Ich will (Однажды в Гейдельберге)

Владислав чуть было монитор не разбил в порыве ярости, услышав слова сына.

— Ах ты ж пидор! И ты, мудак, — обратился он к Тони, — ты, скотина, моего сына совратил!

Тони побледнел от гнева.

— Ал, может выйдешь, пока я твоему отцу пару слов скажу?

— Нет, — сказал Алекс.

Тони придвинулся, чтоб его было лучше видно.

— Я вашего сына с моста увел, когда он прыгнуть с моста ночью собирался, зная, что его ждет на родине и в семье. Я не позволю Алексу попасть на панель, куда часто попадают красивые молодые парни, лишившись поддержки, или стать наркоманом, или спиться, или заразиться ВИЧ, — Тони сглотнул и продолжил: — Я люблю вашего сына. И взял на себя всю ответственность, которую берет на себя супруг, и обеспечу ему безопасность и возможность нормально жить, любить и творить. Я говна в свое время уже нахлебался в Украине и очень рад, что смог вырваться и спасти хотя бы еще одну жизнь. И что и я могу любить и жить спокойно.

Ирина залилась слезами.

— Алешенька, ты что, сынок? Это правда, что… — она запнулась, — что твой муж говорит?

— Правда, мама.

— Мы бы… Мы бы никогда…

— Да неужели? — усмехнулся Алекс.

Ирина обернулась и посмотрела на Владислава. Тот бессильно злился и багровел.

— Позорище какое… Мой сын… — прошипел он. — Чтоб я тебя в моем доме…

— Влад! Да как же так можно?! Он же наш сын! — перебила его Ирина.

— Я люблю своего мужа, — ответил Алекс. — И ответил бы ему «да» в любом случае.

Алекс обнял Тони.

— Если хотите, можем весной приехать в гости. Раньше у нас не получится, — продолжил он. — Ну, а нет — так нет.

— Приезжайте, — сказала Ирина.

Владислав посмотрел на жену, на сына. Зыркнул на Тони и процедил сквозь зубы:

— Приезжайте.

***

Выключив связь, Алекс вздохнул с облегчением. А Тони обнял его. И начал целовать исступленно. Он зацеловывал его шею, лицо. Обнимал снова и снова. Шептал:

— Я люблю, люблю, люблю тебя! Боже мой, как же я люблю тебя… Алешенька, солнышко… Цветочек мой ненаглядный…

— Единственный мой, — тихо ответил Алекс, чувствуя, что у него на глазах выступают слезы.

— Мы сделали это!

— Да…

***

Вскоре после того, как Алекс закончил учебу.

***

Алекс набрал номер Тони.

— Ти! Я картину продал!

— Заинька мой! Поздравляю!

— Спасибо!

— Вечером отпразднуем.

— Обязательно!

Алекс часто рисовал портреты. Тони на кухне, Тони на улице, Тони за столом. И даже ню. В душе, в постели, стоя у окна. Он не мог остановиться. Рисовать любимого стало у него потребностью.

Как-то раз Тони увидел, сколько Алекс уже изрисовал. Поразился способностям. Неужели он и вправду такой?

— Ал?

— М?

— Ты так много меня рисуешь.

— А что, модель всегда под рукой, «безвозмездно», — попробовал отшутиться Алекс.

— Ал, рисунки потрясающие. Не знаю, такой ли я, но ты — мастер.

Алекс очень смутился.

— Спасибо, Ти. Я… Я не знаю, просто не могу остановиться. Я люблю тебя. И рисовать вот люблю…

Тони обнял супруга.

— Твори, заинька, твори.

— Спасибо, Ти! Это все, что мне нужно в этой жизни — ты и творчество. Спасибо, что помогаешь.

— Я люблю тебя.

— И я тебя тоже очень люблю.

***

— Ал, давай в свадебное путешествие съездим, а?

— Ти… Это же очень дорого!

— Я на машину собирал.

— Машина — это штука полезная.

— Да фиг с ней, все равно пока даже на права сдать не собрался.

— Ти, ты меня балуешь…

— Ну вот прославишься, и будешь ты меня баловать, — улыбнулся Тони.

— Ох, — вздохнул Алекс.

