Измена генерала

Глава 10

В машине тепло, даже несмотря на то, что на мне только пижама. Зато внутри меня самый настоящий холод. И мне в нем комфортно. Он не дает чувствовать. Не дает думать. Дарит пустоту.

Я могла в нем находиться, пока машина двигалась. Но как только она останавливается, все произошедшее наваливается на меня. Вместо нашего красивого белого дома, я вижу капот машины. Вместо своих рук, зажатых, между бедрами, чувствую ладонь мужа, опускающуюся на мою ягодицу. Вместо тишины и размеренного дыхания, которое заполняет салон машины, слышу слова.

«Ты — моя».

«Ты — моя».

«Ты — моя».

Они не прекращают звучать в голове. Каждое слово очередным осколком врезается в сердце. Оно и так не переставая кровоточит, а новая рана только еще больше растерзывает его.

Дима выходит на улицу, а я так и остаюсь сидеть на месте. Наблюдаю за ним через лобовое стекло. Его движения плавные, хищные. Черты лица заостренные, и он… идет ко мне.

Входная дверь нашего дома распахивается и на улицу вылетает красное пятно. Оно несется прямо на Диму и прыгает ему на шею.

Только спустя какое-то время в пятне я узнаю девушку — блондинку. Она зарывается лицом в шею мужу. Шпильки ее красных лодочек приподнимаются с дорожки. Она, скорее всего, что-то говорит, но плотно закрытые двери машины скрывают от меня слова. Я слышу только гул. Возможно, это даже ветер. А может быть просто шум в голове.

Сердце стучит так сильно, что я чувствую его биение на кончиках пальцев.

Не отрываю взгляда от картины, которая разворачивается передо мной.

Так вот, кто на самом деле нужен моему мужу. Склоняю голову к плечу. Глаза наполнятся слезами. Кусаю щеку изнутри, чтобы сдержать рвущийся наружу судорожный вдох.

Нет. Не сейчас. Не при них.

Слезинка скатывается по щеке. Я быстро вытираю ее и тянусь к металлической ручке. На мгновение прикрываю глаза, делаю глубокий вдох и открываю дверцу.

Ветер сразу обхватывает мое тело. И я ему благодарна. Дрожь, которую он вызывает, помогает хоть немного прийти в себя, сдержать рвущуюся наружу боль. Дарит хоть долю успокоения.

Я сильная. Я справлюсь.

Выхожу из машины. Асфальтированная дорожка все так же неприятно царапает ноги, но боли нет. Она сливается воедино с той, которая заполняет мое тело. Даже, когда наступаю на камушек, не хромаю. Просто поворачиваюсь.

Диме удалось оторвать от себя блондинку. В то, что она сама отстранилась, я мало верю, если судить по надутым накаченным красным губам. На ее щеках разводы от туши, а волосы взлохмачены. И смотрит она не на Диму. Блондинка сверлит взглядом меня. В ее глазах столько презрения, столько отвращения, что на секунду я хочу сжаться. Но вовремя вспоминаю, что это не я спала с чужим мужем.

Расправляю плечи и иду к ним.

Дима оборачивается. Наши взгляды встречаются. И опять все, что мне достается — пустота. Чертова пустота. И никаких эмоций.

Поджимаю губы. Останавливаюсь.

— Познакомишь нас? — смотрю мужу прямо в глаза.

Сжимаю кулаки. До боли стискиваю челюсти. Задерживаю дыхание.

Жду.

Мне нужна хоть какая-то реакция.

Скажи, блин, что ты не причем. Скажи, что не знаешь эту девушку. Скажи, что это все ложь.

Темные глаза мужа не отрываются от меня. Но все еще остаются пустыми.

Они пронзают насквозь. Оставляют в душе такие раны, которые не затянутся. Причиняют боль, которую ничто не может унять.

Если не хочешь говорить, просто покажи. Дай мне увидеть в твоих глазах хоть что-то кроме пустоты.

Нижняя губа начинает дрожать, и я кусаю ее. Сильно. До боли. Надеясь пустить кровь, которая даст хоть какое-то облегчение.

Дай мне ответ. Хоть какой-то. Прямо сейчас. Пожалуйста.

