Без тебя

Глава 13

Мария

Если вам грустно, хочется побыть в одиночестве какое-то время, взять чашечку горячего шоколада и посмотреть в окно, пуская слезу, то это ещё не депрессия. Меланхолия, осенний сплин, внезапно нахлынувший приступ уныния, называйте это как хотите.

Самое страшное в настоящей клинической депрессии – это стыд. Ты пытаешься справиться сам, но не можешь. Идти к квалифицированным врачам, тебе не хочется, ведь все узнают какой ты псих.

Замкнутый круг. Сам справиться не можешь, и помощи попросить не решаешься.

Всё доходит до того, что для тебя мысли о собственном существовании становятся невыносимыми. Нет, не обязательно тебе должно захотеться наложить на себя руки, но жизнь становится невероятно тягостным испытанием. Она не приносит удовольствия. В какой-то момент ты осознаешь, что сам его не желаешь.

Оно тебе просто не нужно.

Какое удовольствие, если ты с постели не можешь встать? Не хочешь есть, двигаться, думать. Вместо прогулки берешь в руки телефон. Бездумно ленту листаешь. Читаешь что-то, что не вызывает у тебя никаких эмоций. Ни хороших, ни плохих.

Ты по факту пустой и тебя это никак не заботит. Будущее кажется настолько мрачным, что вера в успех бесследно рассеивается. Остаются только боль от собственной никчемности и пустота.

Всё, чем бы ты ни занимался, тебе противно и неприятно, как и ты сам.

За последнее время я всего несколько раз гуляла с Колей за пределами участка мамы. Сил ехать куда-то не было. Да и не хотелось мне появляться на людях. Мы вместе с сыном лепили куличики в песочнице. Плавали в бассейне. Рисовали на уличных мольбертах. Он гонял мяч по газону. Но каждая из этих прогулок недолгой была. Совсем недолгой. От силы меня на полчаса хватало. А потом мы возвращались в нашу комнату и я, преисполненная тоской, слушала о том, как он весело провел время с папой на последней прогулке. Много бегал и смеялся. Ел мороженое. Катался на машинках. Летал по парку, когда Сережа, бегая, держал его на высокоподнятых руках.

Трудно чувствовать себя полноценной, когда самый любимый человечек тебе говорит грустно: «А с папой всегда весело…».

К тому же в моей памяти наше совместное прошлое было единственным ярким пятном. И без шансов вернуться туда.

У нас с Сережей есть… был любимый парк. Наши первые свидания прошли в нём. Я показала ему, где пряталась, когда родители ссорились. Оставаться дома и слушать бесконечную ругань - не было сил. Я собирала вещи и вместо занятий с репетиром шла туда, чтобы побыть в одиночестве. Так продолжалось, пока учитель математики не сдал меня маме. Тогда собственно и появились ограничения в передвижениях. Мама контролировала мои передвижения ещё до того, как это стало модным у большинства.

Прогулки в парке в компании Сережи имели для меня особую ценность. Казалось, мы с ним вместе находимся в моем мире, частью которого Сережа не против был стать. Несмотря на всё те же разбитые лавочки и голубей, гадящих сверху на каждый свободный участок земли. Центральную часть парка облагородили. Установили аттракционы, а моя любимая часть – у реки, так и оставалась неизменной много лет.

Вспоминая те моменты, я чувствовала себя на самом дне.

С реальным, живым миром меня разделяла пропасть. Как жить нормально, я просто забыла.

Я упорно отталкивала Сережу и Сафи. Мне казалось, что всё дело в стыде перед ними. Посмотреть им в глаза и умереть от собственной глупости. Неприятно недотягивать в глазах близких для тебя людей. Я их не заслужила…

Если бы не Яра, я бы навряд ли решилась поделиться самым сокровенным с человеком, которого видела в первый раз в жизни.

Оказалось, что ничего страшного нет. Геннадий Викторович меня не обидел. Не смотрел с пренебрежением, не отмахивался от моих проблем, как от глупости. Руки и ноги после нашей встречи остались при мне.

Немного - совсем капельку, но я воспряла духом после нашей с ним встречи.

Мы с ним встретились и позавтракали в небольшом кафе. В неформальной обстановке обсудили мои проблемы. Договорились, что в следующий понедельник – через пару дней – я приеду к нему в клинику, и он снова оценит моё состояние. Пока что мужчина сделал всего несколько пометок для себя.

Он постарался смягчить эффект своих слов. Но по его глазам я поняла, что ничего радужного перед собой не увидел. Оно и понятно, я, глядя в зеркало, тоже не видела там ничего, что меня могло бы радовать.

Пустота, живущая во мне, стала пробираться наружу.

В его глазах мелькнул ужас, когда я рассказала о том, что принимала таблетки бесконтрольно.

Люди, находящиеся в депрессии при необдуманном принятии антидепрессантов, выходят в окно. Препараты дают желаемую энергию. А планы покончить с собой задолго до этого в голове зарождаются.

Никто не знает, что за демоны живут в наших головах. Их формы причудливы. Несмотря на миловидную внешность, общение с ними влечет за собой катастрофические последствия.

При клинической депрессии они посещают тебя то и дело.

Забавно, что самых страшных из них выпустила на волю моя мама. Нет, конечно, я сама, но при её непосредственном участии.

Геннадий Викторович сказал предварительно, что мне понадобится три-четыре месяца на восстановление. Острое состояние будет снято в первые недели – меня перестанут по сто раз на день накрывать волны адреналина, сменяющиеся приступами неконтролируемого животного страха.

Уже что-то.

Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина сделают свое дело, если я постараюсь им помочь. Здоровый образ жизни – от еды до мыслей. Физическая активность – большой теннис и бассейн. Новые увлечения. Общение с «экологически чистыми» людьми и ограничение токсичных источников быстрого дофамина.