Измена генерала

Глава 6

Гад! Какой же он все-таки гад!

Знает он меня! Ага! Сейчас!

Только пусть появится передо мной!

Но нет же, муж оставил меня одну в спальне почти на сутки. Только своих собачонок посылал, чтобы те принесли мне еду. Она, конечно, тут же оказывалась на их головах и, видимо, мужа это устраивало, с учетом того, что через пару часов другая собачонка появлялась перед моей дверью.

Как только он вернется, я ему устрою!

Вытаскиваю из-под головы подушку и запускаю ее в дверь. Глухой удар, и она падает на пол к еще двум. Силы стучать в дверь кулаками, требовать встречи с мужем, кричать во все горло уже давно оставили меня. Я могу лишь лежать на кровати и думать, как моя жизнь превратилась в сказку о красавице и чудовище. Почему я раньше не замечала, что вышла замуж за чудовище?

Я же любила Диму. Правда, любила.

И даже представить не могла, чем моя любовь обернется для меня же.

Сутки взаперти заставляют меня переосмыслить жизнь. Я четко осознаю, что мне нужно уйти от мужа. Неважно как! Главное, это сделать. Иначе, он меня сломает. Жестокое прошлое сделало его таким, какой он есть. И вряд ли это можно исправить.

Ключ поворачивается в замочной скважине, и я сажусь на кровати. Волосы в полнейшем беспорядке, поэтому я заправляю их за уши. А когда дверь открывается, и на пороге появляется совсем не муж, то еще и одеялом прикрываюсь: джинсы валяются на полу посреди комнаты, а на мне остались только футболка и белые хлопковые трусики.

В спальню входит девушка в берцах и идеально сидящем на худощавой фигуре деловом костюме. Ее темные волосы затянуты в тугой пучок, что делает ее и без того острые скулы еще острее, и выделяет глаза, в которых отчетливо видны азиатские корни. Военная выправка от меня тоже не скрывается, особенно, когда она останавливается у двери и заводит руки за спину.

— Добрый день, Ева Алексеевна, — девушка смотрит прямо мне в глаза, но меня не покидает ощущения, что не видит вовсе. Ее взгляд безэмоциональный, я бы даже сказала расфокусированный. — Меня зовут, Зарина. Теперь я буду вас охранять вместо Вячеслава.

Мои брови ползут вверх, а мысли скачут. Но я не успеваю их сформировать во что-то разумное, когда девушка продолжает:

— Также Дмитрий Геннадьевич приказал передать вам, что сегодня состоится встреча с шейхом. И вам нужно быть готовой к поездке через час.

Я открываю рот и тут же закрываю его. Мои глаза сужаются, что не скрывается от охранницы. Она напрягается. Изменения едва заметны, она стала всего на пару миллиметров выше. Но этого достаточно, чтобы я откинула одеяло и встала, забыв о мнимой стеснительности.

Я подхожу к девушке. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

— А больше Дмитрий Геннадьевич тебе ничего не приказал? — цежу сквозь стиснутые зубы и вижу, как мускул на щеке Зарины дергается.

— Никак нет, — она смотрит поверх меня, и я чувствую ее пренебрежение. Охранница, явно, восхищается моим мужем. Оно-то понятно. Каким бы он не был мужем, начальник из него отличный. Или тут что-то большее?

Я хмыкаю и разворачиваюсь. Но в тот же момент снова поворачиваюсь обратно и отпихиваю Зарину в сторону. Она не ожидает от меня такой подлянки, делает несколько шагов, пытаясь восстановить равновесие, но мне хватает мгновения ее промедления, чтобы вылететь из спальни.

Сразу бегу к лестнице. Слышу «стой» и быстрые шаги за спиной. Ускоряюсь. Спускаюсь по лестнице так живо, что сама удивляюсь, как по дороге не поскользнулась и не свернула себе шею. Но останавливаться рано. Тем более тяжелые удары берцев о ступени приближаются.

Входная дверь прямо у лестницы манит к себе. Но я быстро отметаю вариант сбежать. Бесполезно. Вместо это несусь по коридору, но не в сторону погреба, а в противоположную. Пока не попадаю в гостиную и не вижу нужную дверь.

