Танго на пятерых

Часть 14

Маша выкатила тяжёлый чемодан на привокзальную площадь и поёжилась от холодного ветра с мелкими колючими снежинками. М-да, Белова, это тебе не солнечная Италия, где круглый год светит солнышко, звучит музыка и слышны песни о любви. Это северная красота, что блестит и переливается снегом на солнце, кусает морозцем за щёки и нос, синеет бездонным небом и радует глаз бескрайними просторами. Дом, родной край…

Шустрый таксист помог загрузить багаж, быстро устроил её в прогретом салоне машине, напоследок глянул на уставшую красавицу в зеркало и подмигнул. Маша улыбнулась и прикрыла глаза. Она назвала ему Сашин адрес. Даже не задумываясь. Она не стала слушать его по телефону, она сказала ему всё, что не решалась сказать ему все полгода разлуки, потом быстро выключила телефон и спрятала его подальше, чтобы не передумать и не позвонить ещё раз. Те часы, что она провела в аэропорту, потом в самолете, вымотали её полностью. Она устала от своих мыслей, она запуталась в своих воспоминаниях и мечтах, она уже не понимала и не помнила, что было наяву, а что она придумала. Она хотела домой, к Саше, в его загородный дом, ключи от которого она носила в своей сумочке и смотрела на них, когда тоска становилась невыносимой.

И вот она вернулась и скоро увидит его. Где он? Дома? На работе? Когда он возвращается? И что у него там дома? Пустота и холод? Или уют и тепло? Как они встретятся? Что ему приготовить на ужин? Как себя вести? Сдержаться или выплеснуть на него всё накопившееся и нерастраченное? Она молча улыбалась, а дорога всё разматывалась в длинное полотно, всё ближе и ближе к мужчине её грёз.

Она зашла во двор, калитка за ней прикрылась с тихим стуком. Маша оглядела тёмный дом. Его не было. Ну, что ж, может это и к лучшему. У неё ещё есть время подготовиться к встрече, позвонить, подразнить, потом ждать и, наконец, увидеть его и услышать его голос, чуть хрипловатый, живой, не искажённый телефонным динамиком.

Она выдохнула и вставила ключ в замочную скважину, раздался короткий щелчок, и она вошла в тёмную прихожую. Её окутало приятное тепло, откуда-то дул горячий воздух, видимо, был включен обогреватель. Глаза привыкли к темноте, и Маша увидела силуэт лампы, подошла ближе и нажала на маленькую кнопку. Мягкий свет затопил комнату, мебель, цветы в вазе, брошенный пиджак на спинке кресла, галстук на дверной ручке, оставленные в углу ботинки. Маша усмехнулась — кажется, он дома и спит. Сюрприз удался! Она подняла чемодан, стараясь не касаться пола маленькими колёсиками, и аккуратно поставила его у двери, сняла пальто, сапожки и на цыпочках пошла вглубь дома, оглядывая комнаты в поисках Саши.

Он спал. Тихо и размеренно дышал, уткнувшись в подушку. Маша присела рядом, поправила одеяло и провела ладошкой по тёмным волосам. Он поерзал и улыбнулся, потом вздохнул и повернулся на спину, раскинув руки и отбросив одеяло. Маша закусила губу, так ей захотелось прижаться к нему, почувствовать его тепло и силу, его руки, обнимающие её, и губы, жадно целующие её лицо, шею и тело. Она прикрыла себе рот ладошкой, чтобы не застонать, а потом медленно расстегнула пиджачок. Она дома, с ним. Сняв костюм и блузку, Маша постояла секунду, а потом решительно сбросила бельё и распустила косу. Она мечтала об этом полгода и сегодня она сделает всё, чтобы её мечты сбылись.

Саша недовольно что-то пробурчал, когда она легла и прижалась к нему, потом вдруг резко повернулся на бок и прижал её к себе, уткнувшись носом ей в шею. Маша тихо засмеялась и невесомо поцеловала его в висок. Елисеев вскинул голову, приподнялся, упёрся локтем в кровать, непонимающе уставился в её улыбающееся лицо и хрипло спросил, хмуря лоб и часто моргая:

— Мышка, ты мне снишься или нет?

Она притянула его к себе и поцеловала в подбородок. Саша замер, а потом опустился на неё и тихо прошептал ей на ухо:

— Машка, не дразни меня.

— А то что?

— А то, что я за себя не отвечаю.

Она не успела ответить, как была накрыта его телом и прижата им к постели, сквозь поцелуи чувствуя лихорадочные движения его рук. Она стонала от его силы и напора, не успевая переживать свои эмоции и ощущения, как они сменялись другими, более острыми и откровенными. Он пытался что-то говорить, слова прерывались, превращаясь в набор каких-то бессвязных звуков, он на миг останавливался, чтобы прищурившись посмотреть ей в лицо, опять целовал её и сжимал, он заново узнавал её тело, вспоминал вкус и запах, слушал её стоны и тихие вскрики, чувствовал, как она подчиняется и растворяется в его любви и, наконец, услышал её зов:

— Са-а-аша-а-а...

