Частная Академия

Глава 19

Кровь приливает к моим щекам — на нас пялятся все те, кто в белом. Явно идея Шумского или его подружки — наглядно показать разницу между ними и нами.

На самом деле мажоров больше, чем я сначала подумала — человек сорок, может, даже пятьдесят.

— Завтра весь курс будет знать, как нас тут юзали!

— Так их и позвали для этого. Неужели непонятно?!

— Вон сколько с телефонами стоят, снимают нас!

Парни возмущаются громче девчонок. Это дает мне надежду, что хоть они меня послушают.

Шумский болтает с двумя фитоняшками с третьего курса. И пока он занят, оборачиваюсь к ребятам:

— Надо отказаться участвовать в этой вписке! — говорю Андрюхе Шмелеву. Из парней он выглядит самым смелым. — Мы им кто вообще?! Это не посвящение в студенты — это издевательство! Они пытаются нас затравить, чтобы мы чувствовали себя в академии вторым сортом.

Андрей отводит глаза и нехотя выдает:

— Думаешь, мне тут нравится клоуном скакать? Мир, но они же потом жизни не дадут. Я даже рыпнуться не смогу, если б и хотел.

— Забей, — качает головой Чернышев. — Все равно ничего не добьешься, и к тому же…

— И к тому же лично я не собираюсь рисковать своим будущим, — перебивает Катька. Она на взводе. — Час позора — и все закончится. Мы станем такими же, как все.

— Не станем, — неожиданно изрекает тихая Юлька Шелест. — Не станем мы такими же, как все, Кать. Мирослава права, мы тут люди второго сорта, но этого не изменить ведь? Это их академия, они имеют права делать здесь что хотят.

Ее слова тонут в противном звуке сирены. Раздается довольный голос Шумского:

— Те, у кого есть яйца, прошу на выход из стойла. Шанина, к тебе это не относится, если что.

Краснею под громкий хохот. Петюня больше всех старается, так ему весело. А ведь он сам на дотации учится.

Чернышев открывает калитку, следом за ним остальные парни медленно идут к Шумскому. Но ведь идут! Как бараны на заклание!

— Начнем с разминки. — Стэн сидит за круглым белым столом и снисходительно взирает на подошедших парней. — Раздевайтесь, пацаны. До трусов. Но если кто хочет потрясти своими причиндалами, пусть трясет.

Меня обдает холодной волной ярости. Да он издевается?!

— Капец, — тихонько произносит Катька Ларченко. Она в таком же шоке, как и я. — Может, все-таки пранк? На прошлых вписках вроде никого не раздевали…

— Это все из-за Шаниной, — негодует Света. Девчонки помалкивают, никто не спорит. — Говорю же, это она довела Стэна. Молчала б как все, может, и пронесло бы. А теперь пацанов раздевают, а потом и за нас возьмутся. Середина октября вообще-то! Холодно же!

— Может, и не возьмутся, — дрожащим от волнения голосом возражаю я, но понимаю: эту вписку повесят на меня. Одна я буду виновата — не Шумский с кучкой таких же, как и он, уродов-психопатов.

Отказываюсь принимать происходящее за реальность.

Я готова расплакаться от бессилия, когда Эдик, потом Чернышев, а за ними и Андрей со Славкой начинают стягивать с себя куртки. А я ничего не могу для них сделать!

Или могу?

Адреналин зашкаливает, я легко перепрыгиваю через заграждение, оставив за спиной возмущенные охи девчонок. На меня удивленно таращатся, кто-то свистит. Я же вижу только наших пацанов, стоящих в паре метров от Шумского.

— Вы охренели совсем?! — Я кричу, хотя от холодного воздуха перехватывает горло. — Ребят, вы чего? — обращаюсь к нашим. — Вы так и будете им подчиняться?! Вы что, их рабы, что ли?!

Оглядываю всю эту элитную свору. На меня смотрят: кто-то любопытством, словно на зверушку, кто-то с полнейшим равнодушием, как Инга и Янка Савицкая; кто-то презрительно поджимает губы. Но главный тут, конечно, — Шумский. И он выжидающе пялится на меня.

