Рай в объятиях Беса

Глава 6

ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Света внаглую лежала на спящем Панкрате. Ласково водила пальцем по огромной цветной татуировке во всю спину. И тихо посмеивалась. Огромный тигр, готовящийся к молниеносному прыжку… Конечно! Что еще может быть изображено у такого как он?! Большущая голова скалящегося хищника была одновременно красивой и жуткой. Острые клыки никому не оставляли шанса на выживание. Сомнений нет – загрызет до смерти. Мастеру, который делал ему тату, удалось с точностью передать даже характер владельца: непокорный, опасный, взрывной. А Света с первого взгляда определила его сущность.

Три месяца… На протяжении трех месяцев Панкрат являлся к ней по ночам в сопровождении сотрудников органов. У нее было всего три часа, чтобы вкусить запретное наслаждение, а потом выть до самого утра в подушку. От боли, от безысходности, от адской тоски, которая душила Свету, когда за ним закрывалась дверь. И так каждый день…

Чем яростнее Света боролась с ним днем в суде, тем слаще Панкрат трахал ее по ночам. Наваждение какое-то! Сумасшествие! Дьявольское блаженство. Никогда не думала, что склонна к мазохизму. Однако издевалась над собой на полную катушку. Так не должно быть. Это неправильно. Они совершенно не подходят друг другу. Никогда не смогут быть вместе. Их порочная связь обречена. Но чем больше Михеева об этом думала, тем яснее понимала, что ничего пошлого между ними нет. Честно все. По-настоящему. Оба полыхали как обезумевшие в этом адском костре. Сгорали дотла, отдаваясь друг другу без остатка. И только сегодня Света уловила дым нещадно тлеющего пламени. Потому что завтра их дикому безумию настанет конец.

— Красивая, че хохотать перестала?! – прошептал раскинувшийся на кровати Панкрат, не открывая глаза.

— Я должна тебя посадить… – тихо ответила Света продолжая водить пальцем по его мускулистой спине. – И я тебя посажу… – она прикусила губу так сильно, что почувствовала металлический вкус крови во рту. – Почему ты Аверина не нанял? Он бы мог у меня выиграть. Все дела, которые я проигрывала, вел Аверин. Так же, как и он. Мы с ним счет ведем еще со студенчества. Тринадцать шестнадцать в мою пользу.

— Даже не сомневаюсь, что в твою, – беспечно хмыкнул Панкрат, перевернулся на спину и нежно уложил ее голову у себя на груди.

— Завтра последнее заседание. Судья вынесет решение. Не думаю, что тебе дадут пожизненное. Ты ж заплатил, правда? – с отчаянием выпытывала она. – Лет пятнадцать. Или двадцать, – слеза скатилась по ее щеке и упала на его загорелую грудь. – А я тебя больше не увижу… У меня есть сегодня и завтра. И все…

— Свет…

Она подскочила с кровати, быстро натянула на себя халат, подошла к окну и обхватила себя двумя руками. Съежилась от пронизывающего зябкого холода, очаг которого находился у нее в груди.

— Наверное, тебе стоит уйти. Прямо сейчас. Какой смысл оттягивать неизбежное? – потерянно передернула плечами.

— Красивая, ты че? Света?! – он присел на кровать, поставил локти на колени и запустил пальцы себе в волосы. В комнате буквально в каждой частице воздуха ощущалось это… ужасное, проклятое, невыносимое… Раздирающее изнутри, пожирающее все живое в них… острое чувство неизбежной потери.

— Я. Тебя. Посажу…

— Да, ты уже говорила, – поникший голос Панкрата раздался у нее за спиной и ее тут же сзади обхватили его сильные мускулистые руки.

— Ты не понимаешь, – процедила сквозь зубы Света, глотая слезы, резко дернулась, чтобы выбраться. Чтобы вновь не растаять в его сладких объятиях, но Панкрат удержал.

— Красивая… – с болью выдохнул ей в лицо.

