Беременна от неверного

Боль и холод.

Думала ли я, что мне изменят? Да никогда!

Наиль подхватывает мою ногу за лодыжку и ставит себе на бедро, осматривает.

— Девочка моя, что ж ты так неаккуратно? — пробегает пальцами по коже, и я вздрагиваю. — Больно?

Поднимает на меня обеспокоенный взгляд.

А мне хочется заорать на весь дом, что очень больно. Больно так, что хочется умереть и не переживать это все. Но вместо этого я равнодушно пожимаю плечами.

— Рубашку испачкаешь, Наиль, — киваю на капельки крови, которые срываются с моей стопы и падают на темные брюки мужа.

Он удивленно выгибает бровь и встряхивает головой. От этого резкого движения волосы слегка колышутся и на лоб падает прядь черных волос.

— У меня тут жена кровью истекает, а я должен о рубашке волноваться? — усмехается.

И эта усмешка делает ещё больнее. Ведет себя так, словно ничего не скрывает. Словно нет в его жизни никакой Ирины.

Ирина… Передергиваю плечами и ловлю на себе пронзительный взгляд серых глаз.

Улыбаюсь через силу. Я не готова сейчас к тому, чтобы Наиль догадался о чем-то. Мне нужно это переварить и потом уже принимать решения. Как будет лучше для меня и наших крошек.

Вовремя отдергиваю руку, которая тянется к животу.

— У тебя все нормально, ангел? — в серых глазах столько неподдельного беспокойства, что у меня невольно набегают слезы.

— Немного неважно себя чувствую.

Муж хмурится. Аккуратно кладет мою окровавленную ногу на диван и встает.

— Я за пластырем, и мы едем в больницу.

Мотаю головой.

— Зачем, Наиль? Я в порядке, голова слегка побаливает.

Мотает головой, идет к шкафчику, где аптечка. Достает бутылек с антисептиком и пластырь. Слежу за каждым его шагом. Возвращается ко мне, снова обхватывает ногу, а я от прикосновения вздрагиваю.

— Потому что в коже может остаться осколок стекла, Мариш.

Молчу. С ним нет смысла спорить, все равно сделает по-своему. В этом весь муж.

Наиль с таким трепетом обрабатывает каждую мою ранку, пока я закусываю губу и стараюсь не заскулить от безысходности. Бережно дует на поврежденную кожу, а внутри меня все в узел скручивается.

В голове постоянно звучит голос Ирины, которая спокойно говорит, что она любовница моего любимого мужа. А сейчас я горю в агонии, просто сидя рядом с ним.

И хотелось бы в лицо ему плюнуть и сказать, что я все знаю. Но я могу представить, какие последствия за этим последуют. Да и не даст мне просто так никто развод. Оставит ни с чем, уж у Наиля есть для этого все рычаги, и финансы позволят. А вот я… наполовину домохозяйка, которая учится печь торты. И что я ему смогу противопоставить? Особенно, когда он узнает, что я ношу его детей.

Так что… резкий разрыв может привести к плачевным последствиям для меня и для моих крошек.

— Ну вот, — протирает руки и целует меня в коленку, которая открылась в разрезе юбки, — давай, собирайся, и поехали.

Встаю на ногу и слегка качаюсь. Муж тут же оказывается рядом и обхватывает меня за талию. Резко вдыхаю его знакомый аромат. Сжимаю пальцы на его предплечье. Неуклюже улыбаюсь.

— Ты же голодный. Давай я тебя накормлю.

Наиль удивлённо вскидывает брови.

— Ты серьёзно, Мариш? Какой ужин? Только после того, как тебя осмотрит врач.

Боже… раньше бы меня такая забота со стороны Наиля покорила. А сейчас вызывает горечь и настороженность. Вдруг именно за заботой он пытается скрыть предательство.

— Все в порядке. Как будто мы никогда не ранили ноги, Наиль. Да даже в школе было.

Он настырно мотает головой и сжимает губы. Они превращаются в тонкую полоску.

— Вот именно, Мариш. В школе я тоже подумал, что моя рана — мелочь, а потом загремел в больницу и мне чуть палец не отрезали. Забыла? — прищуривается.

А я не забыла. Ничего из нашего прошлого не забыла. Даже когда мы не общались после школы почти шесть лет. Я ничего не забыла.

— Не забыла.

Я ему тогда в больницу еду таскала. Болтала о всяком с ним, чтобы он в одиночестве не грустил. А он так же, как и я сейчас, не заметил на пляже стекло и напоролся на него. Но как истинный мужик отмахнулся… пока не развилось осложнение.

И снова в горле першение, как перед слезами. Запрокидываю голову и быстро моргаю, прогоняя рыдания. Не надо плакать. Нельзя плакать. Но, боже, как же нас много связывает… связывало. А сейчас это все растоптано теми фото и звонком.

Мы с ним знакомы со школы. Он всегда был одиночкой, но меня подпустил каким-то чудом. И мы до выпускного почти не разрывали общение. А потом универ, работа. Наши пути разошлись.

— Эй, — Наиль обхватывает мой подбородок пальцами и заглядывает в глаза, — ты о чем задумалась, ангел?

И это прозвище оттуда… со школы тянется.

Боже… как же больно в груди. Печет как…

— Вспоминаю тот случай, — и снова улыбка через силу.

Ещё немного, и Наиль может заподозрить, что что-то не так.

— Поехали, — Наиль упрямо сжимает зубы и снова подхватывает меня на руки.

Обхватываю его шею, а он крепче прижимает. Тянется за поцелуем. И мне приходится ответить на ласку. Голова тут же становится пустой, стоит только ощутить тепло на своих губах.

— Девочка моя, — шепчет, оторвавшись, — я не дам тебя в обиду.

Молчи… просто молчи. Этими словами ты меня просто убиваешь, Наиль.

— Со мной все в порядке, и в больнице тебе это только подтвердят.

— Но я все равно должен убедиться, Мариш. Я не могу рисковать своей любимой женой.