Слабо в меня влюбиться?

«Не делай этого»

Ян

— Привет, Ян, — мурлычет Агата на следующей перемене, остановившись рядом с моей партой.

— Уже утёрла слёзки своему орлу? — интересуюсь раздражённо, не отрывая взгляда от профиля Леры.

Подруга за всю пару даже ни разу глаз на меня не подняла, зато теперь с Аристовым шепчется без умолку.

— Кто-то должен был ему помочь, — уже более уверенно напирает Агата, вероятно, объяснив мою грубость ревностью, и решает подлить масла в огонь. Вот только костёр во мне трещит не в её честь. — Свят он такой… На него невозможно долго обижаться.

И эта туда же. Вот и верь потом, что размер не главное. По крайней мере, обхват бицепса решает точно.

— А на меня, получается, можно?

Вопрос, конечно, риторический, но наша платиновая нимфа в таких нюансах не сечёт.

— Слушай, Ян, мы, кажется, начали не с того.

— Согласен. Куда поедем, к тебе или ко мне? — лениво перевожу взгляд на Агату.

— Что? — Она смущённо закашливается вместо того, чтобы отбить подачу. Тоска смертная… — Нет. Нет-нет… Ты что? — бормочет растерянно.

— Тогда я тебя, наверное, неправильно понял, — придаю голосу скучающий оттенок. — За ручку подержаться это к Святу.

Пошла бы уже действительно и оттащила своё чудо в перьях от Бойко, пока тот язык ей в ухо не засунул. Хоть какой-то прок.

— Ян, улыбнись. По-моему, ты какой-то слишком взвинченный. В смысле ты никогда не был душкой, но сейчас стал совсем невыносимым.

Допустим. Но я не настолько наивен, чтобы поверить, будто именно это может взаправду заботить мисс «совершенство».

— Это от недо… любви, — в последний момент смягчаю формулировку, кричащую об исключительном застое в моей интимной жизни. — Так с чего ты предлагаешь начать? Я весь внимание.

— Да вот, решила угостить тебя рогаликами, — бормочет Агата, протягивая мне пластиковый контейнер.

— Чем угостить? — теряюсь.

— Рогаликами. С джемом. Сама пекла.

Вот как раз последнее меня и пугает.

— Ты умеешь?

Куницына и передник никак не уживаются в моей фантазии, если только этот костюм не подразумевает в комплекте чулки и кружева.

— Ну вот ты мне и скажи, — разливается она соловьём. — Давай попробуй. — И настойчиво тычет мне в рот свою выпечку. На вид, кстати, вполне съедобную: румяную с тонким слоем сахарной пудры.

Чёрт. Может, правда, пора прикупить протеин? Что за повальное стремление меня накормить?

— Окей, твоя взяла, — выхватываю из её пальцев угощение, заметив, что Лера, наконец, отвлеклась от Аристова и таращится на рогалик в моей руке с таким видом, будто я собираюсь засунуть в рот жабу.

Ей-богу, не особо хотел… но разве можно устоять перед соблазном подразнить подругу?

— Ну как? — Куницына, похоже, и сама не верит в свои кулинарные таланты.

— О-о-о! — восклицаю громко, уже жалея о своём порыве. — Восхитительно! Пальчики оближешь.

— Правда? — почему-то с опаской радуется Агата. Даже отходит на шаг, и глазки странно бегают.

Отстой, если начистоту. Но как же вкусно при этом перекашивает Бойко!

— Только привкус больно странный, — добавляю тише, откладывая оставшуюся половину рогалика на парту. — Что за джем?

— Абрикосовый. С заячьей травой…

— Ну… ничего так. Оригинально, — не глотаю, всё ещё пребывая в некоторых сомнениях. — Это ведь цветок такой лесной?

— Ага, сама собирала. Весной.

Смотрю как Куницына брезгливо чешет голову, и даже как-то совестно становится. Видно же, что заморочилась. Небось, допоздна у печи простояла. Вон на лице впервые не видно ни грамма косметики, и волосы слегка покрыты сальным блеском.