— Ты НЕ понимаешь! – отчеканила тихо скулящая Света. – Я – прокурор. Я должна тебя посадить. И Я это сделаю. Понимаешь? Я! Завтра тебе дадут срок! И если твой адвокат говорит обратное, то он врет! Я хорошо выполнила свою работу. Черт бы меня побрал! – от бессилия стукнула кулаком его по груди.

— Красивая, успокойся…

— Почему Я?! За что?! – рыдала она, практически распластавшись на нем. – Это несправедливо. Но Я это сделала. И это правильно! Но чертовски несправедливо… Я должна была… понимаешь?! Должна…

— Светик, ну че ты ревешь? – он обхватил ее лицо обеими ладонями и обнюхал. Всегда так делал, прежде чем поцеловать ее. Раньше она не понимала зачем. И только теперь дошло. Чтобы запах ее запомнить… Света заревела с большей силой. Постыдно, некрасиво, навзрыд. – Да чтоб тебя! – Панкрат жадно стал целовать ее щеки, губы, глаза пока она дрожала в его объятиях. – Успокойся, красивая. Ну, будет срок, – беспечно пожал он плечами. – Мне не впервой! Тем более, что с дедами вопрос улажен. Обещали не убивать. Посижу годика четыре. Подам апелляцию, заплачу, и за “хорошее поведение” выйду по УДО. Я все сделаю, красивая, чтобы выйти! И сразу к тебе, поняла? Не реви. Лучше скажи мне, ждать будешь?

Света резко перестала плакать и взглянула в его бесовские глаза, которые сейчас пылали лукавым огоньком, переливаясь от зеленого до янтарного цвета.

— Буду, – тихо прошептала Света, и сама себе удивилась.

— Ну вот видишь? – весело подмигнул, расплываясь в белоснежной улыбке. – Ты меня дождешься. А потом… мы обязательно что-нибудь придумаем. На крайняк, бросим все к чертовой матери и свалим из этой проклятой страны. Уедем туда, где нас никто не знает. Начнем заново. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Только не плачь, красивая. Я не могу на это смотреть. Душу рвешь в клочья…

А на следующий день, когда Света читала заключительную речь обвинителя, по ее щеке покатилась слеза. Одна единственная. Горькая. Жалобная. Безысходная. Она чувствовала на себе недоуменные взгляды окружающих, но ей было плевать. Она стойко продолжала профессионально выполнять свои обязанности. Когда же судья вынес ему приговор, Михеева сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу, и на пол упало несколько капель крови. Десять лет! Ему дали ДЕСЯТЬ ЛЕТ! Впервые в жизни, за всю ее карьеру Света была искренне счастлива, что суд не внял четкой позиции прокуратуры. И есть все шансы, что через несколько лет он сможет выйти по УДО.

Когда Панкрата выводили из зала суда, он обернулся и внезапно крикнул во все горло:

— Света, я тебя люблю!

Михеева обомлела. Окружающие, округлив глаза, уставились на нее, а она не могла сделать вдох.

— Я тебя тоже, Панкратик! – услышала визг смазливой разукрашенной девицы, находившийся в зале суда. Света повернула голову и увидела красивую, молодую, на вид дешевую и потасканную девку. Михеева замерла, словно получив резкий удар под дых. Но Витька Глухой, сидящий рядом с этой девушкой, весело подмигнул ей, и Света догадалась, для чего был устроен весь этот цирк. Она ее узнала. Эта малолетняя дуреха жила в ее подъезде. И теперь, если кто будет выяснять, куда ездил Панкрат все это время, то к прокурору Светлане Михеевой не будет никаких претензий. Сделав для нее немыслимое, практически невозможное, ведь до сих пор никто не узнал правды об их отношениях, Панкрат и здесь ее прикрыл… Но правда всегда всплывает на поверхность. И Света еще не догадывалась, чем ей придется расплачиваться, чтобы их связь так и осталось тайной, а они оба – живыми…

НАСТОЯЩЕЕ

Людмила Юрченко нашла рыдающую взахлеб Свету на полу женского туалета. Подняла ее и потащила к себе в кабинет. Достала начатую бутылку коньяка и насильно залила ей в горло. Предварительно легонько пошлепала ее по щекам, пытаясь привести в чувство.

