Земля-воздух [Бенефициар]

Сначала была скинута лямка ее топа. Потом вторая.

Я держала бурю, сжигающую все внутри до болезненных колющих остовов, на которые хотелось насадить их обоих. Его за сволочизм, ее за податливость, за жаркие ответы. Но я себя сдерживала. Пусть уже с большим и очень скрипучим трудом, но сдерживала. До того самого момента, пока не поняла, что он реально готов идти до конца. И трахнуть ее. На моих глазах. И эта шлюха, похоже, явно не имела возражений. Мой судорожный вдох и я поняла, что в этом есть свой плюс — я готова к этому, потому что это выжжет его из меня окончательно и бесповоротно.

Я действительно была к этому готова, пока под ее пальцами не звякнула пряжка его ремня, а у меня не потемнело в глазах от злого воя животного в душе и бешенного набата сердца, стремящегося пробить мою грудную клетку.

— Хватит. — Не выдержала. Не смогу. И уйти не смогу, потому что знаю, что он не остановится.

Отстранился и вперил в меня неопределенный взгляд. Я медленно выдала рваный, но почти неслышный вдох сквозь стиснутые зубы. Знала, что он посмотрит, но несмотря на внутреннее бурлящее негодование с крупицами желания хорошенько пнуть его и желательно между ног, я держала мимику под контролем. И моя равнодушная улыбка была вполне естественной. Я не понимаю, как он прочел все то, что было погребено, замуровано внутри, но он это прочитал. Хмыкнул и сказал ошарашенной девчонке идти за стол. Она, бросив на мое восковое лицо беглый испытывающий взгляд, послушно удалилась

А он направился ко мне. Которая все еще стояла с уже несколько натянутой улыбкой. Давай, подойди, скотина. Скажи хоть слово со своим ебучим самодовольством и я тебе в глаз дам.

Но не сказал. Взял бутылку с виски и набрал в рот. Прополоскал и выплюнул в раковину. Потом еще раз. На третий просто приложился к бутылке, чтобы сделать хороший глоток.

— Думал, абзац. Не остановишь. — Тихо выдохнул, вставая рядом, и глядя в проем двери.

— А сам бы не остановился? — попыталась сказать уничижительно, вышло не совсем.

— Честно? Конечно, тормознул бы. — Снова пригубил. — Во-первых, не время и не место. Во вторых… — Усмехнулся и оборвал себя, бросив на меня косой взгляд. — Мне стоит сейчас изгаляться, и повторять «а я говорил»?

Я убито покачала головой и вышла. Погано как-то на душе. От того, что остановился бы. От того что вообще это сделал. Каждый раз начинает жестко, но хитровыебанно не доводит до конца, избегая моего окончательно ненавидящего к нему отношения. Сука. Может поэтому меня так трясет?.. Надо бы сходить к психологу. Для начала. Может еще есть шанс все исправить.

Подходя к беседке и заметив уже значительно захмелевшего Женьку, я усилием взяла себя в руки. Костя, что-то увлеченно обсуждающий с пьяным Женькой, быстро мазнул по мне непонятным взглядом, я устало ухмыльнулась в ответ.

Паша пришел позже, что-то шепнул брюнетке, глядящей на него томным взглядом и она отсела. Какое, блядь, благородство!

Градус за столом повышался и вместе с тем, как это часто бывает, компанейские отношения крепли. Не знаю, отчего у меня у меня нарастало внутренне напряжение. На Пашу я вообще старалась не смотреть, увлеченно разглядывая фотки в телефоне у жены Кости и делая вид, что вижу их впервые.

Вино сменил белый ром и жить стало веселее. Кристина стала казаться близкой подругой, Костя охрененным человеком, и я все чаще прикусывала себе язык, чтобы с него не сорвалось милое сердцу «Пумба», даже Рамиль, хихикающий в тему и нет и страстно вещавший о приключениях его и своей жены в Турции, где все закончилось обезьянником, мне очень нравился. Женька пытающийся наладить контакт с мрачнеющим Пашей, удрученно вздохнув, шепнул мне на ухо, что Коваль мудак, вызвав у меня этим неистовый смех.

