Фристайл. Сборник повестей

— А, Березина… Здравствуйте. Ну, тащите билет, прошу.

Вера вытащила билет и дрожащим голосом поправила.

— Моя фамилия Снегирёва…

Экзаменатор удивлённо впился в неё взглядом, недоверчиво переспросил фамилию и усадил на место готовиться к ответу. Секретарь пригласила следующего студента. Дверь распахнулась и в кабинет боком, стуча костылями, вползла Ирка.

— Ваша фамилия? — окинув её взглядом, сочувственно спросил преподаватель.

Ничего не подозревающая Ирина спокойно ответила.

— Березина…

Вера обмерла, ожидая грозы.

Но экзаменатор перевёл взгляд с одной студентки на другую, наконец, всё понял и просиял — чего только не придумают эти студенты! В общем, они обе получили свои пятёрки, ждали выговора или назидания, но ничего подобного так и не услышали. Держась за руки и многозначительно переглядываясь, просидели в коридоре, наверно, не меньше часу, пока их добровольный водитель сдавал экзамен. Сдал он тоже на пятёрку, был очень этим доволен и в отличном настроении отвёз их обратно в общежитие. Только здесь девчонки, наконец, радостно обнялись. Хохотали потом весь вечер до темноты.

В этом поступке была вся Вера. Что ещё можно про неё сказать?

В отличие от своей подруги Никита учился неровно: мог и пятёрку получить, как тогда по анатомии, а потом ещё и на экзамене по биохимии, очень сложном предмете, но вот «общую гигиену», которую он терпеть не мог, пришлось пересдавать… Хорошо преподаватель не зверствовал, пошёл навстречу, а то можно было и со стипендии слететь. Никита без стеснения пользовался Вериными конспектами, которые она очень тщательно писала на лекциях. Над своими толстыми тетрадками она тряслась, как Кощей над златом, и никому кроме Никиты их не доверяла.

Никита задремал было, но кто-то неловко толкнул его. Он открыл один глаз, думая, что это вернулась Вера с пирожками, но увидел только широкую спину одной из самых одиозных личностей на их потоке — Борьки Семёнова, по прозвищу «Червяк». Как он попал в медицинский институт — история умалчивает. Был он из какой-то весьма обеспеченной семьи. Приезжал в институт на новеньких «Жигулях», и часто менял дорогие импортные джинсы на ещё более дорогие. Прозвище «Червяк» Семёнов получил ещё на первом курсе, когда сдавал зачёт по биологии. Это, конечно, был потрясающий спектакль, одногруппники катались от смеха. Тогда ему достался вопрос о половой системе червя. Борька начал очень бодро.

— Женская половая система червя отличается от мужской тем, что это совершенно разные вещи…

— Очень глубокомысленное замечание… — не выдержала преподавательница, улыбнувшись. — Рассказывайте…

— Так про мужскую или женскую?

— Любую…

— Женская половая система червя состоит…

Но тут Борька спохватился. Женская половая система червя достаточно сложная по сравнению с примитивной мужской. И он махнул рукой.

— Ладно. Лучше свою…

Тут уж студенты не могли остановиться от хохота. Смеялась тогда и преподавательница.

А ещё у «Червяка» был коронный цирковой номер. Дело в том, что указательный палец его правой руки был укорочен на целых две фаланги в результате очень давней детской травмы. Когда «Червяку» хотелось посмешить своих однокурсников или даже сорвать лекцию, он садился в аудитории на первый ряд прямо напротив кафедры лектора, засовывал оставшуюся толстую фалангу в нос, создавая впечатление, что большая часть пальца погружена в его недра, и начинал есть глазами преподавателя. Тот, случайно обратив взгляд на студента, изображавшего само внимание, видел только огрызок пальца, оставшегося снаружи, и начинал заикаться, не веря своим глазам. Студенты были в восторге, давясь от смеха. Лекция фактически срывалась. Но поскольку «Червяк» от великого ума стал повторять этот номер достаточно часто, то вскоре был вызван в деканат для просветительской беседы. Цирк на лекциях прекратился.

