Слабо в меня влюбиться?

Рецидивист

Лера

Вечер воскресенья не приносит должной радости, а вопреки желанию насильно окунает в события прошлого дня. Забыв про сон, я размышляю над пылким и в то же время оскорбительном поцелуе Льдова. Искренности в нём было мало, но вопиющий факт не освобождает от права без конца прокручивать его в памяти.

Некогда крепкая дружба дала трещину, и теперь я смутно понимаю, где заканчивается правда и начинается хладнокровная игра.

Мне не хватает старого Яна – понимающего, надёжного, близкого и равнодушного к чувствам других девушек. Неважно, он спятил или попросту притворялся нормальным, но что бы ни происходило в его голове, это заставляет печалиться.

– Лерка, матрёшка ты крашенная, поднимай свой зад! – гремит старушка и что есть мочи пробивает дверь костылём. – Пришёл там один, тебя вертихвостку спрашивает!

Сердце заходится от маленькой победы, и я пулей покидаю комнату, уверенная в том, что сейчас увижу лучшего друга. Между нами скопилась масса недопониманий, которые мне не терпится искоренить.

Лёгкое воодушевление разбивается о скалу реальности, потому что на пороге стоит Свят. Скромный, слегка потерянный он неловко переминается с ноги на ногу.

Обидно.

Человек с другого конца города пришёл, а Льдов никак не одолеет три шажочка…

– Я подумал, что ты возможно грустишь… – без того тихие слова парня искажаются под слоем клетчатого шарфа. – А у меня приставка сломалась…

Вынуждающе смотрю на Аристова, в попытке понять, он-то что выкинет.

– В общем… Не хотела бы ты прогуляться?

– Ты зовёшь меня на свидание? – отмечаю с иронией, наслаждаясь каждой трепетной паузой, как некой усладой. Пусть нежданный визит и не радует, но латает моё самолюбие.

– Нет! – в голос отрицает он, и тут же путается в собственных помыслах. – То есть, да! А тебе как больше хочется?

Аристов краснеет, я же спешу вывести его из смущения:

– Я с радостью проведу с тобой вечер, Свят. Будь то свидание или дружеская прогулка, – признаюсь с тёплой улыбкой. – Дай мне несколько минут.

Слышишь, Льдов? – бросаю мстительный взгляд на дверь соседа. – На тебе свет клином не сошёлся.

Оставив позади мрачную пустоту спальных двориков, мы решаем поглазеть на центральный проспект, украшенный сверкающими гирляндами и декоративными ёлочками. Парящие хлопья снега придают вечеру убаюкивающую романтику, волшебным образом избавляя от беспокойных мыслей.

Я уверенно держу Аристова под руку, как большого северного медведя, не позволяющего скользить по обледенелой насыпи. С ним на душе хорошо, спокойно и… ровно.

– Мне следовало извиниться раньше, но всё же, – нехотя завожу постылый разговор, желая избавиться от недомолвок. – Прости, что солгала тебе про Яна. Он действительно мне только друг.

– Ничего, – бубнит Свят, сдувая снежинки с носа. – На самом деле новость хорошая. Лучше той, что была до этого.

Мой мозг в очередной раз отказывается его понимать.

– Так ты не в обиде?

– Мой батя всегда говорил: «На обиженных балконы падают». А ещё он говорил, что с вранья пошлин не берут. Ты, главное, больше меня не обманывай.

Поджимаю обветренные губы, удерживая очередную недосказанность. В который раз убеждаюсь, как здорово усложнил жизнь, казалось бы, безвредный спор.

– Мне жаль, что вы поругались с Агатой, – бесстыдно лгу, наступая на те же грабли, будто уже не знаю другого пути. – Уверена, что со временем всё образуется.

– Ты и впрямь не понимаешь? – стопориться он и впервые смотрит на меня осмысленным взглядом. – Мне больше не нужна Агата. Не после того, как она меня предала. Мой батя всегда говорил: «Из девки гулящей не выйдет бабы путящей».

«Дёшева, оттого и сердита…» – подытожила бы моя бабуля, будь она сейчас рядом.

– Ты совсем на неё непохожа, – продолжает Свят, и я начинаю улавливать тонкий подтекст, что совсем не приносит восторга. – Ты мне нравишься, Лера. Очень-очень. Сильнее того, как когда-то нравилась Агата. А она капец как мне нравилась.

Будьте прокляты ряженые гномы в красных шапках, что подбивают парней на опрометчивые признания и нещадно рушат все мои планы!