***

Весной, после отпуска загорелые, отдохнувшие и счастливые, они поехали к родителям Алекса.

— Мама! — обрадовался Алекс, обнимая мать.

Ирина расплакалась снова. Обняла улыбающегося сына. Посмотрела на вошедшего следом за Алексом мужчину, до этого виденного ею только по скайпу. Тот был примерно такого же роста, как и Алекс. Он тихо стоял позади мужа и рассматривал место, в котором очутился.

— Так значит, это вы моего сына спасли?

— Можно на «ты», — ответил Тони. — Думаю, на моем месте так поступил бы каждый. Но, да. Я.

— Проходите. Папы пока нет, он позже придет.

— Мама, я картину продал недавно!

— Да ты что?!

Ирина невольно улыбнулась. А потом глянула на Тони. Тот с таким обожанием и умилением смотрел на Алекса, что ей стало не по себе.

Как только Тони с Алексом поженились, Алекс отказался от финансирования учебы отцом. И даже то, что они выслали ему на карманные расходы, вернул. Она расплакалась, увидев вернувшийся перевод. Они в тот день долго ругались с Владиславом, который разъярился еще больше, когда увидел возвращенные деньги. Обзывал Тони сутенером и педофилом, а Алекса шлюхой и содержанкой, кричал, что Алекс ему больше не сын. Но сделать уже ничего не мог. Когда он увидел на возвращенном переводе двойную фамилию, которую взяли себе Тони и Алекс, Ирина думала, что его точно удар хватит. Но к счастью, все обошлось. Хотя не разговаривал он с женой, защищавшей сына, две недели.

— Идемте пока на кухню. Обедать будете?

— Будем, — кивнул Алекс.

Он очень соскучился по маминой еде. А то, что его вообще впустили в дом после каминг-аута, было наверное еще и большой заслугой Ирины. И Тони.

Алекс шмякнулся на свое когда-то место. Тони взял и себе табуретку и сел рядом с мужем.

— Мама, вы много с папой ругались? Ну, из-за меня.

Ирина вздохнула.

— Много. Но, Лёша, ну как же так?! Как же ты себе такое даже надумал?!

— Не вините его, — тихо сказал Тони. — Все обошлось и слава Богу.

— Я так больше не буду, — тихо сказал Алекс.

Тони приобнял его.

Ирина тем временем поставила перед ними по тарелке с супом.

— Спасибо, мама.

— Спасибо, Ирина Алексеевна, — вежливо поблагодарил и Тони.

***

Ирина села напротив них. Смотрела на парней и думала о том, насколько жесток бывает мир. Ее сын действительно стал выглядеть более андрогинно, когда уехал учиться. Владислава это выводило из себя каждый раз, как он общался с Алексом по видеосвязи.

Тони был одет подчеркнуто по-мужски — в темную рубашку, твидовый пиджак и джинсы. Выбранный им явно не случайно образ помогал ему казаться старше и маскулиннее, особенно по сравнению с Алексом. Никаких украшений, тату или вызывающей стрижки. Ничего, что хоть как-то бы внешне указывало на то, что он — гей. Полное отсутствие чего-либо женственного в манере держать себя. Худощавое сложение и привлекательные черты лица — оденься и подстригись он как Алекс, выглядел бы ровесником ее сына и «сладким мальчиком», несмотря на возраст, — компенсировались глубоким взглядом, иногда пронизывающим, казалось, насквозь все, на что он обращал свое внимание.

Рассмотрев Тони, Ирина поняла такую бурную реакцию мужа. Владислав был отнюдь не таким как Алекс, даже в молодости. Он умел добиваться своего и знал, как заставить людей поступать согласно его воле. Но здесь нашла коса на камень. Выбор Алекса стал ей тоже понятнее. Алекс любил отца. Наверняка, замечая и в Тони отцовские черты, не смог перед ним устоять. Как и она в свое время не устояла перед завоевавшим ее Владиславом, давшим ей и сыну в этой жизни все, чего они пожелали.

