Малыш для лучшего друга

Глава 10

Несколько месяцев спустя

– Я настаиваю. Тебе понадобится помощь с ребенком, Фима! – грозно заявляет мама, когда я в который раз отказываюсь переезжать к ним.

– Я сама справлюсь, мам! – не отступаю я. – Честное слово, ты меня просто убиваешь! Я самостоятельный, взрослый человек. Я могу позаботиться одновременно о себе и о ребенке. Просто помоги мне с оформлением детской. В моей квартире, а не здесь.

Моя мама в прошлом дизайнер интерьеров и до того, как открыть свою компанию, она годами оформляла чужие дома и квартиры. У нее просто прекрасный вкус, совпадающий с моим, так что я, естественно, именно ее попросила помочь мне в оформлении детской комнаты для малыша, но мама в очередной раз завела разговор о том, что мне лучше переехать к ним с папой.

– Ладно, – с тяжелым вздохом сдается она. – Но учти, что тебе придется частенько оставаться у нас с ночевками, потому что я хочу часто видеть своего внука. Детскую у нас дома тоже оформим, она не будет лишней.

Я не возражаю, хотя понимаю ее хитрый ход. Она не сдалась, просто решила ослабить давление, которое снова начнется вместе с этими ночевками в будущем. Откинувшись на спинку плетеного садового кресла, я потягиваю свой сок, машинально гладя уже кругленький шестимесячный живот и наблюдая, как Паша издевается над бедным Андреем, якобы уча того держать удар.

Сегодня мы собрались семьями, чтобы отпраздновать день рождения дяди Феда. Вернее, собрались те члены семей, которые находятся на данный момент в России. Все родители на месте, но из молодежи есть только я, тринадцатилетняя дочка именинника – Влада и Паша с младшим братишкой Андреем.

Честно говоря, я не видела Пашу примерно месяц. Мы вообще редко видимся, так как я теперь не посещаю со всеми пьянки-гулянки, а Паша, наоборот, стал чаще выходить в свет благодаря Ксюше, которой здесь сегодня нет. Мы с ней давно не близкие подружки, но это получилось само собой, чему я рада, потому что не хотела прямого конфликта. Просто у нас теперь разные интересы, вот и затухла прошлая близкая дружба.

– Я чувствовал твой взгляд за пару метров, о чем ты так сосредоточенно думаешь? – подходит ко мне Паша, вырывая из моих мыслей и садясь на соседнее кресло, которое ранее освободила мама, уйдя помогать на кухню.

– Думала, сколько уже можно мучить бедного Андрея, – выдавливаю из себя улыбку, хотя вид Паши вызывает во мне скорее слезы.

– Он, наконец, перестал на меня дуться за Ксюшу, так что я наверстываю упущенное, – добродушно усмехается Пашка, кидая взгляд на разговаривающего с Владой брата, пока я сама незаметно любуюсь им самим.

Спустя несколько недель отрицания и торга с самой собой, я поняла, что Паша давно перестал вызывать во мне только дружеские чувства, а именно, после той самой ночи, в которую мы зачали моего маленького сыночка. Я избегала его все это время, боясь выдать себя даже взглядом, но невозможно полностью исключить Пашу из своей жизни. Так же, как я не могу перестать пялиться на него, когда он оказывается в поле моего зрения. Такой хороший, непохожий на других мужчин, и до дрожи в коленках привлекательный. Он буквально источает сексуальность каждой порой своего тела, и, я не понимаю, как могла раньше не замечать этого.

– Ну вот, ты снова зависла, – щелкает у моего лица пальцами Паша, зная, как меня это обычно раздражает. – Что за упаднический настрой, Серафима?

– Изжога замучила, Павел, – серьезно заявляю я. – Ты хоть представляешь, как сложно дается беременность? Вот в этот самый момент мне просто безумно хочется заплакать, а еще хорошенько накричать на тебя. И не спрашивай за что! Причины тут не обязательны.