Вот что со мной не так? Меня кормит с рук красотка, по которой пускают слюни все пацаны с первого по пятый курс. А я вместо того, чтобы наслаждаться крутизной стройных бёдер, длиной ног и смазливым личиком, рискую заработать косоглазие, высматривая, как там дела у Свята с моей ненормальной подругой.

—Ну дое-е-ешь, — начинает канючить Агата, возвращая себе моё внимание. — Неужели, невкусно?

— Божественно, — вру с набитым ртом, якобы отряхивая свитер от крошек. Сам же выверенным движением локтя отправляю кулинарный шедевр на пол. — Ой, — сокрушаюсь притворно. — Упал. Какая досада.

— Ничего, тут ещё много. Только доешь обязательно, — не теряется она. — Ян, а ты серьёзно приглашаешь меня к себе в гости? То есть, реально можно прийти?

Да ладно, так просто?

Я аж проглатываю «заячий» рогалик. Это что — какая-то дурная шутка? Будь на её месте Лерка, точно знал бы — жди подставы. Вёл-то я себя в последние дни прямо сказать отвратительно. Или они заодно что-то задумали? Хотя нет, исключено. Там полная друг друга непереносимость. Да вот поди угадай, что в голове этих женщин.

— Конечно. Хоть прямо сейчас, — хмыкаю на свой страх и риск. На месте разберусь, но я заинтригован.

— А вечером можно?

— Вечером так вечером! — повышаю голос, когда она ни с того ни с сего выдирает у меня клок волос. — Чёрт, на меня и раньше девки вешались, но скальп сорвать пытаешься ты первая.

— Седина пробилась, — обезоруживающе улыбается Агата, пряча руки в карманы. — До вечера…

Нет, её точно Аристов покусал. Не иначе.

— Лёд, я ведь не ослышалась, тебя можно поздравить? — Лера перехватывает меня в столовой. Смотрит сердито глазами цвета весеннего неба, сжимая в маленьком кулачке мой рукав.

— С чём? — тяну время, пытаясь успокоить взбудораженный в мгновенье пульс.

— У тебя вечером гости, значит, мы на финишной прямой.

— Завидуешь? — усмехаюсь какой-то своей тёмной потребности услышать от неё: «Не делай этого».

— Ужасаюсь, — отсекает Лера мои надежды плавным взмахом ресниц. — Не боишься сделать ей больно?

— Вряд ли я стану у Агаты первым, — включаю на полную цинизм, как делаю всегда, когда закрываюсь в себе.

— Мне иногда страшно представить, что мы с тобой не дружим.

А мне всё страшнее думать, что мы по-прежнему друзья.

— Это звучит как вызов. — Провожу языком по пересохшим губам. — Слабо покончить с дружбой, раз она нам стала слишком тесной? Здесь и сейчас.

Лера отступает на шаг, попадая в услужливые объятия подошедшего Свята.

— Она и так доживает последние дни.

Я ждал надежду в голосе Бойко, но там лишь горечь.

— Так устроим ей пышные проводы, — подмигиваю вредно. — А пока мир. До финишной ленты.

И ведь согласен с ней по всем пунктам, но сейчас почему-то хочется схватить Леру за плечи и хорошенько встряхнуть.

Ян

– Связь по Скайпу? Ты серьёзно? – недовольное лицо Леры мелькает в крохотном окошке видеозвонка. – Мне казалось, что у тебя есть дела поважнее. Духарить подмышки, зажигать аромасвечи, составлять плейлист из серенад «Искусителей».

Пытаюсь уловить нотки ревности в зычном голосе, но по итогу получаю колючую злость, от прохлады которой недолго простыть.

– Поверь, мне самому не в радость делить рандеву с третьими лицами, – отзываюсь не менее колко, в попытке пробить её чёрствость. – Но ведь тебе нужны доказательства. А что может быть лучше, чем увидеть процесс собственными глазами?

– Мне не нужны детали, – обрывает Лера с грустью.

– А мне зеваки. Переключишь канал, как только кино перестанет быть детским, – улыбаюсь, хотя в душе бушуют черти. – Мне пора. Приятного просмотра.

Погружаю экран в режим сна, как только слышу тихие шаги за дверью.

– К тебе гости, Ян, – с долей гордости заявляет отец, приглашая Агату в комнату. – Давно к нам не захаживали столь прекрасные дамы. Маме и Лере ни слова.