Одежда Алекса была яркой, в свободном стиле. Ирина даже не знала, как называется то, что он на себя надел, вернее нацепил, а стрижка была почти художественным беспорядком, только устроенным на голове, а не на бумаге, что мужественности ему тоже не добавляло. Ну, хоть украшениями не увешался как новогодняя елка и во все цвета радуги не покрасился, по крайней мере пока. Зато радовался он встрече с ней сегодня так же открыто, как раньше. Так же, как было, пока Владислав не начал давить на него из-за несоответствия условностям. Их разговоры по скайпу с каждым годом становились все короче, а Алекс выглядел все более загнанным и угрюмым, когда приезжал на каникулы и пытался втиснуться в рамки. Безуспешно.

***

Хлопнула входная дверь. Вернулся из магазина Владислав. Алекс невольно вздрогнул. Они предупредили родителей Алекса о своем приезде, но все равно всем было не по себе.

Алекс поднялся.

— Здравствуй, папа.

Владислав глянул на него.

— Добрый день, Владислав Сергеевич, — вежливо сказал Тони, тоже поднявшись.

Владислав замахнулся. Но Тони шагнул вперед и заслонил собой Алекса.

— Нет, — сказал он отцу Алекса.

Алекс еще никогда не видел Тони таким. Словно весь холод мира собрался в неожиданно властном голосе.

— Ты, — прошипел Владислав.

— Да, я.

— Сутенер!

— Муж. Со всеми правами и обязанностями.

— Позорище!

— Лучше было бы получить труп сына? — с затаенной болью в голосе спросил Тони.

И Владислав сник. Он развернулся и вышел из кухни в коридор, чтоб снять плащ и повесить его на вешалку. Тони обернулся. Мать Алекса опять плакала. Алекс подошел к ней и обнял.

— Мама, все уже хорошо.

— И будет хорошо, — сказал Тони. — Мы оба сделаем все, что в наших силах, чтоб прожить достойную жизнь.

Ирина только расплакалась еще больше, услышав металл в голосе своего нового родственника. То, как иногда говорил ее муж, по сравнению с тем, что она услышала сейчас, было сладкими песнями. Когда наконец успокоилась, предложила:

— Идемте в гостиную.

— Мама, мы с собой шампанское принесли. И торт. Хотим отметить с вами нашу свадьбу.

— А твои родители знают? — спросила Ирина Тони.

— Мой отец давно спился и умер, а мать не хочет со мной общаться, — ответил Тони.

— Из-за того, что ты… — Ирина запнулась.

— Да, из-за того, что я — гей, — договорил Тони. — Я, кстати, тоже из этого города. Но уехал уже несколько лет назад. Гражданство получил недавно. Как раз перед тем, как с Алексом познакомиться.

Ирина тяжко вздохнула.

Алекс тем временем пошел в гостиную. Владислав сидел там в кресле, уставившись в телевизор.

— Папа, я бы хотел отметить нашу свадьбу. С тобой и с мамой.

Владислав встал.

— И что, ты его действительно любишь?!

В голосе отца было столько отчаяния, что у Алекса сжалось сердце. Он ответил, глядя прямо в глаза:

— Да, папа. Люблю.

— Но это же дикость!

Алекс только пожал плечами.

***

Владислав грузно и очень устало опустился на стул за обеденным столом. Все пережитое навалилось на него. То, что никто не шутил и не собирался им манипулировать или обманывать, его подкосило.

— Я не хочу, чтоб ты умер, — тихо сказал он.

Алекс глянул на отца и ничего не ответил. Взял бутылку с вином и отнес ее на кухню, чтоб положить в морозилку.

Пришла Ирина, принесла бокалы. А Тони поставил тарелки на стол.

Владислав глянул на своего нового родственника. На его руку, когда Тони поставил перед ним тарелку. На безымянном пальце правой руки заметил обручальное кольцо. Очень простое — тоненький золотой ободок.

— В Германии тоже на правой руке кольцо носят? — почему-то спросил он.

— Кто как, — ответил Тони. — Мы надели так, как это принято в Украине. Привыкли.

========== Личное ==========

Алекс писал портрет Тони в свободное время, когда он не работал над тем, что можно было бы продать. Он скрывал от любимого то, что делает. Но однажды, когда картина была почти готова, Алекс не успел спрятать ее от мужа. Тони увидел портрет и обомлел.