Возле нее замерли те же две собачонки, которых я видела в винном погребе. Они сразу замечают меня и переглядываются. Но ничего предпринять не успевают, потому что я подлетаю к ним.

— Только попробуйте меня задержать, — шиплю я на них и нажимаю на дверную ручку.

Слышу за спиной женское «держите ее», но уже поздно. Я встречаюсь с черными глазами мужа, которые на фоне бежевых стен, кажутся действительно демоническими.

Замираю в двери.

Дима не один.

Вижу лишь седые волосы и серый костюм мужчины, который сидит в черном кожаном кресле напротив стола мужа, и так некстати вспоминаю, как выгляжу.

Собеседник мужа медленно разворачивается, а я уже готова извиниться и закрыть за собой дверь, когда понимаю, кто передо мной.

— Дядя Руслан! — широкая улыбка сама появляется на моем лице, когда я встречаюсь с яркими зелеными глазами сводного брата отца.

Он всегда был для меня не просто дядей. Иногда казалось, что он заменял отца. Именно дядя Руслан приходил на мои утренники в детском саду, водил меня на карусели, а, когда я подросла, пробивал по базе моих парней.

Жаль только, что последние несколько лет, он жил в Санкт-Петербурге. И виделись мы нечасто.

Дядя Руслан широко улыбается и встает с кресла, а я срываюсь с места и бросаюсь в его объятья. Он ловит меня в полете и задорно смеется.

— Мне кажется, или ты за последние несколько лет подросла? — дядя Руслан ставит меня на пол и немного отстраняется.

Я тоже не могу сдержать смешка.

— Ты же в курсе, что я взрослая? — отхожу на шаг назад и приподнимаю бровь. Я могу только стареть.

— И это ты говоришь? — дядя Руслан пытается растрепать мои волосы, но я уворачиваюсь от его руки. Он опускает руку и делает страдальческое выражение лица. — Мне еще пять лет до пенсии, а я уже задыхаюсь, когда поднимаюсь на второй этаж по лестнице.

— Ой, давай не прибедняйся, — я легко толкаю дядю в плечо. — Ты еще своим лейтенантам и капитанам на тренировочным полигоне фору дашь.

Дядя Руслан запрокидывает голову и раскатисто смеется.

— Ты же в курсе, что я только руковожу и в кабинете бумажки перекладываю?

Я открываю рот, собираюсь сказать, что знаю о его «наглой лжи», но моментально забываю о всех словах.

— Ева, ты что-то хотела? — жесткий голос мужа действует на меня, как ушат холодной воды.

Видимо на моем лице что-то отражается, потому что дядя Руслан тут же хмурится и переводит взгляд с меня на мужа. Я же набираю в грудь воздух и поворачиваюсь.

— Да, — металлические нотки пронизывают голос. — Поговорить нужно.

Дима развалился в своем кресле. Его лицо осунулось еще сильнее, будто он не спал совсем. Но джинсы и футболку все-таки сменил на черную рубашку и брюки с кожаным ремнем и серебряной пряжкой.

На столе рядом с разбросанными фотографиями и документами стоит хрустальный графин с виски и два стакана. Если напиток дяди Руслана кажется нетронутым, то стакан мужа опустошен.

Но даже не это привлекло мое особое внимание, а шкаф с документами за спиной Димы. Одна стеклянная дверка была разбита. Похоже, в нее бросили что-то тяжелое, судя по круглой дыре посреди стекла.

— Руслан, подождешь в гостиной? Нам нужно закончить разговор, — муж отрывается от спинки стула и начинает собирать документы с фотографии и засовывает их в черную папку. А мой взгляд цепляется за его руки — они все в мелких порезах.

— Ева, надеюсь, мы успеем еще пообщаться, — дядя касается моего плеча, но я не реагирую. — Обязательно позвони мне на днях. Я задержусь в Москве. Пока не знаю надолго ли, но задержусь.

