Путь к сердцу мужчины

Глава девятая

— Что за? — глаза скользкого и противного округляются до невероятных размеров, грозя то и дело вырваться из орбит и укатить в закат. Да, Валя, у тебя явно больное воображение. Хотя, после всего того стресса, что я испытала, проделав огромную работу по отпугиванию сей нечисти, то ничего удивительно.

— СОБР, — услужливо подсказала я инспектору. Даже то, что окно теперь придется менять нисколько не омрачило моего, моментально ставшим одухотворенным, настроения.

— А что собственно тут происходит? — наконец, вступает в наш диалог Георгий и так зло щурит глаза, что мне моментально хочется его расцеловать. До чего же миленький, когда вот так злиться, подобно вскипающему чайничку. Еще немножко и пар из ушей и ноздрей повалит, поэтому мне бы, по-хорошему, его успокоить, отшутиться, но делать я сего, хоть убивайте, не желаю. Нет, ну а что? Мужчина пришел же меня спасать? Вот пусть и спасает. К тому же злыдень, по имени, Виктор Петрович заслужил. Нечего обижать маленьких и беззащитных.

— Проверка, — злыдень отошел от меня на несколько шагов, будто чисто случайно рядом оказался. Мимо, так сказать, пробегал козлик горный и заблудился.

— Проверка? — изогнул бровь Серов, буравя взглядом минимум Марианскую впадину в инспекторе. — И как? Успешно?

— Что? — не поняла нечисть, но и позорно бежать не спешила. Ух, так же неинтересно. Хоть бы пятиться начал или, я не знаю, убегать. А то Гошенька мой глаза об него ломает и ломает, а этому хмырю, хоть бы что.

— Проверка, — Гоша скрестил руки на груди, тем самым подчеркнув еще сильнее свои, нажитые долгими годами тренировок, мышцы.

— Я бы так не сказал….- и надулся, словно индюк.

Я посмотрела на Гошу, перевела взгляд на пышущего недовольством инспектора и громко, со всей силой своих легких, вздохнула, дабы прервать воцарившуюся тишину. Правда, мой вздох не возымел эффекта, мужчины так и стояли друг напротив друга меряясь, черт знает чем, а из окна уже хорошенько так поддувало. Я снова вздохнула. Тяжело так, с надрывом. Нет, я не подгоняю и не хочу разрядить обстановку, просто холодно, как бы. Сквозняк.

— Вот как, — отмер, наконец, Георгий. — Тогда я бы с удовольствием обсудил с Вашим начальством это маленькое недоразумение.

Он под недоразумением результат проверки имел в виду или все-таки самого инспектора?!

— Как Вам будет угодно, — пропыхтел Виктор Петрович, однако, спесь ему Гоша явно сбил. Вон как пальцы нервно задрожали, когда тянулись, чтобы узел галстук ослабить.

— Тогда всего доброго, — Серов подошел к выходу и демонстративно открыл дверь, махнув инспектору в приглашающем жесте. Мол, чеши ногу об дорогу, пока эти самые ноги у тебя в целости и сохранности.

Виктор, гад такой, Петрович дураком явно не был. Сволочью был, редкостной при чем, по одному взгляду видно, а вот дураком ни разу. Поэтому благоразумно кивнул на прощание, бросил в меня то ли злой, то ли тоскливый взгляд и ушел, гордо вскинув свои два подбородка.

— Теперь ты, — Серов поворачивался ко мне, словно в замедленной съемке или это уже мне тормознутость надуло. Я, правда, раньше думала, что некоторым детей надувает, а вот я везунчик. Мне тормознутость досталась.

— А что я?

— Ничего мне сказать не хочешь? — хочу. Много чего хочу. Только что ты захочешь услышать — это уже другой вопрос. — Например, что на самом деле хотел от тебя этот индивид? Почему ты так одета? Что, собственно, вообще происходит?

— У меня встречный вопрос, — скрестила я руки на груди, вздернув подбородок. — Что ты здесь делаешь? Раньше тебя сюда никаким калачом не заманишь!

— Я мимо проходил!

— Мимо. С другого конца города, как же, — фыркнула я.

