Фристайл. Сборник повестей

Однажды Борис протянул Никите довольно помятую тетрадь и попросил жалобно.

— Сделай одолжение, прочитай, пожалуйста… Скажи, что надо исправить. Ольге не хочу показывать — засмеёт.

Никита пожал плечами.

— Ну, если ты мне доверяешь… Я сегодня работаю, но больница по городу не дежурит, думаю, у меня будет время почитать твоё произведение.

Они сразу договорились, что встретятся вечером следующего дня у него дома.

Никита уже два года работал фельдшером в той же больнице и в том же приёмном отделении. Сегодня в «приёмнике» было тихо, и свежо. Пожилая санитарка помыла полы и ушла в свою клетушку. И он спокойно приступил к изучению шедевра, созданного Борисом. Читал, хмыкал, качал головой. И что с этим недоумком делать?

— Ну, что ты скажешь? — Борис испуганно смотрел на него. — Послезавтра эту историю болезни надо сдать на травме, а потом — ещё терапия… Я много глупостей там написал?

Никита искренне его пожалел.

— Хватает… Прежде всего диагноз. Ты что тут изобразил?

— «Перелом коленного сустава» …

— Солнце моё! Надо тебе начинать от печки… Что такое сустав?

Борька набрал воздуха в лёгкие и выпалил вызубренное вместе с Ольгой.

«Сустав — это подвижное соединение костей скелета, разделённое щелью и покрытое суставной сумкой».

— Садись. Пять. Ну, и как же это сочленение может сломаться?

Его приятель растерянно и беспомощно смотрел на него.

— Сколько костей входят в коленный сустав?

— Три… Я помню, помню… Малая берцовая, большая, и бедренная кость…

— Плюс надколенник. Ну, и какую из этих костей сломала твоя больная, бабушка, которой восемьдесят лет?

— Я понял, понял! — Обрадовался Борис. — Надо было написать «Перелом большеберцовой кости»!

— Ну, и какого хрена ты пишешь эту ахинею? Наш преподаватель и читать эту историю болезни не станет.

Пришлось разбирать подробно каждую страницу.

— Ну, наконец, и твой план лечения больной. Что такое ЛФК?

Борис пожал плечами.

— Лечебная физкультура.

— Правильно. А ты что написал?

Он внимательно вгляделся в текст, словно не им написанный.

— ОФП…

— Это что значит?

— Общая физическая подготовка…

— Молодец! Ещё раз — пять! Ты бабушке в восемьдесят лет с переломом большеберцовой кости назначил общую физическую подготовку?

— Ну, я машинально написал…

— Борька, как ты будешь людей лечить?

— Я что — сумасшедший?! Никого я лечить не собираюсь. Мне нужно диплом получить, иначе батя меня придушит. Он обещал меня устроить в комитет по здравоохранению, подальше от больных.

— Ещё лучше! Ты будешь нами руководить?

— Никем я руководить не собираюсь. Буду тихо сидеть в своём кабинетике и перекладывать бумажки. И писать вам всем по блату разные справки. И если я, наконец, получу диплом, батя мне отдельную квартиру купит, я с родителями изнемогаю!

Никита только рассмеялся.

Вот такая пёстрая компания собралась у Никиты на дне рождения. Сосед опять был в какой-то командировке, квартира была полностью в её распоряжении. Пока девушки возились в кухне, откуда периодически слышался взрыв смеха, друзья в комнате за пустым столом, покрытым новой скатертью, которую только вчера была куплена в Гостином дворе, изнывали от голода,

— Эй! — Крикнул Никита, стараясь перекричать шум в кухне. — Вы ещё долго? Мы есть хотим!

Наконец, стол был накрыт. Никита расставил мамины бокалы, стаканы для воды. Все уселись вокруг. Было тепло от присутствия друг друга — это ведь так редко бывает. После первых банальных тостов все принялись за салаты, которых было много самых разных. Чем ещё могут кормиться студенты? Но кроме салатов была в перспективе и подопечная Лере курица, которая созревала в духовке. Лера постоянно бегала проверять её состояние. Общий разговор был шумный, весёлый. Когда Лера очередной раз соскочила с места, чтобы сбегать в кухню, Михаил с силой усадил её на место.