Нарочито смеюсь, будто шутливый комплимент побил рекорды юмора, одновременно бросая косой взгляд на чёрное око веб-камеры.

– Это будет нашим маленьким секретом, папа.

Я с трудом узнаю Куницыну под маской скромности. Она крепко держится за ворот полушубка и боится сделать лишний шаг. Такая невинная и до дрожи правильная, как та монашка в ролевой игре.

– Так ты поможешь мне с конспектом? – сладко щебечет Агата.

– Ещё как поможет, – резво выступает Льдов старший, будто это он сейчас на свидании. – Ян знает всё о конспектах и очень любит их делать. Какая задана тема?

– Пап, – вынуждающе смотрю на отца, незаметно намекая на дверь. – Ты вроде бы в гости намылился? Опоздаешь.

– Ох, точно! Уже ухожу. Отличного конспекса, дети, – подмигивает идиот, прежде чем покинуть комнату.

Наивно предположив, что стала свободной от лишних взглядов, Агата уверенно снимает шубу, выставляя напоказ откровенное платье. При виде женских прелестей я с трудом держу невозмутимую стойкость.

– Выглядишь аппетитно, – невольно сглатываю, а после слышу недовольное рычание из настольных колонок.

– Что это было? – удивлённо моргает Агата, озираясь по сторонам.

Не нахожу ничего лучше, как схватиться за живот.

– Что-то я проголодался, – пытаюсь спасти ситуацию, уже пожалев о тайной конференции. – Будешь чай?

Агата кивает, а я спешу на кухню и включаю чайник. Убедившись, что останусь неуслышанным, я подключаюсь к Скайпу через телефон.

– Сдурела, Бойко? Будешь каждый мой шаг теперь комментировать?

– Всего-то тошнотворные позывы… Не так-то просто их сдержать.

– Не путай дурноту с потоком зависти. И научишься принимать поражение.

– Ты ещё не выиграл, – напоминает она с подозрительной лёгкостью.

– Ошибаешься. Осознать, что наша дружба себя изжила – уже весомая победа. Я повзрослел и больше не стану щадить чувства маленькой эгоистки, – знаю, что делаю ей больно, но сейчас настолько взвинчен, что готов играть по-чёрному.

Как и следовало ожидать, оскорбительная фраза усмиряет Бойко.

– Важнее то, с чем ты по итогу останешься. Или с кем, – тихо добавляет она.

– Ох, я вот-вот разрыдаюсь. Не взывай меня к совести, милая. Ты такой же игрок, азартный и коварный, иначе бы давно мне уступила.

– Этого не будет, Лёд.

– Я так и думал. Чао, – отключаюсь, помахав девчонке на прощанье.

Вернувшись в комнату, едва не проливаю кипяток на ноги – ловлю Агату с поличным, за кражей моих стиранных носок. Она перебирает каждый с ненормальным интересом, и, заметив меня, спешно объясняется:

– Ты только не подумай плохого, я просто замёрзла, – Куница выглядит так же глупо, как и звучит её отговорка. – Домашних тапок я не нашла.

А милфа удивляет не по-детски… Теперь их союз с Аристовым вызывает всё меньше вопросов. Эксклюзивные продукты.

Морщусь от одного понимания, с каким удовольствием Бойко наблюдает за абсурдным сериалом и выбираю изменить сценарий. Оставляю кружки с чаем и, приобняв Агату за талию, привлекаю девчонку к себе.

– Есть более эффективный способ, чтобы согреться. И подразумевает он полный отказ от одежды. Как насчёт проверочного теста?

Неуверенность Кунициной проявляется в лёгкой дрожи ресниц, учащённом пульсе и ощутимой скованности. Но блондинка не торопится избежать близости, пусть хрупкое тело говорит об обратном, чем вносит минуту раздрая.

Она ведь не думала, что мы сядем за семейный альбом? Или того хуже, углубимся в пересчёт носок? Ну уж нет, я слишком долго был паинькой.

– Уже теплее? – интересуюсь томно, наблюдая за тем, как проявляется румянец на белоснежных скулах. – Лично мне становится жарко.