Сломленные души

Глава 19

Из гостиной доносятся медленные, эмоциональные ноты. Я открываю глаза и смотрю в потолок. Совсем недавно она играла Бетховена «К Элизе». Я не знаю, как называется эта мелодия, и редко спрашиваю, потому что мне больше нравится, когда Ася рассказывает сама. Ее музыка — это очень личное, поэтому то, что она делится чем-то таким сокровенным без моей просьбы, задевает в моей душе глубокие струны. С самого начала я привык ничего не спрашивать в своей жизни, и это вошло в привычку. Зачем что-то спрашивать, если ответ почти всегда отрицательный? Да, возможно, будет другой исход, но, наверное, я предпочитаю не спрашивать, чем иметь дело с разочарованием.

Первые несколько лет в приемной семье я постоянно задавал одни и те же три вопроса. Звонила ли моя мама? Кто-нибудь звонил и искал меня? Вернется ли моя мама? Ответ всегда был отрицательным. Затем вопросы изменились. Есть ли у меня другая семья? Выберет ли меня другая семья, как некоторых других детей? Как того дебошира, мальчика, который постоянно дрался с другими мальчиками в одном из домов, где я жил. Я не помню его имени. Может быть, Кейн? Или Кай? Двое других приемных детей попали в реанимацию, когда дразнили его за длинные волосы. Этот сумасшедший ублюдок откусил ухо одному и вонзил вилку в шею другому. После этого мальчик исчез, и мы все думали, что он попал в колонию или психиатрическую лечебницу. Но спустя несколько месяцев я услышал, как социальные работники сказали, что его усыновили. И я стал изо дня в день приставать к приемным родителям и социальным работникам с вопросом, не усыновит ли кто-нибудь и меня. Я спрашивал и спрашивал, пока моему приемному отцу это не надоело, и он не крикнул мне в лицо, чтобы я перестал задавать идиотские вопросы. Я последовала его совету.

Неужели из-за страха отказа мне так трудно попросить Асю остаться со мной? Вчера вечером я почти это сделал. Мне так хотелось попросить ее об этом, что едва сдержал рвущееся с языка слова. Возможно, она бы согласилась. Я знаю, что ей нравится проводить со мной время. Думаю, я даже ей нравлюсь, но остаться со мной — значит, не вернуться в свою семью. Неужели я нравлюсь ей настолько, что она предпочтет меня им?

Мелодия в гостиной меняется. Я ее знаю. Это фортепианная версия вступления к «Игре престолов». Ася ее любит. Я скатываюсь с кровати, намереваясь затащить ее обратно в постель, как вдруг на тумбочке звонит телефон. На экране высветилось имя Романа.

— Роман? — отвечаю на звонок.

— Паша, мне надо с тобой поговорить.

— Хорошо. — Я киваю и сажусь на кровать.

— Лично, — добавляет он зловещим голосом. — Жду тебя в особняке через час.

Линия отключается.

* * *

Я вхожу в кабинет пахана и вижу, что он сидит за своим столом. Михаил и Сергей тоже там, расположились в креслах у книжного шкафа.

— Пахан. — Я закрываю за собой дверь и направляюсь к его столу. — Что-то случилось в клубах?

— Не совсем, — отвечает он. — Скажи, Паша, мне нужно что-то знать? Может быть, то, что ты забыл упомянуть?

— О чем?

Он наклоняет голову в сторону, рассматривая меня.

— Тебе знакомо имя Девилль?

У меня по спине пробегает холодок.

Роман улыбается. Ничего хорошего не предвещающей улыбкой.

— Вижу, что знакомо. — Он наклоняется вперед и ударяет ладонью по столу. — О чем ты, нахрен, думал, пряча сестру Артуро Девилля у себя дома?

Мне требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Как, черт возьми, он узнал?

— Она не хочет, чтобы кто-то знал. В том числе и ее брат, — говорю я сквозь зубы. — Когда будет готова, она ему позвонит.

— Мне плевать, что она хочет! — рычит Роман. — Ее брат искал ее несколько месяцев, думая, что она мертва! Ты можешь хотя бы представить, каково ему было? Его младшая сестра пропала, и он не знает, жива она или мертва?