— Сидеть! — Он встал довольно торжественно. Гости удивлённо притихли.

— У нас с Лерой две очень важные новости. Можно начинать?

— Не тяни! — Не выдержал Никита.

— Итак. Новость первая. В конце этого месяца я, наконец, получаю ключи от своей новой квартиры, которую ждал почти семь лет.

— Ура! — Зазвенело в комнате так, что задрожали рожки в старой люстре.

Все бросились обнимать Михаила, он стоял в кругу друзей довольный и счастливый.

— Ребята, ребята! Это ещё не всё. Это только первая новость

— А вторая?

— А вторая вот какая… Мы с Лерой подали заявление в ЗАГС.

Опять начала дрожать люстра.

— И когда же? Когда?

— В августе. В июле у меня преддипломная практика в Ферапонтовом монастыре, это в Вологодской области. Лера поедет со мной. Это будет у нас этакое свадебное путешествие. Приедем — и распишемся. Теперь у нас есть свой собственный дом.

— Я тоже хочу! — Завопила Ольга.

— В свадебное путешествие? — Многозначительно посмотрел на неё Борис.

Ольга покраснела.

— В Ферапонтов монастырь, дурак! Я о нём читала… Там фрески Дионисия сохранились.

— Кого?

— Ты его не знаешь. Это мой одноклассник. Давай тоже поедем? Это ведь каникулы… Миш, Лера, возьмёте нас в компанию?

Лера уже побежала в кухню за курицей.

— Да, конечно… там интересно. — Обрадовался Михаил. — Я вот Никиту с Верой уговариваю, они тоже в это время могут взять отпуск на работе, тем более, что Вера из Вологодской области.

— Я там несколько раз с родителями бывала. — Подхватила Вера. — И в Ферапонтовом монастыре, и в Кирилло-Белозерском, который совсем рядом. Там очень красиво и интересно.

— Ладно… Мы думаем. — Кивнул Никита. — Будет ещё время поговорить.

— А как всё-таки, Олечка, насчёт свадебного путешествия? — Многозначительно спросил Борис.

Она отмахнулась.

— Отстань, Борька… Мы ведь решили — вот закончим институт, я тебя против твоей воли за уши вытащу… Отец тебе квартиру обещал? Обещал. Вот получишь ключи, тогда и решим.

Никита вытаращил глаза.

— Так вы тоже?

Вера засмеялась.

— Простите его ребята, он у нас как слепой: ничего вокруг себя не замечает.

Лера растерзала курицу на порции.

— Давайте курицу есть, остынет…

В середине лета молодожёны Быстровы нанесли родителям ответный визит. Никите понравился небольшой зелёный городок (в справочниках называвшийся «Посёлком городского типа») на берегу Волго-Балтийского канала на перекрёстке водных, железнодорожных и автомобильных дорог. Первый раз в жизни он видел, как большие теплоходы и баржи торжественно погружаются в шлюзы. Особенно красиво это выглядело поздними вечерами, когда загулявшее летнее солнце исчезало в глубине водохранилища, и на небо полновластной хозяйкой вступала луна. Теплоходы были ярко освещены, до берега доносилась музыка… Тесть предлагал ему сходить в ЦРБ «на разведку» — Никита только отмахнулся.

Глеб Иванович на стареньком «Москвиче» отвёз их в Ферапонтов монастырь, где в это время проходил преддипломную практику Михаил. Он снял в ближайшем домике большую комнату, где поселил беременную Леру. Всего на несколько дней Никита с Верой разминулись с Борисом и Ольгой, которые гостили здесь дольше недели. В чём заключалась преддипломная практика Михаила, Никита так и не понял. Настоящих реставрационных работ в монастыре не проводилось, шла какая-то долгая документальная раскачка. Михаил проводил по Заповеднику немногочисленные экскурсии и, как соловей на ветке, с упоением рассказывал слушателям о чудом уцелевших фресках Дионисия, которыми были расписаны все внутренние стены и колонны древнего храма Рождества Богородицы. Для Никиты и Веры он провёл персональную экскурсию, и постарался рассказать друзьям как можно больше интригующих фактов. Сам храм в то время находился в плачевном состоянии, но Никита на это не обратил внимание — его поразила общая площадь росписи — шестьсот квадратных метров! С ума сойти! От восторга он чуть не свалился с дощатого помоста на полу храма, по которому экскурсанты ходили с осторожностью. Михаил вовремя подхватил его, а то была бы травма у потенциального травматолога…