Отворачиваюсь от него и говорю Андрею:

— Шмелев! Ну давай! Скажи им! Вы что, реально решили тут все раздеться?

Он не отвечает, отводит взгляд. Остальные тоже взгляды потупили. Поверить не могу!

— Так никто же никого не держит, Шанина! — издевательски бодро выкрикивает Стэн. — Здесь все пришли по своей воле. Так, пацаны?

Те едва заметно кивают и… начинают расстегивать штаны. Мне безумно стыдно, хочу провалиться сквозь землю и развидеть этот кошмар. Ветер бьет по лицу, отчего глаза слезятся.

— Мира, иди уже, — тихо и неприязненно произносит Чернышев. — Спасибо, удружила.

— Да пошли вы все! — взрываюсь я. — Моральные уроды и трусы!

— О-о-о… — Дружный возглас быстро скатывается на громкий смех. Но я его всеми силами игнорирую. Не знаю как, но я выберусь отсюда!

— Сколько драмы, — насмешливо вздыхает Вэл. Он сидит за столом с Шумским и демонстративно аплодирует мне. — Стэн, может, пусть валит отсюда, раз мы ей так не нравимся?

— Да легко! — лыбится Стэн. — Пошла вон! Если хочешь, конечно, чтобы пацаны без трусов прыгали.

— Чего?! Что ты несешь?!

— Не хочешь? — с издевкой спрашивает Шумский. — Тогда вали обратно в загон, сука, и рот свой закрой, пока тебе его не заткнули.

Истомин отпускает непристойную шутку, чем бы он заткнул мне рот прямо сейчас. В ушах шумит, от бессилия на глазах у меня появляются слезы. Понимаю, что проиграла.

— Да вали уже отсюда! — шипит на меня Чернышев.

Смотрю на его голые ноги, боюсь поднять взгляд.

Перед глазами все плывет, под улюлюканье и свист возвращаюсь в загон.

— Ну что, выебнулась, коза? — Ларченко злобно толкает меня плечом. — Если с ними и с нами что-то случится, тебе не жить, поняла?

Внутри меня будто что-то ломается. И виной тому не страх перед Катькой, а собственная беспомощность.

Парням тем временем вручают маркеры для игры в пейнтбол. Из защиты — только шлемы на голову. Отворачиваюсь — не могу смотреть на почти голых ребят.

— Все просто, — объясняет им Селиванов. — Кто первый добежит вон до того дерева, тот и победил. Стрелять можно куда угодно, хоть в яйца друг другу. Вперед!

Зажмуриваюсь, но все же успеваю увидеть, как самый сильный и высокий среди парней Шмелев, спрятавшись за куст, начинает палить из маркера по тучному Эдику. Тот визжит от боли — Андрей попал, значит.

— Сто процентов, Андрюха их всех уделает, — деловито произносит Катька, и девчонки с ней соглашаются. — Вот уроды, а? Что нас, интересно, заставят делать? Блин, я не хочу раздеваться, холодно же!

На меня внимания никто не обращает. С закрытыми глазами сижу, приткнувшись к деревянной изгороди. Слышу вопли, свист и подбадривания разгоряченных мажоров. Как такое вообще возможно?!

Все заканчивается довольно быстро — Шмелев и правда выиграл, но его тоже подстрелили. Не знаю кто. Да мне уже все равно. Не представляю, как в понедельник приду в академию и буду им всем смотреть в глаза. Если б не эти чертовы два миллиона, ноги бы моей в этом гадюшнике не было!

Затыкаю уши, чтобы не сойти с ума от бессилия и возмущения.

Меня дергают за руку, вынуждая убрать ладони от ушей. И тут же в голову врываются десятки шумов.

— Шанина! Тебе отдельное приглашение нужно?

Пока соображаю, Катька вытаскивает меня из загона. Все девчонки стоят почти на том же месте, что и парни каких-то полчаса назад. Оглядываюсь по сторонам — наших ребят нет нигде, только мажоры.

Здесь очень красиво и… благообразно. Огромный особняк с белыми колоннами в греческом стиле, чистые ухоженные клумбы, идеальный зеленый газон и фонтан напротив входа в дом. Чудовищно красивая насмешка, что в таком райском месте люди превратились в безнаказанных ублюдков.