Никита одним открытым глазом увидел только широкую спину «Червяка», который быстро просочился между рядами аудитории и исчез где-то в дверях. Никита попытался опять задремать, но вернулась Вера с пирожками. Она протянула ему обещанных два с ливером.

— А ты?

— Уже.

Вера опустилась на своё место, жалобно скрипнуло качающееся под ней кресло. И вдруг она спросила.

— Ты что успел конспект почитать?

— Какой конспект?

Вера обмерла.

— Моя тетрадь… Пропала моя тетрадь…

Никита окончательно проснулся.

— Ты точно не убирала её в свой «дипломат»?

Он спросил, но ответ знал наперёд. Никита не видел, чтобы Вера, уходя за пирожками, убрала свои конспекты в кейс.

Она побледнела.

— И ты не видел, кто её украл?

— Нет…

И тут Никита вспомнил широкую спину Борьки Семёнова.

— Подожди… Я, кажется, знаю, кто это!

Сон как рукой сняло. Он вскочил и, расталкивая возвращающихся с перерыва однокурсников, вылетел в коридор. И тут же налетел на «Червяка». Но тот, увидев разъярённое лицо Никиты, быстро сообразил, что к чему, и рванул от него по опустевшему коридору. Никита бегал хорошо и быстро его догнал. Но «Червяк» успел заскочить в туалет и громко захлопнуть задвижку в кабинке.

— Ты мне на фиг сдался! — Рявкнул Никита, на всякий случай, дёрнув дверь. — Отдай Верины конспекты.

— Какие конспекты? — Услышал он в ответ притворно-невинный голос «Червяка».

— Хорош придуриваться! Верни тетрадь и сиди в клозете, хоть до утра. Иначе я сейчас сломаю сначала дверь, а потом — тебе шею…

Последовала достаточно долгая пауза, затем послышался тяжёлый вздох.

— А если я верну тетрадь, ты драться не будешь?

— Очень ты мне нужен! Мне Веру жалко… Человек трудится, а ты — дармоед…

— Ладно, ладно… — Щёлкнули замки новенького дорогого кейса неудачливого похитителя чужих знаний. — Держи!

Под дверью кабинки была довольно большая щель. Никита увидел коричневую обложку Вериной тетради и выхватил её из холёной руки «Червяка».

— Хоть бы «спасибо» сказал! — Совсем неожиданно услышал он. Эта потрясающая наглость его рассмешила.

Никита успел вбежать в аудиторию за спиной входящего профессора.

Он протиснулся мимо товарищей и плюхнулся на своё место. Неожиданно звонко стукнуло откидное сиденье. Профессор не удержался и съязвил.

— Ну, Быстров, Вы уселись? Можно начинать лекцию?

— Извините… — Только и успел буркнуть он, положив на колени расстроенной Вере её заветную тетрадь. Он получил такой восхитительный благодарный взгляд!