— Димочка… — ветер подхватывает писклявый голосок любовницы мужа и приносит его прямо ко мне.

Закрываю глаза. Не хочу видеть его. Не хочу видеть ее. Не хочу видеть их вместе.

— Ева, — голос мужа врезается в меня, и я вздрагиваю. — Иди в дом.

Три слова.

Всего три слова.

Они рушат мой мир. Разрывают меня. Не оставляют ни одного живого места.

Тело будто что-то сковывает. Замораживает. Освобождает.

Открываю глаза.

Все та же картина, но внутри холод. Тот самый холод.

Разжимаю кулаки. Делаю глубокий вдох. Окидываю взглядом «парочку» и прохожу мимо них.

У меня появляется цель. Сейчас мне нужно только одно. Уйти!

Дом встречает меня тишиной. Привычной, но все же странной.

За последние несколько дней рядом было так много людей, что я забыла слово «одиночество». А сейчас, глядя на лестницу, которая становится порталом в прошлую жизнь, я не могу сделать последний шаг. Кажется, что я сама веду себя на обрыв, с которого меня должны столкнуть. Холод внутри постепенно начинает таять, оставляя за собой щемящее чувство.

Это будет конец.

Это точно будет конец.

— Димочка, я же… — доносится до меня писк через закрытую дверь.

Нет. Нет. Нет.

Я не хочу этого слышать.

Не хочу! Не хочу!

Бегу по лестнице наверх. Горечь заполняет горло с каждым шагом. Противная, тягучая. Перед глазами встает лицо мужа, а в ушах звучат его слова «ты — моя». Я словно наяву вижу его черные глаза, полные решительности. Образ не хочет стираться из памяти. Он смешивается со стенами коридора, с паркетным полом, с дверью нашей спальни.

Образ мужа дополняется его запахом — он везде. Замираю в проходе. Смотрю на кровать, и не могу избавиться от воспоминаний.

Вот я в кровати, муж сверху. Смотрит мне в глаза. Гладит меня по щеке. Входит нежно, очень нежно. Целует.

Вот я на капоте. Распластана. Прижата. Муж на мне, берет меня жестко, двигается во мне резко. Заводит меня через край.

Я вижу все это одновременно. Воспоминания настолько свежи, будто все произошло только что. Они такие яркие, что я не могу перестать чувствовать дрожь, проносящуюся по телу. Но в то же время, перед глазами стоит блондинка. Настоящая. Живая. Больше не фото.

Горло перехватывает.

Нет. Не сейчас.

Отрываюсь от кровати и иду в гардероб. На этот раз я не буду скрываться. Не стану сбегать тайком. Пройду мимо мужа с ее пассией и только пусть попробует меня остановить.

Черный вместительный чемодан мужа нахожу на нижней полке закрытого шкафа в самом углу. Вытаскиваю его и сразу закрываю дверцу. В этом шкафу мне больше ничего не понадобится. Выглаженные и развешенные в ряд рубашки муж пусть оставит себе.

Шкафы с моими вещами находятся на противоположной стороне. Отодвигаю сразу две зеркальные дверцы и начинаю вываливать одежду в чемодан. Вещей слишком много, поэтому я стараюсь взять всего по чуть-чуть: джинсы, брюки, свитера, джемперы, майки, блузки, платья, юбки. Про нижнее белье я тоже не забываю.

В другом, уже открытом шкафу нахожу туфли. Беру с собой всего несколько пар, а еще кроссовки и балетки. Ничего больше не помещается. Чемодан, итак, еле закрывается.

Уже собираюсь выйти, когда понимаю, что нужно переодеться. Первое, что попадается под руку, светло-голубые джинсы и белый бомбер. Стаскиваю с себя пижаму Лизы, которая хранит на себе запах мужа, от трусиков тоже избавляюсь. Надеваю другие и переодеваюсь. Обуваю белые кроссовки, подхватываю чемодан за ручку и выкатываю его в спальню.

Послепопытки побега мой паспорт остался у мужа, а телефон, скорее всего, уже на свалке. Но это неважно. Я разберусь. Найду путь начать все сначала. Уйду и больше никогда не вернусь.