Впрочем, при одном взгляде на Пашу смеяться расхотелось. Он все чаще устремлял потемневший взор на дальний конец стола, где на коленях у рослого здоровяка сидела его блондинистая проститутка, а вторая флиртовала сразу с двумя. И мне это не нравилось. От слова совсем.

Мы лишь раз скрестились с ним взглядом. И я не смогла больше надолго от него отвлекаться. Как и он. Что-то гипнотическое было в его потемневших глазах, не слабо так играющих алкоголем в крови. Я сжала руку Женьки на своем плече, пытаясь вырваться, отвлечься от затягивающей трясины и почуяла, как Пашку это мое движение подстегнуло. Сломив во мне голос разума. Накатившее чувство мести за его представление с брюнеткой руководило всеми моими флиртующими с Женькой действиями. И Паша бы себя не выдал, если бы его закончившийся виски не сменила текила.

Нет, ревности он не выказывал никак. Только легкую иронию, демонстрирующую, что он прекрасно знает, почему и для чего я сейчас жмусь к Женьке. Это несколько раздражало, но и прекратить жаться я не могла. Пока не прочла по его губам «киса». Последующая блядская манера в легкой, но такой провоцирующей улыбке быстро коснуться кончиком языка верхнего клыка мгновенно опалило сознание и тело воспоминаем о Швейцарии. Он сделал тоже самое в ресторане отеля. А потом, тем же вечером, я едва сознание не потеряла от оргазма…

Скрестила ноги под столом, стремясь сдержать дурное возбуждение, которое не глушилось Женькиным легким поцелуем в висок, зато напомнило реальное положение вещей. Я тщательно сделала вид, что мне все равно.

Только вот Паша весь этот мой маскарад считывал без труда. Он подарил мне очередной ироничный взгляд. Но такой тяжелый, с явной нехорошей тенью. С намеком, от которого сердце забилось чаще.

Не желая сдаваться, внезапно поцеловала Женьку, пытаясь этим самым снять приступ безумия, горячо шепчущий на ухо, что мне необходимо сейчас выйти из-за стола, отправиться на кухню и дождаться там появления Коваля. И не для разговора. Вот совсем не для этого

Женька удивился, но ответил, под деланно завистливый вдох Кости, сказавшему жене: «смотри, старушка моя, страсть какая! У нас по молодости тоже так было, помнишь?». Кристина рассмеялась и отпарировала, что она еще молодая, а Костя просто не переживет накала страстей, если она их начнет.

Отстранилась от Женьки и нежно ему улыбнулась, вызвав у того нежный поверхностный поцелуй мне в лоб. Его объятия стали крепче, ласковые прикосновения чаще, что отлично меня оградило от той части себя, что сейчас разочарованно выла и требовала немедленно посмотреть на Пашу.

Посмотрела, почти не опасаясь. А там снова ирония. Стремящаяся скрыть крах его самоконтроля. По мере того, как стремительно пустел его бокал, я все отчетливее чувствовала, как фальшива его насмешка и как тяжела нарастающая ярость, которую он старательно топил в текиле, но которая только сильнее от этого загоралась, прорываясь резкостью движений и слов, иногда замораживая веселую атмосферу, витающую над гомонящим столом.

Помимо меня, за столом присутствовал еще один человек, который замечал, что чайник терпения у Паши вот-вот закипит и издаст оглушающий свист. И это был Костя. Этот суровый громила отпускающий сальные, но такие забавные шуточки, над которыми угорала вся разношерстная компания, хитроумно налаживал контакт со стремительно пьянеющим Женькой, умильно тискающим меня в объятиях, и все чаще дергал его из-за стола. То мясо пожарить, то покурить, то еще какой повод выдумывал, лишь отдалить тело моего жениха от моего. Как и сейчас, позвав Женьку по какому-то весьма отдаленному от витавшего празднества поводу в сторону стоянки. И Женька, опьяненно и радостно покивав, мазнул губами по моему виску и отправился вслед за Костей.

