Забудь меня. Ты мне (не) муж

Глава 5

На следующий день Егор возбужден сверх меры. Он постоянно спрашивает, не прислал ли папа сообщение и не пора ли ехать в клинику. Успокаивается малыш лишь ближе к обеду, когда Рома пишет, что ждет нас после трех часов.

На дневной сон сын ложится с неохотой, но, что удивительно, быстро засыпает. Видимо, организм все же требует отдыха.

В клинику нас вновь отвозит Василий Кузьмич. Мужчина здоровается с нами и улыбается Егору. Сын радуется знакомому и доверительно начинает рассказывать о том, что он едет к папе.

— Как вы думаете, папа уже поправился? — интересуется Егорка. — Я беспокоюсь за него.

— Насколько я знаю, завтра Романа Борисовича выписывают. Значит, с твоим папой все в порядке. Думаю, скоро он забудет, что когда-то лежал в больнице, — с шуткой отвечает Василий Кузьмич.

— Это было бы хорошо, — серьезно произносит мальчик и замолкает, видимо, задумавшись о чем-то.

Остаток пути мы не произносим ни слова. Егор сосредоточенно смотрит в окно, и даже когда машина останавливается, он не реагирует.

— Сынок, все хорошо? — спрашиваю я, легко прикасаясь к плечу малыша.

— Да, мамочка. Я просто думал, — говорит мой слишком серьезный сын.

У дверей палаты Егор застывает. Он словно решается на что-то.

— Если ты не хочешь, то мы не пойдем, — еле слышно предлагаю я.

— Нет, мам, всё хорошо, — качает головой малыш и открывает дверь.

Рома ждет нас, сидя в кресле. Рядом я замечаю черную трость. Скорее всего, Чаровскому нельзя нагружать ногу. При виде нас Роман начинает подниматься.

— Ты сиди, папа, — вырывается у Егорки.

— Как скажешь, сын, — хриплым голосом отвечает мужчина. — Я рад, что вы пришли навестить меня.

— Тебе и правда уже лучше? — тревожно спрашивает мальчик.

— Намного. Хотя на ближайшие недели мне запретили расставаться с тростью. Но это я сам виноват. Все же стоит слушать врачей, — хмыкает Роман.

— А ты не слушал? — с удивлением произносит малыш.

— Есть такое дело. Но хватит обо мне. Расскажи лучше, чем ты интересуешься, что любишь, — просит Рома, вглядываясь в лицо сына.

— Мне нравится читать с мамой книжки, рисовать, играть машинками, люблю строить дома. Мама мне подарила большой конструктор “Школа будущего строителя”. Из него можно собрать несколько домов. Получается все довольно точно, — делится Егор с горящими от восторга глазами. — А ты подаришь мне четвертую часть “Школы строителя”?

Роман озадаченно смотрит на меня, я лишь киваю и говорю:

— Мы покажем тебе, какая именно часть игры нужна Егору.

— Тогда хорошо.

— Бабуля говорит, что когда я вырасту, то буду строителем, как дедушка, — с гордостью сообщает малыш.

— Почему бы и нет, строитель – хорошая специальность, — улыбается Рома. — Кстати, я сегодня ходил к Ульяне Васильевне, — неожиданно заявляет он.

— Зачем? — озадаченно спрашиваю я.

— Хотел познакомиться. Все же она твоя ближайшая родственница. И мне было нужно ее благословение.

Я опять в недоумении смотрю на мужчину.

— Я же предлагал тебе жить вместе. Попробовать создать семью. Пусть пока и без… — запинается Чаровский, но тут же находит нужное определение: — Без общей спальни. Я должен был сначала переговорить с Ульяной Васильевной и твоим отцом, заручиться их поддержкой в этом вопросе.

— Ты и с папой говорил? — спрашиваю я, продолжая удивляться переменам в мужчине.

— Пока только по телефону. Дмитрий Леонидович не сильно был рад слышать меня. И я понимаю его. Накосячил я… — тянет Роман.

— Давай не при ребенке, — прерываю я его.

— Да, я оплатил остаток денег за операцию Ульяны Васильевны и вернул Ивану часть потраченных им средств. Полностью этот жук не желает забирать. Сказал, что эти деньги он расценивает как помощь ЧарКомБанка сотруднице банка.