— Ты мне голову не заморачивай, Валентина, — сквозь зубы процедил мужчина и в несколько шагов оказался совсем рядом. Большой такой, сильный, красивый. Мечта, в общем. Ожившая, настоящая, эротическая.

— Почему? Разве у меня плохо получается? — главное глазами убедительнее хлопать, чтобы постоянное желание меня придушить, превратилось в желание поцеловать. По-настоящему, а не как вчера.

— Валя, — Гоша тяжело вздохнул, потер переносицу и провел ладонью по короткому ежику волос.

Между прочим, больной рукой провел и даже не поморщился. А вот это уже совсем паршиво. Потому что, если ему лучше, значит, мне пора собирать чемоданы. Или не надо? Вот и пойми его. Сначала целует, потом опять спасает, а потом снова отпрыгивает как от прокаженной, как сейчас. Даже, чтобы не смотреть на красоту мою неземную в старом бабкином платье в окно задумчиво глядит. В то самое, которое недавно вынес своими большими и красивыми плечами.

— Я вызову службу по ремонту, они заменят окно. Будет кому проследить и закрыть кондитерскую?

— Конечно, я прослежу, — киваю, делая вид, будто его отстраненность меня совсем, вот ни капельки, не задевает.

— Нет, — Серов хмурит брови, осматривает меня с ног до головы и, наконец, бросает: — Сходи, переоденься, и мы поедем.

— Куда?

— Гулять!

— Зачем? — кажется, мои глаза тоже скоро из орбит выпадут. Гоша? Меня? Гулять? Что???

— Валя, — рявкнул так, что стекло второго окна нервно задребезжало. — Не беси меня, женщина.

— Да иду-иду, — послушно закивала и унеслась переодеваться. Мужчин надо слушаться, особенно когда они такие хорошенькие.

***

Зеркало отражало действительность, и эта самая действительность, мне не очень то и нравилась.

— Неужели я такая толстая?! — спросила сама себя, а потом от недовольства хлопнула ладошкой по своим же губам. Ибо нечего, глупости всякие городить.

Нет, безусловно, лишние кг имелись. На животе вот складка. Не уродливая до невозможности, но складка. И бока пусть подтянутые, но слишком уж округлые. А Гоше такие не нравились. Уж я-то знаю.

Следует, конечно, начать с того, что Георгию я вся не очень нравилась. По крайней мере, с самого начала. И это было понятно, я даже умудрилась привыкнуть. А тут бац и такие резкие перемены! Будто и не он рычал на меня целыми днями и фыркал, стоило меня завидеть издалека.

Так, что-то я слишком отвлеклась. Между прочим, ревизия, стратегических запасов жиров, еще к концу не подошла. Снова бросила тоскливый взгляд на свои нижние «девяносто», которые таковыми никогда не были и подумала, что бабушкино платье, впрочем, неплохой вариант. А что?! Живот скрывает, попу далеко не модельных параметров тоже. …

Подумала — подумала и бросила эту гиблую затею. Нет, ну право слово, похудеть на считанные минуты я не смогу, а прятать оставшуюся красоту не очень и хотелось. Да, и к черту, эту рефлексию! Я же не доллар, чтобы всем нравится.

«Всем — не всем, а одному вредному гражданину очень уж хочется» — ехидно добавил внутренний голос. За что и был, так сказать, послан.

Вредный гражданин, дожидался меня внизу, успев вызвать ремонтников, которые на первое время затянут окно пленкой.

— Ребята все измеряли, окно я заказал. Пришлось приплатить за срочность, — отчитался Серов, взглядом скользя по моей фигуре в ярко-красном сарафане.

— Я верну, — стало как-то неловко и я смущенно отвела взгляд. Я? Смущенно? Серьезно?!

— Х…Фигню не неси, — быстро исправился Гоша и выдав последние важные указания работникам и Тане, схватил меня за руку, утаскивая на улицу.

Я молчала. Просто, впервые, наверное, в жизни своей не знала, что сказать. Гоша тоже молчал. Но он сам по себе не шибко разговорчивый, поэтому я и не надеялась, что он первым разорвет тишину.

— Тебе идет, — наконец, выдал он.