– Ну так кричи, Фимочка, – неожиданно ласково улыбается он, беря меня за ладонь. – Можешь даже ударить, я потерплю. Главное, выпусти пар и перестань смотреть такими несчастными глазами, а то у меня такое чувство, словно я тебя очень обидел.

«Да, ты обидел меня!» – хочется закричать мне, но я понимаю, насколько это будет абсурдно. Паша не виноват в моих изменившихся чувствах к нему. Не виноват также в том, что я одна разбираюсь с беременностью, которая дается сложнее, чем я себе представляла, потому что это было мое решение – не говорить ему о его отцовстве. Какое право я имею обижаться?

– Забудь, не хочу выглядеть сумасшедшей истеричкой и пугать всех, – отнимаю у него свою ладонь, игнорируя приятные мурашки и возбуждение даже от такого невинного контакта кожа к коже.

– Хочешь, зайдем в дом и ты там отведешь душу? – все так же душераздирающе мягко смотрит он на меня своим глубоким темным взглядом.

– Паш, с тобой все в порядке? Потому что ты странно себя ведешь. Где обычные издевательства и требования перестать быть такой нюней? С каких это пор ты стал таким чувствительным и тактичным?

– Я такой же, как и раньше, просто ты сейчас беременна, Фима.

– И что? – не совсем понимаю я.

Паша смотрит на мой живот и кажется, начинает заметно смущаться, прежде чем ответить.

– Просто… Не знаю, ты сейчас выглядишь такой беспомощной, что мне сложно относиться к тебе, как раньше.

– То есть, по-твоему, я выгляжу настолько жалкой, что даже ты начал бояться задеть мои чувства?! – напускаюсь я на него, оскорбленная таким отношением, но Паша поднимает руки, сдаваясь, и снова улыбается этой своей покровительственной улыбочкой, которую так и хочется стереть с его снисходительной рожи смачной затрещиной.

– Воу, не кипятись, я же не в том смысле! Просто ты очень милая, Фима. Ну просто как ребенок! Только с животом. Черт, глупость ляпнул! Забудь, я только пытаюсь сказать, что мне сложно грубить и ставить на место такую милую круглую милашку.

– То есть, я еще и толстая? – чувствуя закипающие в глазах слезы, смотрю на него размытым взглядом, совершенно не впечатленная его нелепым объяснением.

Меня сравнили с ребенком и колобком! Какая женщина хочет такое слышать? Тем более, когда у нее и так с беременностью появился вагон комплексов. Вот ведь придурок!

– Серафима, услышь меня! Ты очень красивая, женственная и милая. Тебе идет беременность, если можно так выразиться. Ты вызываешь только желание защищать, поэтому я и пытаюсь быть с тобой помягче, ведь ты даже сейчас обиделась на слова, которые раньше просто пропустила бы мимо ушей. Я косноязычен и ты прекрасно это знаешь, но сейчас тобой управляют эмоции, поэтому я стараюсь лишний раз не раздражать тебя. Видимо, хреново у меня получается.

– Да? – чувствуя себя полной дурой, вытираю слезы. – Ну ладно.

А что я еще могу сказать, когда я и правда в последнее время иногда слишком уж обидчива и излишне эмоциональна? Он прав, я взвилась на пустом месте. Хорошо хоть Паша это понимает. Все-таки, какой же он хороший!

Я инстинктивно прижимаюсь головой к его плечу, не думая, а просто делая то, чего мне хочется в моменте, а он в ответ обнимает меня одной рукой, прижимая к своему теплому боку и я удовлетворенно вздыхаю, но меня быстро приводит в реальность голос Ксюши, которая громко здоровается со всеми, появляясь, как всегда, не вовремя. Ух, как она меня бесит!

– Фима, какая ты стала большая! – подходит она к нам, сверкая улыбкой и выглядя на миллион баксов в своем облегающем платье, подчеркивающим красивую фигуру.

– Ну спасибо, – бурчу раздраженно, окончательно отстраняясь от Паши, чем Ксюша тут же пользуется, с удобством устраиваясь на его коленях и целуя его в щеку.