Семейство тёти Наташи о Никите не забывало. Лерка, как внимательная сестра, часто прибегала к нему с разными вкусностями от своей мамы — то с бесподобными пирожками (это вам не пирожки с «алебастром» в институтской столовой!) или даже с тортом на какой-нибудь праздник. Однажды, обнаружив на вешалке заношенную до невозможности куртку Никиты, пришла в ужас, тут же постирала её в старенькой стиральной машине (маминой!), и теперь, изредка появляясь у Никиты, пристально разглядывала его верхнюю одежду и ругала за неряшество. Это был крупный его недостаток: на работе он был образцом аккуратности, но дома… Живя один, он не задумывался куда бросить джемпер или рубашку, и по утрам, бывало, долго искал свои носки. За это его ещё в детстве всегда ругала мама. Но как-то незаметно получилось, что Вера сменила его подругу детства и теперь, когда у неё появилось время по вечерам, сама бдительно следила за чистотой его вещей и ворчала по поводу аккуратности. На курсе их давно поженили. Сначала их дуэт бросался в глаза. Но потом однокурсникам надоело хихикать и понимающе улыбаться им вслед, и на них перестали обращать внимание. Теперь, когда у Никиты выпадал свободный от работы вечер, Вера подолгу у него задерживалась. Они вместе ужинали, приготовив еду на скорую руку, занимались, писали истории больных, которых курировали на занятиях, и проверяли эти записи друг у друга. Конечно, сохранять дистанцию при такой близости было очень непросто. Никита часто отвлекался: вдруг возникало непреодолимое желание схватить Веру в охапку, прижать к себе, спрятать лицо в её пушистых волосах и — да! да! да! утащить её на свой диван за перегородку. Иногда он встречал её растерянный вопросительный взгляд и ему начинало казаться, что она чувствует тоже самое… Но ничего подобного не происходило — каждый вечер заканчивался по одному и тому же сценарию: спохватившись, что уже слишком поздно, они бежали в общежитие, куда Вера прорывалась почти со скандалом и непременным выговором от дежурной вахтёрши — какой-нибудь тёти Маши или тёти Клавы. Никита, нехотя, возвращался домой в пустую квартиру. И не однажды у него возникал вопрос: почему Вера ни взглядом, ни жестом не помогает ему сделать первый шаг к сближению? Его мучили и ревнивые вопросы: может быть у неё кто-то есть помимо него, Никиты? Но она слишком искренний, честный человек, она не смогла бы притворяться. Да и зачем, собственно? И он давал себе очередное честное слово, что в первый же вечер вот здесь, в этой комнате, он, наконец, с ней объяснится. Но почему-то ничего не получалось — следующий вечер проходил также, как и предыдущий. Но, наконец, выругав себя в душе за трусость, Никита решился.

Вера взглянула на часы и охнула.

— Как поздно… Опять на вахте будет скандал. Одеваемся и бежим!

Она заторопилась в прихожую, но Никита не сдвинулся с места.

— Ну, что ты стоишь? Идём!

— Куда?

— Никита, кончай придуриваться! Нашёл время…

Он спокойно пожал плечами, вернул её пальто на вешалку.

— Мы никуда не пойдём, подружка… Хватит.

Он обнял её за плечи и повлёк обратно в комнату. Сразу за перегородку. Насильно усадил на диван, притянул к себе. Вера было дёрнулась, но притихла.

— Ты больше не живёшь в общежитии. Мы больше не будем прибегать туда по ночам. У нас с тобой есть свой дом. Завтра ты переедешь ко мне.

— Ты с ума сошёл! Что я скажу родителям?!

— Скажешь, что вышла за меня замуж. Каждая девушка рано или поздно выходит замуж.

— Вообще-то я им о тебе писала. И рассказывала, когда приезжала домой на каникулах. Ну, о том, что мы с тобой близкие друзья…

— Мы найдём время и съездим к ним. Или пригласим к себе. Сосед, уезжая, всегда мне говорит, что при острой необходимости его комнатой можно воспользоваться. У меня есть его ключи. Разве это не острая необходимость — поселить на время в его комнате твоих родителей?

Вера отстранилась, с подозрением взглянула на своего потенциального мужа.

— Это почему так вдруг?.. Мы рядом столько лет…

Никита усмехнулся.

— Конечно, я долго раскачивался… Это ведь не раз плюнуть — сделать предложение такой девушке, как ты…

— Ладно, не подлизывайся…

Вера уткнулась лицом в его грудь.

— Обычно в такие моменты мужики что-то про любовь говорят…

— Да? У тебя есть опыт? Ну-ка, расскажи…

Он пошутил, но Вера почему-то дёрнулась и отстранилась. Никита ещё крепче прижал её к себе.

— Ну, что такое? Ну-ка, посмотри на меня! Что случилось?

А Вера вдруг всхлипнула и, отвернувшись, произнесла изменившимся голосом.

— Да, Никита, да…

— Что «да»? — Совсем растерялся он.

— Ты угадал — у меня есть опыт… У меня было…