— Что? — опешила я, не забывая шустро перебирать ногами. Я, пусть и не маленькая, девочка, но мои ноги, явно, были короче Гошиных. Поэтому и приходилось семенить, чтобы хоть чуть-чуть поспевать и не зарыться носом на ближайшей кочке.

Серов, казалось, этого совершенно не замечал. Тащил меня за собой на буксире, в неизвестном направлении, но почему-то, на моем уточняющем вопросе, резко остановился и посмотрел на меня, как на полную идиотку. Полной я, конечно была, но за идиотку успела обидеться. И плевать, что сама все это придумала. Женщина я, или кто?!

— Платье, Валя, — еще и ухмыльнулся. Иронично так, будто все это его ужасно забавляет. Может и правда, забавляло, но мне отчего-то стало грустно.

— Спасибо, — буркнула я и руку вырвала из стального захвата. Нечего хватать то, что не нравится. Гоша, правда, моего посыла не понял и руку вернул назад, сжав еще крепче. Интересненько….

За размышлениями, о всех Гошиных странностях, не заметила, как мы оказались в парке. Серов присел на скамеечку, утянув меня за собой и посадив рядом, спросил:

— Так ты из-за него вчера плакала?

— Из-за платья? — не совсем уловила я, все еще пребывая в глубокой задумчивости. Нет, а что это значит то все?! Право слово, еще говорят, что женщины сложные и непонятные существа.

— Валентина, — прорычал Гоша и я, встрепенувшись, непонимающе уставилась на мужчину. — Из-за этого хмыря ты вчера рыдала в три ручья?

— А, — протянула я и отрицательно помахала головой. Еще и подборок гордо вскинула. Посвящать его в свои проблемы, я все еще не желала.

— Ну, конечно, — хмыкнул этот, до невозможности вредный, мужчина. — В принципе, от тебя я другого ответа не ждал. Но с начальством его я переговорю.

— Зачем? Я сама справлюсь, Гош. Это не твои проблемы.

Не знаю какую гневную речь хотел произнести Серов, но ему помешал, а меня спас, телефонный звонок. Гоша зло нажал на кнопку приема вызова и чем дольше слушал собеседника, тем сильнее хмурился, в бессильной злости сжимая зубы.

— Нам пора домой, — наконец, завершил он разговор. — Нас затопили.

Серов вскочил со скамейки и так и не увидел, как мои губы растягиваются в довольной улыбке. Нет, плохо, конечно, что затопили. Но хорошо, что «нас». Кажется, не так уж сильно я ему не нравлюсь, как он пытается показать.

***

В квартире царил Армагеддон. Пока Гоша разбирался с соседями, я как электровеник, а если быть точнее, электрошвабра, носилась по всему дому с тазиками и тряпками. Хорошо хоть в чемодане нашлись шорты, а сам чемодан не успел катастрофически пострадать.

И вот, спустя несколько долгих часов работы, сидя на мокром и вздувшемся ламинате, я дула на упрямую прядь волос, что выбилась из хвоста, и наслаждалась теплом, исходящим, от сидевшего рядом, Серова.

Он напоминал мне большую такую печку. Теплую, до невозможности уютную, что я то и дело одёргивала себя, лишь бы только не прислониться к его крепкому плечу.

Если бы меня однажды спросили, какой самый лучший момент в моей жизни, я бы без раздумья ответила, что этот. И плевать, что вокруг воняет сыростью, пол влажный и голые ноги, в коротких шортах, то и дело прилипают к поверхности пола, что мы устали, как не знаю кто. Все это было такой ерундой, по сравнению с мужчиной, который сидел рядом, откинув голову назад и опершись затылком в стену.

А еще, от усталости и тепла, клонило в сон. В конце концов, я отбросила все сомнения и положила голову Гоше на плечо.

— Валь, — тихо позвал он и ладонь его легла на мою макушку, нежно и почти невесомо, поглаживая. Лишь усилием воли я заставила себя не подскочить от неожиданности и затихла, подобно мышонку, наслаждаясь этими короткими моментами ласки. Правда, сон как рукой сняло, но Гоше этого знать было необязательно.