Я сжимаю руки в кулаки и скрежещу зубами.

— Ася не хочет ему звонить, Роман.

— А ты знаешь, Паша, что у нее есть сестра? — Роман продолжает: — Сестра, которая две недели провела в больнице после того, как проглотила бутылку снотворного, потому что считала, что это она виновата в том, что Ася пропала?

— Черт. — Я закрываю глаза. — С ней все в порядке? С ее сестрой?

— С ней все в порядке.

— Откуда ты все это знаешь? — спрашиваю я.

— Когда Ася пропала, Аджелло разослал сообщение всем семьям «Коза Ностры» с требованием сообщить, если кто-то ее увидит. Он отправил ее фотографию. — Пахан вздыхает. — Дамиан Росси вчера вечером видел вас двоих в «Урале». С утра пораньше Артуро был у моей двери.

Я хватаюсь за спинку стоящего передо мной стула и сжимаю ее так сильно, что костяшки пальцев белеют.

— Ты сказал ему, где она?

Роман бросает взгляд в сторону, где сидят Михаил и Сергей.

— Он сейчас едет к тебе, Павел.

Я смотрю на него, а в душе зарождается страх, хуже которого я еще не испытывал. Артуро собирается ее забрать. Я разворачиваюсь, готовый выбежать из офиса и вернуться домой, но Сергей загораживает мне выход.

— Пошел прочь с дороги! — рычу и бросаюсь на него, но сзади меня хватают две руки.

— Паша. Успокойся, — просит Михаил, удерживая меня.

Я откидываю голову назад и бьюсь лбом о его лоб. Хватка Михаила ослабевает, и я, пользуясь случаем, бросаюсь на Сергея. Тот бьет меня кулаком по лицу, а я в ответ — его локтем в живот. Уклоняюсь от следующего выпада и наношу удар по лицу, как раз в тот момент, когда Михаил набрасывается на меня сзади и прижимает к стене возле двери.

— Нельзя, черт побери, отрывать человека от семьи! — рычит он рядом с моим ухом и бьет меня головой о стену.

— Он ее заберет!

— Он не может ее забрать, если она не хочет, — говорит Михаил. — Но если она захочет, ты не имеешь права заставлять ее остаться.

— Я знаю. — Закрываю глаза и опираюсь на стену, потерпев поражение.

— Отпусти его, Михаил. Ты можешь уйти, — говорит Роман откуда-то сзади меня. — И ты, Сергей.

Я слышу звук открывающейся двери и удаляющиеся шаги, но не двигаюсь с места. Я упираюсь лбом в прохладную поверхность. Постепенно онемеваю.

— Паша, посмотри на меня.

Я открываю глаза и наклоняю голову в сторону. Роман стоит рядом со мной, опираясь на трость.

— Ты должен ее отпустить. Если этого не сделаешь, то ни ты, ни она не узнаете, с тобой ли она, потому что любит тебя. Или потому что боится уйти.

— Ты не понимаешь. У меня никогда никого не было, Роман. До нее. Я уже не представляю своей жизни без нее.

— Пусть повидается с сестрой. Ей необходима ее семья. И она нужна своей семье. Но она вернется.

Я снова смотрю на стену.

— Не вернется. Если она уйдет, то не вернется.

— Почему ты так уверен?

— Потому что сейчас я ей не нужен, Роман. Я был нужен ей раньше. Теперь уже нет.

— Хочешь, чтобы она осталась с тобой только потому, что ты ей нужен? Ты заслуживаешь большего. Вы оба заслуживаете.

— Я знаю. — Бьюсь лбом об чертову стену, как будто это поможет заглушить ужас, бушующий во мне.

— Иди домой. Поговори с ней. Поговори с Артуро, он заслуживает объяснений. — Роман кладет руку мне на плечо и сжимает. — Возьми несколько дней отпуска, если тебе нужно. И, пожалуйста, перестань биться своей непробиваемой головой о мою стену. Ты ее сломаешь.

— Мою голову? — спрашиваю я.

— Стену, Павел. Если твой череп не треснул за все эти годы боев, то уж точно не получится сейчас.

Я фыркаю и качаю головой.

Стук в дверь.