— Ну что, девчонки, мад-реслинг вас ждет! — наигранно весело провозглашает Шумский. — Кто выиграет — добро пожаловать в Семью. Раздевайтесь.

Юлька Шелест испуганно охает.

— Девочки стесняются, — комментирует Вэл. — Ну что, поддержим их?

Словно по волшебству начинает играть легкая музыка, которая постепенно становится все громче.

— Динамичнее, девочки, давайте!

Нас нагло снимают на телефоны, какая-то девушка в первом ряду улыбается и показывает большой палец вверх.

— Кто первой разденется и сиганет в бассейн, получит приглос на мою следующую вечеринку. Шанина, давай, покажи буфера!

Взрыв смеха. Стэн не упускает возможности побуллить меня. Нутром чую — это еще цветочки. Ягодки Шумский наверняка приберег напоследок. Вспоминаю все, что мне обещали по дороге Вэл с Герой, и не могу унять дрожь.

Беспомощно смотрю, как Катька со Светой бойко стягивают с себя свитшоты, потом футболки. Да, похоже, девчонки все для себя уже решили. За ними — еще две сокурсницы, которых я видела лишь мельком. Кажется, их зовут Лена и Ира.

Парни довольно свистят:

— Я б вдул прямо ща.

— А ниче так! Сиськами потряси!

— Да вы с ума посходили! — обреченно шепчу я.

Меня конечно же никто не слышит.

— Что такое мад-реслинг? — боязливо спрашивает Юлька и теребит молнию от куртки.

— Драки в грязи, — хмуро поясняю я. — Вон Светка уже там, внутри.

Темно-синего надувного бассейна я не заметила, когда пришла сюда. А он все это время стоял рядом с шатром.

— Юль, ну ты чего? Тоже пойдешь туда?

Худенькая Шелест стоит по пояс голая, стыдливо прикрывая руками простенький топик.

— А что, есть выбор?

— Ты же замерзнешь!

— Лучше померзну чуточку, стыдно как… ужас. — Юлька почти плачет. — Н-но лучше так, чем… ну ты сама понимаешь.

— Не понимаю.

Со стороны шатра раздаются недружные хлопки, потом нарастает недовольный гул.

— Отдельное приглашение нужно? — в микрофон кричит Шумский.

От его голоса можно оглохнуть. Юлька торопливо стягивает с себя джинсы под одобрительные возгласы и в одних кроссовках бежит по холодному гравию.

— Тощая какая! Мешок с костями, — ржет какой-то парень.

Юля съеживается, опускает голову и неловко, поскальзываясь, бежит к бассейну.

Смотреть на это не могу!

— Кто объяснит Шаниной, что нельзя отрываться от коллектива, а? — Стэн поворачивается к девчонкам в бассейне. Те дрожат от холода, но ничего не делают, чтобы изменить хоть что-то!

Не удивляюсь, когда Светка и Катька неуклюже вылезают из бассейна. Остальные жмутся друг к другу, руками закрывают себя.

— Разденьте ее! — приказывает Шумский, не сводя с меня взгляда.

— Ты с ума сошел?! Урод!

Я стою, скрестив руки, и с ненавистью смотрю на однокурсниц. Они ничего не говорят, но по их глазам вижу: они все сделают, что им скажет Стэн. Скажет меня избить или покалечить — даже сомневаться не станут.

— Только подойдите! — предупреждаю. — Я не позволю.

Кулаки сжимаются сами собой. Я не дам им дотронуться до себя. Клянусь! Не дам!

— Вау! Замочи ее, Ларченко!

— Давайте батл, девки.

Свист и гвалт. По-моему, разгоряченные мажоры то ли пьяные, то ли обколотые. Даже некоторые девчонки хлопают и ждут драки.

Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я физически намного сильнее каждой из них, но я одна и никогда по-серьезному не дралась.

За спиной раздается шорох, на который я не успеваю среагировать, потому что на голову мне натягивают мешок. Тот самый…

— Петюня… красавчик!

— Тащите ее!

Меня сбивают с ног, и я больно ударяюсь коленом. Руки, грубые и сильные, безжалостно сдирают с меня куртку. Слышу треск ткани.