайным блюдцам. Павел Юрьевич тасовал колоду долго и упорно. Решились играть в «Дурака», а дальше, как карта ляжет. Колоду взяли большую на пятьдесят четыре карты, но джокеров скинули из колоды сразу же.

Игра шла весело и азартно, у Дмитрия уже висели пара «погон» из шестерок и семерок от Агафьи, Катерине тоже досталось единожды примерить на себя погоны из шестерок, но ей, как имениннице, решили списать. Лиззи громко смеялась и азартно игралась с Павлом Юрьевичем, оказалось, что она была хорошим игроком в карты, и сейчас у них была ожесточенная бойня, пока остальные за столом аккуратно наблюдали со стороны и не вмешивались в добродушный бой.

Телефон Катерины завибрировал, она подумала, что кто-то из знакомых звонит поздравить её, потому вышла из-за стола и отошла подальше от громкой компании в тишину яблочной тени. Звонок светился как неопределенный, но Катерина Юрьевна все равно ответила, так как многие на работе учителя имели привычку менять номера без предупреждения. На том конце трубки прозвучал звучный молодой голос мужчины, который уточнил её данные и место проживания, после чего обещался подъехать для передачи подарка в ближайшие пятнадцать минут.

Время ожидания, что провела Катерина одна у ворот дома, показались ей вечностью. Но вот показалась белая машина с логотипом какой-то курьерской доставки. Молодой курьер передал ей коробочку ярко-красного цвета, попросил подписаться в накладной, поздравил с днем рождения и уехал. Все произошло так быстро, что Катерина не успела опомниться и расспросить курьера хоть о чем-то. Она удивленно взирала на красную корочку в её руках, обитую атласной тканью мягкой и гладкой на ощупь.

Зайдя в дом, Катерина решилась распечатать неизвестный подарок. Внутри оказался футляр, обитый бархатом серебристого цвета и выгравированной надписью черного цвета: «С Днем Рождения!» К футляру прилагалось письмо, запечатанное в стандартный почтовый конверт без марок и надписей. Сначала Катерина решилась посмотреть письмо, а уж потом определиться — открывать футляр или нет. Письмо было не написано от руки, а распечатано на принтере.

«Уважаемая Катерина Юрьевна!

Я Вас поздравляю с Днем Рождения!

В этот знаменательный для Вас день я вновь беспокою вашу душу своими излияния и письмами. Уже десять лет прошло с того жуткого страшного дня, когда Ваша и моя жизнь оборвались в конец. Когда молотилка судьбы перемолола нас с вами и заставила нести грех на своих плечах, несмотря на нашу юность и неопытность.

Я сожалею, что случилось десять лет назад. Неимоверно сожалею, Катерина Юрьевна, что обрек вас на жизнь с ужасом и трагедией, испортил вам с мужем ваше существование. Мне нет прощения! Я знаю это, знаю! НО не могу не писать Вам из года в год и не просить принять мои слова извинений. Я знаю, они не согреют вам душу, не излечат раны и не починят искалеченное сердце.

Прошло десять лет, Катерина Юрьевна, целых десять лет! Я помню какой вы молодой и легкой были с изящным и нежным личиком и полными горя глазами. Сейчас Вы мудрей и сильней, кожа ваша начинает покрываться мелкими морщинками, а на сердце зияет рубец, который иногда болит и кровоточит. Мои слова — это ничто перед вами. Я бы опустился бы к вам и стал целовать ноги, моля принять мои извинения. Но вы их отвергнете, я знаю. И вы будете правы это делать. ВЫ имеете на это основания.

Знаете, я решился больше вас не доставать. Более от меня к вам не придет ни одного письма. Нет, не потому что я решил закончить молить вас. Нет, что вы! Я больше не буду ВАМ их посылать, я буду отсылать их в никуда, ведь боль мою все равно не заглушит не ваше молчание, не ваши ответы. Проще не мешать вам и не заставлять переживать тот ужас, что произошел.

Вам на прощание я решился оставить подарок. Это крест с родонитом, который мать повесила на меня в мои три года при крещении, чтобы он защитил меня от злой судьбы. Но я был настолько глуп и без верен, отвергал её подарок и всегда хранил в шкафчике, чтобы он не терзал меня. А в итоге, именно он мог спасти меня, и вас от того случая. О, если бы я слушался матушку и поступил так, как она хотела! Но то дела минувших дней…

Я прошу Вас принять этот подарок! Крест сделан из серебра с платиной, смесь редкая настолько, что я пока не встречал нигде в жизни этой помеси. А в центре его, как третье око, вставлен камушек — это редкий прозрачный розовый родонит, ограненный искусным мастером при дворе Николая Второго в далекие годы. Прошу принять его, чтобы он оберегал вас и вашу семью от бед и напастей.

Не буду боле тревожить вашу душу.

Прошу простить меня, хоть когда-нибудь.

С уважением и благоговением к Вам,

Виновник вашего горя

Ю.А.К.»

Пока Катерина Юрьевна читала строки чужой мысли по щеке её катились слезы. Руки мелко дрожали, а из рта вырывались тихие всхлипы. Она не ждала этого письма, надеялась, что он больше не потревожит их семью, но он снова застал её врасплох. Да еще и когда! В день её рождения, не раньше, не позже.

Она аккуратно сложила записку обратно в конверт и присела на табуретку. Лицо своё Катерина Юрьевна спрятала в ладони и несколько минут плакала, не меняя своей позы. Автор письма был прав: он растревожил рубец, который вновь стал кровоточить. И боль с годами не уходила.

Посидев еще немного, она убрала подарок, не взглянув на украшение в футляре, и поправив внешний вид, решилась вернуться к гостям. Рассказывать мужу сейчас или после праздника — не определилась и решила действовать по ситуации.