Я все еще держу пальцы на клавишах рояля. Паша никогда не стучит. Он всегда звонит в звонок. Наверное, это сосед хочет попросить меня не играть так громко. Я иду через гостиную и открываю дверь. Увидев стоящего по ту сторону мужчину, быстро делаю шаг назад.

— Боже правый, — хрипит брат и заключает меня в медвежьи объятия, сжав так сильно, что невозможно пошевелить ни единым мускулом.

Я пытаюсь глубоко вздохнуть, но воздух, кажется, не поступает в легкие. Еще одна попытка. Артуро ослабляет хватку и смотрит на меня сверху вниз с немного безумным выражением в глазах. А потом снова крепко меня обнимает. Мои руки дрожат, когда обнимаю его в ответ и прижимаюсь щекой к его груди.

— Я думал, ты умерла, — бормочет он мне в волосы. — Думал, что тебя кто-то похитил, и ждал, что кто-то позвонит и попросит выкуп. Но звонка так и не последовало.

— Мне очень жаль, — шепчу я, и слезы собираются в уголках моих глаз. Трудно поверить, что он здесь, спустя столько времени. И это приятно. — Мне очень жаль, Артуро.

— Почему, Ася? Почему ты не дала нам знать, что с тобой все в порядке? — Он берет мое лицо в свои ладони и поднимает мою голову. — Где ты была все это время?

Я смотрю на брата, а в душе зарождается тревожное чувство, которое распирает грудь.

— Мы нашли твою сумочку и очки за тем баром. И кровь. Что случилось?

Я открываю рот, но с губ не слетает ни слова.

— Господи, Ася, скажи что-нибудь, черт возьми!

— Меня изнасиловали! — кричу ему в лицо.

С лица Артуро уходит весь цвет. Он моргает. Его руки на моих щеках начинают дрожать. Я обхватываю его за спину и утыкаюсь лицом в его грудь.

А потом я рассказываю, но не все.

Когда я закончила, Артуро опускается передо мной на колени, продолжая держать меня в объятиях. Я запускаю пальцы в его волосы и прислоняюсь щекой к его голове, слушая, как он бормочет о том, что собирается распять сукина сына, который причинил мне боль, а затем о том, как сильно он меня любит.

— Я тоже люблю тебя, Артуро, — шепчу я.

Вот почему я не рассказала ему всю историю. Я пропустила самое страшное. Так будет лучше.

— Надо позвонить Сиенне, — бормочет Артуро. — Я не хотел ей ничего говорить, пока не буду уверен. Если вдруг… если вдруг это не ты, я не мог рисковать, чтобы она снова не наделала глупостей.

— Что ты имеешь в виду?

Он качает головой и крепче прижимает меня к себе.

— Что она сделала, Артуро?

Первое, что я замечаю, войдя в квартиру, — это темноволосый мужчина, сидящий на диване в гостиной. Он смотрит в пол между ног, опираясь локтями на колени, а руками сжимает волосы.

— Где Ася? — спрашиваю я.

— Принимает душ. Готовится к отъезду, — говорит он, все еще глядя в пол.

— Она тебе все рассказала?

— Да. Я также знаю, что она была здесь все это время.

Я пересекаю гостиную и сажусь в кресло слева от него.

— Мне нужно дать тебе несколько советов по поводу Аси.

Он поднимает голову, и на меня устремляются темно-карие глаза такого же оттенка, как у Аси, но полные ненависти.

— Мне не нужно, чтобы ты давал мне советы по поводу моей сестры. Я воспитывал ее с пяти лет.

Я игнорирую его враждебность.

— У нее до сих пор проблемы с принятием некоторых решений. Мы почти во всем разобрались, но время от времени ей может понадобится помощь. Постарайся не указывать ей конкретное направление, а скорее подталкивать ее к нему.

Он молча смотрит на меня.

— Никаких маргариток. Ни цветов, ни чего-либо другого, например, занавесок или чего-либо еще с их изображением, — продолжаю я. — Костюмы ее больше не пугают, но мужские галстуки все еще могут вызвать у нее стресс. Если ты находишься в общественном месте и там много незнакомых мужчин в костюмах, то должен держать ее за руку.