Испорченный...

***

— Плохо выглядишь. — открыв ободранную и выцветшую дверь дома, встретил этими словами Помпея старый доктор, который был еще лечащим врачом его отца. Помпей явился к нему поздно ночью, залитый чужой кровью и с глубокой раной на груди. — Проходи.

Альфа зашел в знакомую тесную комнату и опустился в кресло, потирая болящий лоб. Старик остановился напротив него, сложив на груди руки и рассматривая светлыми глазами.

— Давно ты не был. Судя по всему, у тебя проблемы.

— У меня проблемы. — согласился Помпей. — Сегодня я едва не убил нескольких человек и, блядь, совершенно не помню, как это произошло.

— Как у твоего отца.

— Да. Как у моего отца. Последнее время это происходит слишком часто.

Старик присел на кресло напротив, продолжая сверлить взглядом альфу.

— Ты намного сильнее, чем твой отец. Об этом говорит кровь. Вас даже сравнивать нельзя. Ты уникален, но, раз у вас обоих происходят похожие ухудшения, причины их возникновения должны быть одинаковыми. Твой отец испытал подобные проблемы, после потери его омеги. Вернее, после того, как она родила тебя и государство ее забрало. У тебя произошло что-то подобное?

— У меня нет омеги.

— Есть то, что эмоционально выводит тебя из себя? Ты должен понимать, что поскольку ты сильнее своего отца, то и приступы ярости будут куда более глобальными. Это нужно решать. Может, где-то в машине провозили омегу и ты издалека ее почувствовал?

— Единственный, кто выводит меня из себя, это мой младший брат, — раздраженно сказал Помпей.

— Брата?

Точно. Помпей открыл глаза, вспомнив, что доктор был не в курсе появления у него дома зверька.

— Несколько лет назад подобрал его на улице. Он мне не кровный брат, но…

— И он сейчас живет с тобой?

— Если это можно так назвать. Последнее время он шатается вне дома. Какого дьявола мы говорим о нем?

— Что ты испытываешь при виде него?

Этот вопрос выбил Помпея из колеи. Он мрачно уставился на доктора. Какого черта он задавал такие вопросы?

— Ты ведь не такой человек, который стал бы подбирать кого-то на улице и ухаживать за ним. Поэтому я и задал вопрос, пытаясь понять, не связано ли твое состояние с твоим названым братом.

— Допустим, связано. И что? У моего отца приступы начались, когда правительство забрало у него мою мать. Мой брат рядом со мной. Какого хрена у меня могут быть ухудшения?

Доктор отрицательно качнул головой, показывая, что мысли Помпея не верны.

— Как бы тебе объяснить?.. Если тот, кого ты называешь братом, твоя родственная душа, тогда тут мало быть просто рядом. Это не утихомирит твоего внутреннего зверя.

— Причем мой брат, к родственной душе? Ею должна быть девушка. Омега. И, неужели ты веришь в эту чушь про родственные души? Я считал тебя более умным, старик.

— Они существуют и для родственной души не имеет значения пол.

Старик об этом сказал очень просто, а для Помпея каждое слово, как кислота пролившаяся на сознание.

— Исходя из того, что с твоим самочувствием пока что не все так плохо, смею предположить, что твоему названному брату еще нет восемнадцати. Пока что ты физически в нем не видишь пару. Но вот, когда он достигнет совершеннолетия…

— Замолчи.

— Это лишь мои предположения, — старик выставил вперед руки. — Но, если я прав — после совершеннолетия твоего названного брата тебе станет хуже. И так будет до тех пор, пока он не успокоит зверя в тебе. Я сам не в восторге от того, что говорю и надеюсь, что я не прав, но твой зверь должен быть под контролем, а ты его сейчас теряешь.

Помпей не стал дальше это слушать. Ушел из дома старика, чувствуя острое желание напиться. Именно это он и сделал.

В этот вечер, когда Помпей вернулся домой, Нуб впервые за долгое время был уже там. Он стоял у плиты, поджаривая на сковородке полуфабрикаты, но, заметив альфу, показательно отвернулся от него.

Звереныш все еще злился на Помпея. Вот только, это было ничто по сравнению с той яростью, которую испытывал сам альфа.

— Я снял тебе дом в восточной части города. — сказал Помпей. Он не верил в слова доктора, но, напиваясь, решил, что пора все прекращать. — С этого дня ты живешь самостоятельно.

Он развернулся, чтобы уйти и принять душ. После слов того старика он чувствовал себя так, словно извалялся в грязи. И, еще сильнее, он не желал испачкать в этой грязи Нуба.

— Погоди, но…

— Да, и еще: — перебил его Помпей, не дав возразить. — Ты больше не член моей стаи. Я запретил кому-нибудь из парней помогать тебе или видеться с тобой. С этого дня ты обычный человек. Вали из моего дома. Чтобы когда я вернулся, тебя тут больше не было.

В этот момент Помпей прекращал все, что связывало его с Нубом, но, как оказалось, это невозможно.