— На, закуси, – сказала Люда, и протянула ей дольку горького шоколада. – Света, она не врет. За столько лет работы навидалась я и тех, кого действительно изнасиловали. И других, кто бабки с богатого мужика снять хочет. Или просто насолить. Девочка правду говорит.

— Я знаю, – ответила Света и закашляла. Подавилась, то ли шоколадом, то ли едкой горечью, обжигающей горло.

— Я обязана удовлетворить ходатайство Колесникова о сдаче ДНК твоим Панкратом, – Юрченко налила из высокого графина воды и протянула ей бокал.

— Люда, ты ж знаешь, какой грешок водится за Колесниковым? – прошептала Света, маленькими глотками отпивая воду. Руки ее ходуном ходили, даже пролила немного на платье. – Он найдет способ его подделать. Или запугает лабораторию до чертиков, помахав перед ними своей блестящей корочкой. Даже заплатит, если потребуется. Не раз такое проворачивал.

— Твоя работа в том и заключается, чтобы не допустить подобное. Ты девочку слышала? Прости, Михеева, но я просто обязана это сделать!

— Ты не разрешишь анализ, – тихо проговорила Света, уводя глаза в сторону. От жгучего стыда. Что бы там ни было, Панкрат являлся ее клиентом, и ей придется до конца бороться на его стороне. Любыми методами. Даже такими гнусными.

— Не поняла? – удивилась Юрченко. – Михеева, я у тебя разрешения не спрашиваю. Я тебя по старой дружбе предупреждаю.

— Прости, Люда, вот и тебя по старой дружбе предупрежу. Если ты дашь добро на анализ, я предоставлю в коррупцию все имеющиеся у меня копии документов на твои четыре квартиры в многострадальном новострое. Помнишь, ты брала их у жены Баринова, когда она муженька своего проучить вздумала? Я все сохранила. На всякий случай. А это, Люда, как ни крути, взятка в чистом виде. Муж министр полетит с должности. Да и тебе самой… даже если от тюрьмы отмажешься, не видать больше места судьи.

— Дрянь же ты, Светка! – рыкнула побледневшая Люда. – Ты же сама меня уговорила ей помочь!

— Знаю, – ответила Михеева, даже не думая отступать. – Прости меня.

— Да пошла ты! Я тебе это еще припомню!

— Даже не сомневаюсь, – отчеканила Света, поднялась и стала выходить из кабинета судьи.

— Света, а ты чего больше боишься? – язвительно спросила ей в след Юрченко. – Что Колесников подделает анализ твоего бандита или что анализ верным окажется?

Света ей так и не ответила. Она вернулась в свой офис и прошла прямиком в кабинет Аверина. Объяснила боссу, в чем суть дела и попросила совета.

— Быть не может! – отрезал Саша. – Вот если бы он застрелил девочку, тогда у меня не было бы никаких сомнений, что это он. А изнасилование… не про Панкрата.

— Что мне делать? – чуть не плача спросила Михеева. – Девочка не врет. И если ты ошибаешься, мне насильника на свободу выпускать? Ей восемнадцать, Саша! У тебя у самого скоро дочь родится!

— Другие подозреваемые есть?

— Обвинение даже не искало. Нет другого. Или молчат. И непонятно, кого больше боятся. То ли Колесников их напугал всеми прелестями тюрьмы, то ли не хотят связываться с Панкратом. Сам знаешь, какая у него репутация в области.

— Веди к презумпции невиновности. У тебя нет другого выхода, если сомневаешься в его причастности. Либо сдай анализ и закрой, наконец, это дело.

— Или подделай ДНК, так? Ты на это намекаешь?!

— Михеева, я сильно сомневаюсь, что Панкрат кого-то насиловал. Но помнишь, что твой отец нам на лекциях в институте говорил? Верь чутью. Что твоя интуиция тебе говорит?

— По отношению к Панкрату она у меня полностью атрофирована.

— Что между вами на самом деле произошло?

— Я. Его. Ненавижу, – отчеканила Света, сглатывая слезы ярости, льющиеся по щекам.