– Давно тебя не видела, вот и удивилась, – поворачиваясь ко мне лицом, улыбается «подруга». – А так, ты у нас красотка, естественно, и животик тебе идет.

– Опасная тема, – шепчет ей на ухо Паша, но я все равно слышу и закатываю глаза.

– Да ладно вам, ребят, я не настолько плоха, чтобы вы боялись мне слово лишнее сказать. Да, я теперь не прежняя стройная Фима, но я быстро приду в форму после родов. Просто не используйте слова «толстушка», «плюшка», «колобок» и вас не прикопают в саду дяди Феда под розами.

На самом деле, объективно говоря, мне далеко до толстушки и это радует. Я не набрала много веса с беременностью и если сфоткаться со спины, то мое состояние вообще не заметно. Скрещиваю пальчики, чтобы доходить так до самого конца, иначе после родов придется сбрасывать больше пяти-шести килограммов, на которые я рассчитываю.

Ксюша тактично меняет тему, начиная рассказывать об их с Пашей планирующейся свадьбе, но я постоянно отвлекаюсь от ее слов, потому что мне сложно игнорировать то, как между делом она постоянно касается своего жениха. То ниточку с воротника уберет, то поцелует в уголок губ или погладит по обнаженному предплечью. По ним видно, что подобная близость для них привычна, ни Паша, ни Ксюша не обращают внимания на свои телодвижения, словно это происходит автоматически, а мне от этого становится еще хуже, потому что я дико ревную. Понимаю умом, что именно я – третий лишний, но все равно не могу перестать мечтать о том, чтобы Ксюша исчезла, а Паша стал моим. Меня приводит в ужас собственная беспринципность, но мысли – это только мысли, я не пытаюсь их рассорить или отбить Пашу, и это успокаивает. Значит, не настолько меня сводят с ума собственные чувства, чтобы забыть о человечности.

– А как у тебя дела, Фима? – в какой-то момент задает вопрос Ксюша. – Отец ребенка не объявлялся?

– Нет, и так даже лучше, – отрезаю я, давая понять, что не хочу обсуждать эту тему. – Раз уж ему все равно на нас, то я не собираюсь что-то требовать и гоняться за человеком.

Да, мне в конце концов пришлось всем сказать, что отцу малыша не хочется принимать участие в его жизни и воспитании, а то пришлось бы предъявить его, а как показать людям того, кого не существует? И главное, все такие любопытные, никак не хотели забыть об этом, пока я не придумала такую отмазку.

– Трудно растить ребенка одной, даже если финансы позволяют, – сочувствующе цокает Ксюша. – Папа ведь тоже нужен.

– Папа не обязательно тот, кто родил, – приходит мне на помощь Паша. – Фима у нас красотка, надолго свободной не останется.

Словно лезвием по коже полоснул. Мне почти физически больно от его слов, в очередной раз доказывающих, насколько он во мне не заинтересован. Нет ни крупицы ревности, он спокойно рассуждает о моем будущем мужчине и его это нисколько не задевает.

– Меня что-то подташнивает, – поднимаюсь я на ноги, чтобы убраться подальше от этой сладкой парочки и непрошенных эмоций, которые они будят во мне. – Пойду, найду ванную.

Я ухожу в дом и занимаю ближайшую ванную комнату, чтобы спокойно посидеть и прийти в себя. Сижу пять минут, десять, пока не понимаю, что готова без слез лицезреть счастливых жениха и невесту, но выйдя, сталкиваюсь в коридоре с Ксюшей.

– Фима, ты все это время была там? – удивленно спрашивает она. – Ну как, тебе получше?

– Да, все хорошо. Уже отпустило.

Пытаюсь пройти мимо, но она хватает меня за руку, останавливая.

– Подожди, Фим. Давай поговорим, пока рядом никого нет. Я хотела обсудить с тобой один вопрос.

– Ладно, пойдем на терассу.

Мы присаживаемся на большие двухместные качели на терассе с видом на сад, в котором проводят время именинник и его гости, и я с напряжением жду, пока Ксюша начнет разговор.