Сломленные души

— Кто? — Я пытаюсь убрать эту прядь, но она снова падает ему на лицо.

— Юрий. Один из силовиков Братвы. Друг.

— Что случилось?

— Три недели назад мы поймали парня, который торговал наркотиками — таблетками — в нашем клубе. В них было то же вещество, что и в твоей крови. Юрий нашел человека, который поставлял таблетки, и привел его в клуб для допроса.

— Ты получил ответы?

— Нет. Группа мужчин последовала за ними и ворвалась внутрь, открыв стрельбу. Они убили пятерых наших людей, а потом пошли в подсобку, где Юрий был с пленником. — Он покачал головой. — Убили их обоих.

— Мне так жаль, — шепчу я и целую его в лоб. — Мне очень жаль.

Он смотрит на меня, наши глаза так близко, и когда встречаюсь с его взглядом, мое сердце трепещет. Такое ощущение, что в груди запорхала бабочка. Я хочу поцеловать его или утешить любым способом. Так, как он сделал это для меня. Но не знаю, захочет ли он этого. Поэтому просто провожу тыльной стороной пальцев по его щеке.

— Пошли спать, Паша.

Он делает глубокий вдох и медленно поднимается, увлекая меня за собой. Когда мы оба стоим, он смотрит на пол кухни, усыпанный осколками стекла.

— Черт. Пожалуйста, скажи, что ты не порезалась.

— Я в порядке. Пойдем.

Взгляд Паши падает на мои босые ноги.

— Встань мне на ноги.

— Зачем?

— Мне кажется, неразумно нести тебя на руках, пока я в таком состоянии, mishka.

Я хочу сказать, что смогу вернуться сама, но передумываю. Обхватив Пашу за талию, я наступаю правой ногой на его ботинок, затем левой. Он скользит рукой по моей спине и притягивает ближе.

— Мы пойдем медленно, — говорит он. — Держись крепче.

— Хорошо, — бормочу я и прижимаюсь щекой к его груди. Скорее всего, лицо у меня перепачкается в крови, но мне все равно.

Паша хватается свободной рукой за край стола и делает шаг вперед. Потом еще один. Я прижимаюсь к его телу, пока он идет через кухню. С каждым шагом под подошвами его ботинок хрустят осколки стекла. Когда мы доходим до гостиной, он упирается ладонью в стену и смотрит на меня сверху вниз. На таком расстоянии от кухни стекла нет, но я не убираю свои ноги с его ног. Вместо этого крепче сжимаю его талию. Между нами что-то происходит, как будто обмен без слов. Он молча говорит мне, что могу отпустить его, но я отвечаю, что не отпущу, даже если уже держаться не нужно. Паша кивает, как бы подтверждая мой невысказанный ответ, и продолжает вести нас до самой спальни.

Когда мы доходим до кровати, я отпускаю его талию и залезаю под одеяло. Придерживая уголок одеяла, похлопываю по подушке рядом со своей головой. Паша несколько мгновений наблюдает за мной, затем снимает ботинки и ложится под одеяло рядом.

— Расскажи мне о своем друге, — прошу я и прижимаюсь к его боку. — Каким он был?

— Я познакомился с Юрием десять лет назад. Он пришел на один из моих боев. После окончания поединка Юрий подошел ко мне и спросил, не хочу ли я направить свои силы и умения куда-нибудь еще.

— Бои? — спрашиваю я.

Пауза затянулась почти на минуту.

— До того, как я вступил в Братву, я зарабатывал деньги, участвуя в подпольных боях, — наконец говорит он. Я не вижу его лица, но голос у него резковатый. Возможно, боится, что я стану думать о нем плохо из-за того, как он зарабатывал на жизнь?

Я кладу руку на его грудь и зарываюсь лицом в его шею.

— Юрий завербовал тебя в Братву?

— Да. Юрий отвечал за солдат. Три года спустя, когда парень, который управлял клубами, был убит, пахан повысил меня в должности, сказав, что мои костюмы-тройки заставляют других солдат нервничать. Но Юрий всегда находился рядом и уговаривал меня пойти с ребятами. Говорил, что мне надо раскрепоститься.

— И что? Последовал его совету?

— Нет. Я не очень люблю людей, mishka.

Да. У меня тоже сложилось такое впечатление. Я запускаю пальцы в волосы на его затылке. На ум приходит мелодия. «The Rain Must Fall» Yanni. Медленная и грустная. Умиротворяющая. Я напеваю эту мелодию, проводя пальцами по волосам Паши.

— Почему ты разрешил мне остаться? — спрашиваю я.

Паша вздыхает и упирается подбородком в мою макушку.

— Я не знаю. Почему ты захотела остаться?

Я задаю себе этот вопрос уже несколько недель.

— Я тоже не знаю.