— Ну, и проект какого здания в твоём дипломе? И при чём тут твоя, так называемая, «преддипломная практика» в Ферапонтовом монастыре? — Спросил Никита у друга, когда они дружно уселись вечером в деревенской комнате, вокруг самовара, который умело разжёг Глеб Иванович.

Лера многозначительно хмыкнула.

Михаил ответил с некоторой заминкой.

— Это «здание», как ты выразился, особенное. Я не говорил о нём никому заранее, потому что до последнего момента не знал, разрешат ли мне представить этот проект. Это должен быть православный храм.

— Ничего себе! — Никита даже головой затряс. Вера зааплодировала

— Аплодисменты будут потом. Если я защищусь. Вы даже представить не можете, как всё было сложно. Меня очень ректор поддержал, сам по разным инстанциям ходил, доказывал, что сейчас начинается строительство новых православных храмов, которые должны следовать лучшим традициям русского зодчества…

— А этот монастырь?

— Это ведь один из древнейших русских монастырей. Современному архитектору здесь учиться и учиться. Неужели вы не понимаете? — Вмешалась Лера.

— Конечно, не понимаем… — Согласился Никита, нисколько не обидевшись.

Началась неизведанная семейная жизнь. Привыкать к ней было очень непросто. Конечно, Вере было легче: она всегда жила с родителями, потом в общежитии с двумя соседками и не знала, что такое одиночество. Никите было куда сложнее. Он далеко не сразу привык к тому, что, просыпаясь по утрам, оказывался в комнате не один. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к Вериной возне в ванной, звону чашек в кухне… Сначала его это радовало, потом стало как-то напрягать, и он даже испугался, ну, а потом… Потом просто вошло в привычку. Вера не прощала ему неряшества и постоянно зудела: «Убери это… подними то… положи на место свой…». Никита терпел недолго, начал огрызаться. Теперь испугалась она, перестала делать замечания, и просто поднимала, складывала и убирала разбросанные по квартире его вещи. Взамен получала по утрам вместе со звоном будильника возмущённый вопль.

— Где моё? …моя? … мой?

Но потихоньку семейная жизнь приобретала привычные, спокойные очертания.

Шесть лет обучения в институте, наконец, были позади. А впереди — год интернатуры — годичной практики по выбранной специальности — и только после этого в руках будет заветный диплом. Вера отправилась на работу в институтскую клинику акушерства, а Никита — в ставшую своей, городскую больницу в отделение травматологи и ортопедии. Главный врач, знавший его столько лет, нисколько не возражал и спокойно подписал ходатайство. Теперь супруги Быстровы были врачами и получали, хоть и мизерную, но врачебную зарплату. И теперь у них были самые настоящие выходные! Они отрывались, что называется, по полной: запоем ходили в театры, в кино, на выставки в музеи, частенько с персональными гидами в лице Михаила и Леры… Спустя годы Никита часто вспоминал это прекрасное время, никогда больше он не чувствовал себя таким свободным. Но главным делом жизни была медицина. Под наблюдением старших коллег они с Верой теперь самостоятельно вели больных. Никита изучил по компьютеру все современные методики в ортопедии, напрашивался ассистентом на самые сложные травматологические операции, убегал на лекции в институт ортопедии и травматологии имени Вредена, в институт Турнера, где лечились дети с самой тяжёлой ортопедической патологией. Незаметно прошёл год. Конечно, год обучения любой медицинской специальности — это очень мало, но, во всяком случае, Никита теперь был уверен, что на дежурстве больному даже с самой сложной травмой он поставит правильный диагноз.