Мне нужен был другой Аристов, бессердечный и ветреный, который падок на мини-юбки и не чурается прогретых коек. Такой, каким он мне показался на первый взгляд. Вместо этого, мне достался Свят, простой, как рубль, добродушный мишка и – чёрт возьми! – безответно влюблённый.

Теперь победа в споре предполагает конфетти из разбитых сердец и тяжёлого груза последствий.

– Ты мне тоже симпатичен, – тяну неуверенно, всеми силами обходя громкие фразы, после которых придётся оправдываться, а может и того хуже – страстно целоваться. – Дело в том, что…

А, собственно, что?

Что я на тебя поспорила? Нет, покаяться я не готова. Да Льдов меня высмеет!

Ищу подсказку за спиной Свята: вдоль запорошенной дороги, в витринах, на столбах и по невероятной удаче замечаю украшенную к празднику площадь. Сигнальная лента, как та красная тряпка, вынуждает меня сломать негласный запрет. Сейчас я готова нарушить сотню законов, только бы не обнадёживать парня впустую.

– Идём! – срываюсь с места и тяну Аристова за собой.

Ворота, окружающие площадь хлипкие, но довольно высокие. Не раздумывая ни секунды, перелезаю через ограду и с вызовом смотрю на Свята через щели железных решёток.

Ян бы уже давно перемахнул не задумываясь.

Чёрт, опять Ян!.. Пошёл вон, предатель, из моих мыслей!

Но Свят, увы, даже близко не тот, к кому я привыкла. Он словно примёрз к асфальту и окоченел изнутри.

– Ну чего ты застыл? – нетерпеливо подначиваю, просовывая голову между прутьев.

– Нам туда нельзя, – бухтит белобрысый неженка, нервно озираясь. – Мой батя говорит…

– В пекло батю, – растягиваю губы в дьявольской улыбке. – Лучше послушай Леру. За огромными замками всегда таится всё самое интересное, – делаю шаг в сторону, демонстрируя парню ледовое царство, словно восьмое чудо света. – Только глянь, здесь зеркальный каток, и мы будем первыми кто его испытает! Сегодня он только наш.

– Но у меня нет коньков! – пытается отнекаться Свят, почёсывая затылок через шапку.

– А у меня нет страха и совести – всё сходится! – Подмигиваю дерзко. – Тащи свой шарфик сюда, пока нас никто не заметил. И поживее, Рудольф.

Проглотив тревогу, Аристов послушно покоряет ворота, и уже через мгновение танцует на льду, как новорождённый оленёнок: изгибается, пыхтит, теряет без того шаткое равновесие и бьётся пятой точкой о твёрдую гладь.

Я падаю на колени, задыхаясь от безудержного смеха.

А с Яном бы задыхалась от адреналина…

– Не смешно, Лерка, – по-доброму рычит Свят. – Я в первый раз на катке.

– Разве? – Маню его к себе пальчиком. – А как по мне ты прирождённый фигурист.

– Издеваешься? – в голосе Свята чувствуется страх, но и желание преодолеть его.

– Самую малость, – невинно хлопаю влажными ресницами.

Возможно…

Возможно, внезапная идея воспитать себе замену Льдова не так уж и безнадёжна?

Натянув воинственную улыбку, Аристов приподнимается и полный решимости скользит на меня.

Короткий визг продирает горло, а ноги уже несут меня по бесконечному полю. Ненароком ударяюсь в забытое детство. Знакомый азарт будоражит кровь, пульс подскакивает до предела.

Мне почти хорошо. Почти нигде ничего не ноет…

И вот я не в силах остановиться, впечатываюсь в хрупкую фигуру ангела, разбивая её на множество острых ледышек.

Звон стоит как от моих надежд. Довольно символично.

Горите огнём все крылатые эльфы…

Ночное небо незамедлительно просекают яркие лучи прожекторов. Из крохотной будки, что ещё минутой ранее таилась в тени, теперь выпрыгивает союз из охранников.

Пронзительный свист заглушает всё то, что беспокойно щебечет взбледнувший Аристов, безустанно размахивая руками. Я же теряю последнюю надежду на помилование, когда узнаю в нависших надо мной лицах своих старых знакомых.

– Слышь, Петрович, а это не та деваха, что арбуз стащила?

– А ты много таких беременных видел, с розовой-то шевелюрой? Она самая.

Да уж…

Земля круглая как буква «о» в слове «попа».