А Паша уже тлел, порождая этим во мне беспокойство. Я испытывала и глумливое наслаждение от того, как стремительно съезжает его крыша и идиотское желание прямо при всех и прямо сейчас встать и, перегнувшись через стол, впиться в твердо сжатые губы. Моя фантазия не на шутку разыгралась, уводя меня в такие дичайшие дебри с изображением горячего секса тут же на столе и снова прямо при всех, что я одновременно ощущала, как намокает белье, и как Паша это будто чует.

Он смотрел на меня в упор. Не скрываясь больше, не пытаясь изобразить маску иронии и насмешки. Меня бросило в жар от нажима в его взгляде, от ощущения, как же сходны сейчас наши мысли.

Сама едва заметно повела головой в сторону выхода из беседки. Кивнул.

Я шла стремительно. Отдалялась от кипящей весельем и светом резной беседки на воде. Уходила прочь, в сторону леса и едва сдерживала желание перейти с шага на бег, чуя нутром, что он идет следом. Веяние преследование отчего-то захлестнуло, и я рванула в сторону подлеска, подгоняемая жарким вбросом адреналина в кровь с дичайшей охотой вживаясь в роль добычи, гонимой зверем.

Как его это завело, боже, как завело.

Я слышала, как под его ногами хрустит сухостой. Чувствовала его за своей спиной, словно дикого, обуянного животной жаждой хищника. Он мог нагнать меня, стремительно мчащуюся в подлесок в два шага, но давал мнимую свободу, вероятность того, что я могу скрыться от него, длинноногой сволочи.

Я влетела в подлесок с хрипящим вдохом, в темноте отчаянно пытаясь вглядеться себе под ноги, чтобы не упасть. А он посчитал, что пара метров вглубь редкой чащи это достаточно. Сбил меня собой довольно жестко. Я не смогла погасить таранящую инерцию его тела, чуя только злость и досаду, и готова была уже кубарем покатиться по небольшому склону, но он благородно попытался исправить свою оплошность, перехватив мое почти рухнувшее тело. Но и его по инерции потащило вперед и мы вместе пустились в круговерть по вкусно пахнувшей траве.

По правде говоря, откатились бы мы совсем недалеко, но я упорно пыталась оказаться сверху, а ему это претило, и из-за этого мы, увлекшись противоборством, откатились от места столкновения достаточно прилично.

— Сверху. — Выдали мои немеющие и кривящееся губы, когда я в очередной раз упрямо оседлав его бедра, прижала руками плечи к смеси пожухлой листвы и сочно пахнущей летней травы.

Зеленые глаза хищно блеснули, и его пальцы, сжимающие мои ягодицы расслабленно заскользили по ткани джинс вверх. По ребрам. До груди.

— Не заслужила, сука. Ты там поиздеваться хотела, а сейчас подоминировать? — Хрипло и едва слышно, от этого голоса еще не остывшая от адреналина кровь вновь вскипела.

И он одним движением скинул меня на землю и подмял под себя. Резкий удар, чтобы я раздвинула ноги, и он прижался бедрами к моему паху, сломив последнюю волю к сопротивлению. Я жадно прильнула к его раскрытым губам, позволив безумию накрыть меня с головой. Здесь и сейчас. На склоне, в пожухлой, прошлогодней листве под весом его горячего тела.

Он чуть отстранился, едва ощутимо скользнув языком мне по скуле и едва не сорвав этим стон с немеющих зудящих губ. Одно движение его бедер, и от отчетливого ощущения его сильнейшей эрекции, у меня разом вспыхнуло бескомпромиссным жаром все тело. И сладко заныл низ живота.

— Калишь меня с этим уебком. — Глухо и таким охеренно хриплым шепотом мне на ухо. — Спецом в отместку, да? Знаю же, что тебе на него похуй, и все равно… Ты не киса, ты редкостная сука.

И если бы не последние слова…. Но он подкрепил их имитацией движения при сексе, сорвав во мне все тормоза. Я смазано выдохнула, опьяненно откинув голову и раскрываясь перед ним.