Тысяча порезов

Глава 4

Я осталась на всю ночь. Пока солнечный свет не прокрался через комнату и не осветил пространство, в котором я провела несколько часов. Пространство, которое услышало мои секреты, мои крики удовольствия, мои стоны боли — пространство, в котором было больше меня, чем у меня дома.

Внезапно я почувствовала, что у меня нет дома. Как будто я там больше не помещалась. Это — единственное место, где мне комфортно.

С ним.

Он не выгнал меня после того, как мы закончили. Потому что мы так и не закончили. Вся ночь была полна секса, он требовал, чтобы я вывернула себя и показала ему каждую частичку, рассказала ему все. Он ничего не предложил в ответ. Но это меня не беспокоило. На самом деле, мне даже нравилось. Словно кто-то трахал тебя, полностью обнаженную и уязвимую, будучи сам одетым.

Даже никакой неловкости. Яркий дневной свет имел свойство прогонять любую близость, которая была создана в темноте. Что-то в нем взывало ко тьме внутри меня.

Дневной свет принес нечто большее. Я смогла разглядеть его тело. Твердые бугры мышц. Темные волосы на груди. Татуировку на всю спину.

Я представляла его как изысканного, собранного мужчину, который контролирует все и вся. Как принадлежащего к поколению, которое считало, что татуировки предназначены для преступников и моряков.

Любая другая часть его кожи была лишена чернил. Загорелый, гладкий, мускулистый. Кроме спины. Каждый дюйм там отмечен. Рисунок был изысканным. Статная женщина с крыльями. Пламя и черепа окружали спокойный, элегантный образ. Намек на то, кем он был. Ключ к его глубинам. Это что-то символизировало. Может быть, кого-то. Ангельская девушка, окруженная смертью.

Я не спрашивала его об этом. Какая-то часть меня боялась задавать вопросы. Не потому, что я боялась ответов, а наоборот. Чувства, которые я испытывала к этому человеку, уже были сильными, ошеломляющими и опасными.

Поэтому я позволила ему взять от меня больше. Позволила ему трахнуть меня в задницу. Позволила ему опустошить свои яйца, отметить каждый дюйм моего тела. Я еле смогла одеться, мои конечности были такими тяжелыми.

Я наблюдала, как он надевает рубашку, костюм, двигаясь плавно, смело. Этот человек был уверен в себе. Пока я осматривала богато украшенную спальню с камином, балконом с видом на акры земли на окраине одного из беднейших городов мира, я задавалась вопросом, чем он зарабатывал на жизнь.

Что-то подсказывало мне, что он не банкир. И не адвокат.

Прогулка по дому — нет, гребаному особняку — подсказала, что столько не заработаешь законным путем. Нельзя накопить такое количество богатства, не нарушая законов. Без пролития крови.

И все же я не спрашивала.

Даже имени.

Он знал мое, знал обо мне все. Поэтому, как бы отчаянно мне ни хотелось увидеть его снова, я не задала ни единого вопроса. Нам нельзя было больше видеться. Он разрушил бы мою жизнь.

В этом я была уверена.

Разрушение было бы прекрасным. Я жаждала, чтобы он разобрал меня на части. Но незнакомец не из тех людей, которые потом могли бы собрать вас по кусочкам воедино. Ему бы понравилось видеть меня сломленной.

Когда мы вышли через парадную дверь, на подъездной дорожке стояла черная машина, на которой мы приехали из ресторана. Тепло пробежало по коже, когда водитель вышел и открыл дверь. Это был тот же человек, который подвозил нас прошлой ночью. Который был менее чем в футе от нас, пока мы трахались.

Прошлой ночью я была слишком ошеломлена, чтобы обращать на этого человека какое-либо внимание.

То, что я его не заметила, красноречиво говорило о влиянии мужчины рядом со мной. Потому что этого водителя невозможно не заметить. Этот человек пробудил инстинкт самосохранения, дремавший годами.