Уже собираюсь выйти из спальни, когда останавливаюсь. Не знаю зачем, но подхожу к кровати. Точнее знаю, но признаваться себе не хочу. Выдвигаю ящик прикроватной тумбочки и сразу вижу то, что искала.

Фотография.

Свадебная фотография.

Она лежит среди бумаг. Я ее туда запихала, после последнего и единственного погрома. Не могла больше видеть.

Но сейчас хочется бросить на нее последний взгляд. Долгий. Наполненный болью.

В тот день я была очень счастлива. В белом кружевном приталенном платье на фоне мужа в черном смокинге я смотрелась ангелочком, который выбрал себе в пару настоящего демона. Я стояла в его объятьях и улыбалась ему. Так широко. Так искренне. Руки демона сжимали мою талию, словно хотели показать, что я принадлежу ему и он никому меня не отдаст. Его взгляд пронзал меня насквозь. Я помню тепло, которое разливалось у меня в груди из-за того, что он смотрел так только на меня.

Кто-то этот момент сделал фото. Я хранила его возле кровати, как напоминание о нашей любви.

А сейчас… сейчас она причиняет лишь боль.

Тянусь дрожащими пальцами к снимку и беру его. Обычная глянцевая фотография, но она жжет пальцы. На ней запечатлено самое счастливое воспоминание. На ней запечатлена моя любовь, которую разбили, растоптали. Вырвали мое сердце из груди и всадили туда не просто нож, а сотни ножей, оставляя вместо него, лишь кровавое месиво.

Рву фотографию пополам. На одной части остается муж, а на второй я, улыбающаяся в пустоту.

Разжимаю пальцы и два листка летят вниз. Маневрируют в воздухе, пока не приземляются на пол. А я разворачиваюсь.

Теперь я готова уйти.

Хватаю за ручку чемодан и качу его по коридору. Лестница тоже не становится для меня препятствием. Я просто разворачиваюсь к ней спиной и тащу чемодан за собой. Колесики с грохотом опускаются на каждую ступеньку, но я не останавливаюсь, пока не спускаюсь до первого этажа.

Открываю входную дверь и замираю, потому что мне преграждают путь.

Зарина, сложив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч, загораживает собой мою дорогу на свободу. Ее лицо безэмоционально и даже чем-то напоминает мужа, но при этом не такое жесткое. Зато глаза смотрят словно сквозь меня и нервируют.

Я пытаюсь сделать шаг вперед. Зарина не двигается.

— Уйди с дороги, — я смотрю на нее уничтожающим взглядом и через силу добавляю: — пожалуйста.

— Нет, — простое, короткое слово, которое рождает у меня в груди волну бешенства.

Сжимаю пальцы свободной руки в кулак, но не двигаюсь.

— Где Дима? — цежу сквозь зубы.

— Уехал. У меня приказ следить за вами, — непроницаемое лицо охранницы расплывается, а перед глазами встает образ мужа, который сажает любовницу в машину, везет на траходром и берет ее, берет, берет! Также как меня… на капоте!

— Уйди с дороги, я сказала, — делаю шаг вперед и врезаюсь в Зарину. Она даже не пошатнулась, зато мне пришлось отступить, чтобы не упасть.

— Вернитесь в дом, — и вторит мне, — пожалуйста.

— Нет, — я предпринимаю очередную попытку, которая тут же проваливается.

Зарина хватает меня за предплечье и подталкивает назад, не сильно, но ощутимо. В этом простом движении чувствуется ее сила. Если бы она хотела или могла, то скрутила меня и самолично затащила на второй этаж.

Мы сверлим друг друга взглядами, и я чувствую, как энергия начинает покидать меня. Плечи опускаются, и пальцы, которые крепко сжимают ручку чемодана, расслабляются.

— Ты же знаешь, что он мне изменяет? — я смотрю на Зарину жалостливым взглядом и внутренне молюсь: «Пожалуйста, пойми. Пожалуйста».

— Это не мое дело, — ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Пожар гнева, которые немного поутих, снова вспыхивает. Он проносится жаром по венам и чуть не затягивает взор красной пеленой. Благо, я вовремя беру себя в руки. Драться с Зариной — гиблое дело, хотя кулаки очень чешутся. А вот взять хитростью, это я могу. Тем более у меня появляется план.