Я машинально киваю, не отрываю взгляда от рук мужа. Царапины уже начали покрываться коркой. Значит, что-то произошло вчера. Но что?

Хлопнувшая дверь заставляет меня вздрогнуть, и я поднимаю голову.

Дима пристально смотрит на меня. Чувство, будто он готов разложить меня здесь, прямо на своем столе, не отпускает. На мгновение забываю, что нужно дышать. Почти непреодолимое желание отступить, скрыться за дверью и убежать обратно в спальню, где безопасно, захватывает разум. Но все же я беру себя в руки и опускаюсь в кресло, где недавно сидел дядя Руслан.

Сразу же замечаю свои голые ноги. Щеки начинают гореть, когда понимаю, что сверкала задницей в белых трусиках не только перед охраной, но и перед дядей Русланом. Закусываю губу и бросаю исподлобья взгляд на мужа. Он не двигается и, кажется, не дышит. Вот только я-то знаю, что он следит за каждым моим движением, за каждой моей реакцией. И если я покажу ему свою слабость, то точно пожалею.

Набираю воздух в легкие и вздергиваю подбородок, прежде чем откинуться на спинку кресла.

— Что ты от меня хочешь? — слова слетают с губ слишком легко, что, в принципе, неудивительно, ведь не совсем то, что я хочу сказать.

Мне больше интересно, какого хрена он вообще женился на мне, если ни о какой любви не идет речи. Но боюсь ответ станет для меня таким сильным ударом, что я его не переживу. А в том, что Дима скажет мне правду, нет ни капли сомнений.

Поэтому я предпочитаю сбежать от прошлого и разобраться, с чем придется столкнуться в будущем. Стараюсь выглядеть уверенной, но пальцы впиваются в бедра и выдают меня с головой. Взгляд Димы на секунду опускается к ним, прежде чем снова вернуться к глазам.

— Мне нужна ты, — тихие, едва уловимые слова, но звучат как гвозди вбиваемые в крышку гроба. Моего гроба.

Прикрываю глаза. Стараюсь дышать ровно. Но ногтями впиваюсь в кожу. Боль немного отрезвляет разум, которые успевает окунуться в панику.

— Зачем? — единственный вопрос, на который я действительно хочу знать ответ.

Дима отрывается от спинки стула и ставит локти на стол, сцепляя пальцы. Смотрит на меня поверх своих рук. Долго. Слишком долго. Я уже начинаю переживать, что не получу ответ. Цепляюсь взглядом за разбитое стекло. Все, что угодно, лишь бы не видеть этот непроницаемый взгляд, который то кипятком обдает мое тело, то в холодный прорубь его окунает.

— Ева, — всего одно слово, произнесенное тихим, но грубым голосом, и я вздрагиваю. — Ты ведь помнишь, что мы женаты?

— Это легко исправить, — говорю быстрее, чем успеваю подумать и тут же жалею, потому что Дима встает со своего места. Как его стул не ударяется об и без того пострадавший шкаф, остается загадкой. Спинке замирает в паре миллиметрах от непострадавшего стекла, в то время как Дима обходит стол.

Вжимаюсь в кресло. Оглядываюсь. Ищу пути к отступлению. Но их нет. Их попросту нет.

Дима же возвышается надо мной, закрывает собой свет, а я теряюсь. Боюсь поднять глаза. Боюсь, что перегнула палку. Боюсь, что моя дерзость закончится плачевно.

Не знаю, чего от ждать от Димы.

Я больше не знаю его. И не уверена, что вообще когда-то знала.

Но к моему удивлению, вместо того чтобы вытащить меня из кресла, бросить на стол и наброситься, как дикарь, Дима садиться передо мной на корточки.

Теряю дар речи. В который раз…

Теперь я смотрю на Диму сверху вниз и даже не чувствую себя, словно в капкане, хотя он положил обе руки на подлокотники.

Непроницаемое лицо мужа становится для меня настоящим проклятьем. Я никогда не могла даже предположить, что у него на уме. И сейчас все, что могу делать — ждать. Ждать, пока Дима соизволит что-то сказать мне. Сообщит очередную «правду».