На нем не было костюма, как обычно носят водители. Только темные рваные джинсы, мартинсы и скромная футболка с эмблемой группы «Modest Mouse». Каждый дюйм его кожи был покрыт татуировками. Его волосы были шокирующе белыми и зачесаны назад на затылке. Он мог бы быть гребаной моделью с его стройным, высоким, мощным телосложением. Необычные, но очаровательные черты лица. Но глаза отличали его от других. Они показывали, что этот человек не подходит для обычной жизни. В них что-то было не так. Что-то дикое. Возможно, он вообще социопат.

И он смотрел прямо на меня. Как будто знал, как я кричу, когда кончаю.

Он и правда знал.

Мой желудок сжался, и что-то внутри меня вспыхнуло под его пристальным взглядом.

Но я недолго смотрела на него. Другой мужчина потребовал моего внимания.

— Увидимся снова, Сиенна, — пробормотал он, не сводя с меня глаз. Затем легко положил ладони на мои бедра, такой естественный жест. Как будто мы не были незнакомцами.

Я не была для него чужим человеком. Не после всего, что рассказала ему прошлой ночью. Все, что ему дала.

А он был для меня незнакомцем. Мужчина не показал ни одного своего демона. Я их и не требовала. Что-то в этом дисбалансе власти привлекло меня. Кроме того, я подозревала, что если узнаю что-нибудь еще об этом человеке, то не смогу уйти.

Моя кровь закипела, когда реальность всего, чему я позволила случиться, всего, чему я подверглась, легла на мои плечи.

— Нет, не увидимся, — прошептала я, мой голос был слабым даже для моих собственных ушей.

Он не ответил. Ему и не нужно было этого делать. Понимающая ухмылка сказала мне все. Мне хотелось возненавидеть его за эту ухмылку. За ту власть, которую он имел надо мной. За все, что теперь тот знал обо мне. В этих глазах было чувство собственности.

Но я не стала спорить и ничего говорить. Я вырвалась из его хватки и села в машину.

И не оглядывалась, когда мы отъезжали, но знала, что он наблюдает за мной.

Вместо того чтобы сосредоточиться на этом, я переключила свое внимание на водителя.

— Как тебя зовут? — спросила я.

От меня не ускользнула ирония в том, что я спрашивала имя человека, который слышал и видел, как я занималась сексом.

— Феликс.

Его глаза встретились с моими в зеркале заднего вида. Нечто шевельнулось внутри меня. Нечто, что должно было полностью насытиться после прошлой ночи. И этого утра.

Но это был другой вид голода. Я видела холод в этих глазах. Они были лишены чего-то. Мужчина, с которым я провела ночь, был холоден — это меня и привлекло к нему, — но в нем также был жар, искра.

А здесь не было ни искры, ни человечности. Это пугало. И все же это также возбуждало.

— Феликс, — повторила я, пробуя имя на вкус. Ему не подходило. Оно казалось слишком обычным, слишком плоским. Слишком тупым. Но, так или иначе, оно было идеально.

— Я Сиенна. — Здесь должно было быть больше стыда, больше неловкости. Я ничего не почувствовала.

— Знаю, — ответил он.

Мой желудок опустился.

— Это твоя работа — развозить женщин? — Я не очень интересовалась женщинами, которые были до меня. И я не настолько наивна, чтобы думать, будто этот мужчина впервые сделал нечто подобное. Но также знала, что ни одна женщина, которая приходила раньше, не была похожа на меня. И меня интересовала позиция Феликса во всем этом.

— У меня много работы, — ответил он.

В этом предложении не было ничего угрожающего. Но у меня волосы на затылке встали дыбом.

Я прикусила внутреннюю часть губы.

— Ты очень важный, — сделала я вывод. Очень опасный. — Меня мог бы отвезти кто-нибудь другой.

— Мог бы, — согласился он, встретившись со мной взглядом.

— Тогда почему ты? — спросила я после того, как на несколько мгновений воцарилась тишина.

— Потому что никто, кроме меня, не довезет тебя, — ответил Феликс холодным голосом.

У меня не было никакого ответа на то, что он сказал, не было никакого желания продолжать разговор. Я была в ужасе от того, что могло бы случиться дальше.