Он двигался всё быстрее, не понимая, реально это или нет. Спит ли он и она ему снится? Или она тут, рядом с ним, горячая, бесстыдная, упирающаяся пяточками и со стоном двигающаяся ему навстречу, умоляющая его о наслаждении и дарящая ему блаженство, которое не могло привидеться ему даже в самых дерзких и смелых его мечтаниях. Он любил, любил её, чувствуя её дрожь, ощущая её слезы на своем плече, рывками освобождая свое напряжённое тело, вцепившись пальцами в её спутанные волосы. И изливаясь в последнем движении, он понял, что она не снится ему, она вернулась, к нему. И прежде, чем обессиленно опуститься на неё, он прошептал:

— Я люблю тебя, Маша, люблю, — после чего они замерли в изнеможении, на большее сил уже не было. И это было более чем реально.

***

Андрей слушал тихий голос Сони, доносившийся из приёмной, и понимал, что дело идёт к скорой свадьбе. Соня хихикала, тихо возмущалась в ответ на какое-то замечание невидимого Алёшки.

Павлов откинулся на мягкую спинку кресла. Кругом зима, снег, скоро 22 декабря, день рождения Инны. Друзья приглашают отметить Новый год с ними. Неплохо, только они все будут со своими девушками, будущими женами, а он? В последнее время работы стало поменьше, он всё-таки решился на кадровые преобразования в своей компании, появилось свободное время, которое он посвящал рисованию. Он рисовал много и часто. Он рисовал свои мечты. Свой дом, сад и парк, лес и речку, своих малышей — двух пацанов-близнецов и маленькую девочку. И бассейн за домом, и костры вечером с печеной картошечкой.

И Инну. У окна, у плиты, в кресле с вязанием или книгой. И в постели. Спящую, уставшую, с прикрытыми в неге глазами, с откинутой головой, стонущую и кричащую от наслаждения. Такой, какой он запомнил её. Любимой и желанной. Он решил было поговорить с Терновым, но тот в порыве радости перебил его и заявил, что Ксюша, помощница Олега Белова, согласилась быть с ним и приняла его предложение руки и сердца. Соня вчера, переминаясь с ноги на ногу и пряча счастливые глаза, тоже заявила о предложении Лугового и своём согласии. Они разрешили все недоразумения, оказалось, что Соня боялась навредить Алексею — ведь её мать была осуждена за организацию убийства. Олег... Тот и вовсе потерял голову, пропадая все дни за городом, готовя дом для новой семьи. Правда, Елисееву высказал свое братское негодование, за что был бит собственной сестрой. А Мышка просто была счастлива. И Саня тоже. Они так нежно заботились и так смотрели друг на друга, что Андрею становилось не по себе и он старался отойти, отвернуться и не замечать чужого счастья.

Хорошо... Очень хорошо. Остается только подумать над подарками каждой паре и жить дальше. И рисовать...

***

— Ты не прав, — в очередной раз тихо сказал молодой человек и уставился на монитор.

Его собеседник прикрыл глаза и кивнул.

— Наверное. Но я не могу иначе, я ей пообещал! Ты же помнишь, что с ней было, когда врачи предложили операцию. Я не думал, что моя кроткая девочка может превратиться в такую неуправляемую фурию!

— Понимаю, но мне кажется, что он имеет право знать, ты не находишь? Всё-таки он имеет к этому непосредственное отношение. И ещё неизвестно, как он, с его-то характером, отнесётся к тому, что от него это так долго скрывали.

Седовласый мужчина молча посмотрел на экран и согласно кивнул. Потом откинулся на спинку мягкого кресла и шумно выдохнул.

— А он вообще как?

Молодой пожал плечами.

— Нормально, как всегда. Работает, мотается по стране, живёт, одним словом. Рисует... Хотя скрывает ото всех, но я видел эти рисунки. Красивые...

— А...

— Есть у него женщины, есть. Или ты другое хотел узнать? Он здоровый мужик, не женат в отличие от всех нас, что такого? Я понимаю, что тебе это неприятно слышать, но это жизнь.

Собеседники помолчали, глядя друг на друга. Потом старший вздохнул и уверенно сказал:

— Мы приедем. Когда потеплеет, где-то в мае, хорошо? Передай, пусть в доме наведут порядок. Потом уже вместе подумаем, как это всё устроить. Но пока, я тебя прошу, ничего ему не говори.

— Конечно, но и ты ей тоже ничего не говори, просто надо приехать, побывать дома, съездить к матери на могилу, да мало ли дел найдется. А я всё устрою, думаю, что и жена поможет, она у меня большая выдумщица, — со счастливой улыбкой протянул молодой человек.

Они ещё поговорили о машинах, о здоровье, погоде и расстались, выключив мониторы.