— Кажется, он так всем не помогает? Если честно, меня тревожит сумма, которую я должна твоему брату, — вношу я свою лепту в вопрос о деньгах.

— Не ты должна, а я. Не путай эти два понятия, — категорично говорит Чаровский. — Ты моя жена, и я обязан содержать тебя и сына.

— Но операция бабушки… — начинаю я, но на этот раз прерывают уже меня:

— Она часть моей семьи. Так что я оплатил все расходы. Да, Егор Викторович сказал, что для Ульяны Васильевны уже приготовили место в санатории. Как раз в отделении, где восстанавливаются сердечники после операций.

— Ром, но это же опять деньги, — тяжело вздыхаю я, уже прикидывая, как можно выкрутиться. Еще больше быть в долгу я бы не хотела.

— Кира, пожалуйста, перестань отстраняться от меня. Я тебе не предлагаю помощь, я просто оплачиваю счета своей семьи. Чувствуешь разницу? — довольно властно интересуется Чаровский.

— Рома… — опять попытаюсь я сопротивляться, но мне не дают этого сделать.

— Дорогая, давай не будем о деньгах. Сейчас это не настолько важный момент нашей жизни.

— И что же важнее? — хмыкаю я, ожидая, что Роман скажет о грядущем переезде.

— Важнее наш сын. Его интересы и желания. Все остальное второстепенно. Поверь, я знаю, о чем говорю. Да, я пропустил несколько лет из жизни Егора. Но больше так не будет. Я не хочу, чтобы мой сын, когда вырастет, считал, что он нелюбимый, ненужный ребенок в семье… Чтобы он ненавидел меня…

— Папа, я никогда так не буду думать, — выпаливает Егор, про присутствие которого мы забыли.

— Я для этого все сделаю, сын, — грустно улыбается Чаровский.

Неужели за эти годы отношения в семье Романа настолько испортились? Ведь сейчас он явно говорил о себе. Вот только кого имел в виду Рома? Отца или мать?

***

После мы с Егором идем к бабушке. Нельзя не проведать и ее. Старушка чувствует себя уже получше и сначала отказывается от путевки в санаторий.

— Зачем тратить столько денег на меня? Старая я уже по санаториям ездить.

— Бабуля, никуда ездить не нужно. Санаторный комплекс находится недалеко от клиники, — попытаюсь вразумить я родственницу. — И все оплатил Рома.

— Ох уж этот Рома, — качает головой старушка. — Навещал меня ваш Чаровский. С палочкой, правда. Видно, что нога еще болит, но пришел ко мне, старой.

— Я не поняла, ты против Романа или за, — хмыкаю я.

— Бабуля, папа хороший. Он поможет тебе, — встревает во взрослый разговор Егор, что позволяет себе крайне редко. Но тема папы для него очень важна.

— Не знаю, что и сказать вам. Роман просил благословения на отношения с тобой, внучка. Поздновато он, конечно, об этом вспомнил, но лучше так, чем никак, — поджимает губы Ульяна Васильевна. — Да и Диме он звонил. Тоже спрашивал разрешения и приглашал приехать в Москву. Сказал, что предложил тебе жить вместе, пока в разных комнатах.

— И что вы решили с папой? — тревожно интересуюсь я.

— Не будем мы вставлять палки в колёса ваших отношений, Кира, — загибает фразу бабушка.

— Что вы не будете делать, бабуля? — переспрашивает Егор, с изумлением смотря на старушку.

— Вмешиваться мы не будем, милый, — улыбается внуку женщина. — Не маленькие вы с Романом. Надеюсь, сами поймете, нужны ли вы друг другу. А вот если ты скажешь: “Нет. Не нужен мне Чаровский”, тогда другой разговор будет.

— Спасибо, бабуля, — с облегчением выдыхаю я.

— Я и в отношения сына с его молодухой не вмешиваюсь. Хотя там бы надо. Но я пока терплю, — опять поджимает губы Ульяна Васильевна.

— Папа не маленький, как ты только что сказала. Ему просто нужно понять, кто рядом с ним.

— Как бы деньги все Димины не профукала эта профурсетка, — озабоченно выдает бабушка.

— Кто? Профу-сетка? Это кто? — опять возникает Егор с очередным вопросом.

— Не слушай бабулю, милый, — смущается старушка, поняв, что при внуке говорит не то, что нужно.

Наутро Василий Кузьмич привозит бабушку в санаторий. Я устраиваю ее в уютной комнате, чем-то напоминающей нашу с Егором. Раскладываю ее вещи и оставляю на попечение медсестер.

Сами мы с Егором отправляемся домой. Квартира встречает нас спертым воздухом и жарой. И поскорее открываю форточки, чтобы проветрить помещение. Делаю влажную уборку, запускаю машину — нужно перестирать вещи, что мы привезли из санатория. Иду в магазин, холодильник-то совсем пустой, а есть нам с Егором уже хочется. Варю суп с фрикадельками, быстро и сытно. На ужин планирую сварить пельмени. На большее сегодня я не способна.

К вечеру я устало сажусь на диван и включаю телевизор.

«И кто меня заставлял еще и окна помыть да шторы перестирать?» — хмыкаю я, глядя на результат моих трудов.

— Мама, папа уже беспокоится. Ты целый день не отвечаешь на его звонки, — говорит сын, заходя в мою комнату.

— Я и не слышала звонков, — удивляюсь я, ища гаджет, который благополучно лежит в моей сумочке.

И правда, десять непринятых вызовов от Романа. Надо перезвонить Чаровскому, а то еще придумает то, чего нет. Уже заношу палец, чтобы набрать номер Ромы, и застываю. Только сейчас до меня доходит весь смысл сказанной сыном фразы.

— Егор Романович, а скажи-ка мне, как с тобой связался папа? — спрашиваю я, сверля малыша серьезным взглядом.

— Сегодня утром мне Василий Кузьмич передал от папы телефон, — тихо признается мальчик.

— И когда это он успел сделать?

— Пока ты бабулю отводила, — шепчет Егорка, опустив голову. — Мне нельзя было брать телефон? Василий Кузьмич сказал, что он недорогой, как раз для таких малышей, как я, — оправдывается мальчик, протягивая мне простенький гаджет.

— Нет, Егор. Я не против того, что папа подарил тебе телефон. Просто надо было мне сказать. А то получается, вы за моей спиной что-то решаете. Это нехорошо.

— Я думал, ты не разрешить, — растирая слезы по лицу и всхлипывая, говорит Егорка.

— Ну чего ты плачешь? — обнимаю я сынишку и целую в мокрые от слез щеки. — Я разве монстр, чтобы лишать тебя простого телефона. Как оказалось, он выручил нас.

— Ты точно не против? — с надеждой спрашивает мальчик.

— Точно.

— Мам, знаешь, я не буду брать в садик телефон, — внезапно сообщает Егорка. — Ни у кого из наших нет телефонов. Зачем мне выделяться?

— Егор, скажи, как ты смотришь на то, чтобы сменить садик? — решаю задать важный для сына вопрос.

— А зачем? — удивляется он.

— Честно говоря, я не знаю, где находится квартира папы. И если мы переедем к нему, то, возможно, тебе придется поменять детский сад.

— Не знаю, мама, — опять хлюпает носом малыш. — Как вы решите с папой, так я и будет.

— Но у тебя же друзья в группе, — вспоминаю я, и ответом мне служит тяжелый вздох.

— Да, Слава Беркутов.

— Не переживай раньше времени. Я поговорю с папой. Возможно, мы что-то и решим, — договорить я не успеваю, телефон вибрирует в моей руке.

Отлично, он еще и на беззвучном стоит. Еще бы я услышала звонок.

— Добрый вечер, Рома, — говорю я.

— Наконец-то, Кира. Заставила ты меня понервничать. Почему ты весь день не отвечаешь на звонки? — тараторит Чаровский, и одновременно с этим кто-то звонит в дверь.

— Рома, подожди, пожалуйста, ко мне кто-то пришел, — говорю я и откладываю гаджет на столик в прихожей.

Чисто машинально открываю дверь и застываю в изумлении.

— Ты что тут делаешь, Чаровский? — спрашиваю я, в изумлении глядя на неожиданного визитера.