Частная Академия

Глава 28

Первая неделя моей жизни в пентхаусе Артема Баева пролетает как во сне. Хотя нет — как в бреду. Это более точное определение тому, что происходит. Несколько часов сна, обычно не более пяти, потом досыпаю в автобусе по дороге в кампус. На завтрак времени жаль, поэтому перед первой парой хватаю какую-нибудь булочку или бейгл с курицей или индейкой. Потом учеба. Стараюсь изо всех сил, мне нужна максимальная концентрация, чтобы разобраться с новой темой.

Пропускаю мимо ушей ехидные шутки Демьянова, нашего препода по матану, мне плевать на сарказм Асафьева и его приятелей в нашей группе. Не замечаю никого. Я не имею права тратить силы на разных придурков. Мне вполне хватает одного. Самого главного.

Большая перемена, на которой вся академия дружно обедает, — мое любимое время. Потому что Тарас. Мой свет, мое солнце, моя отдушина. Только тогда мы с ним и видимся. Когда он рядом, я расслабляюсь, смотрю в его голубые глаза и понимаю, что все совсем не плохо.

— Скоро осенний бал, пойдешь? — Мы с Тарасом сидим в самом дальнем углу столовки, чтобы нам никто не мешал. — Я называю это контролируемым выпуском пара.

— А? Что? — недоуменно смотрю на парня. — Какой бал? Не поняла, какой пар?

— Да это в шутку. В академии строго с развлечениями, «Осенний бал» — одна из немногих разрешенных тус. На ней все отрываются. Так пойдешь?

— Не знаю, хотелось бы, но в ближайших планах тупо выспаться завтра в субботу. Дальше я не загадываю.

Тарас сочувственно гладит меня по плечу и рассказывает про то, как каждый факультет готовит номера выступлений, как выбирают лучших, а потом дискотека с топовыми местными диджеями. Иногда приезжает кто-то из Москвы или Питера. Академия не скупится. Как обычно.

Оглядываю столовку и снова ловлю себя на мысли, что с вписки ни разу не видела ни Стэна с его сворой, ни Ингу. Савицкая тоже не появляется на лекциях. Не сказать, что я по ним всем скучаю, но рано или поздно они вернутся. И да, я хочу убедиться, что Баев сдержит слово и меня никто не тронет.

Через пять минут начинается пара, и мы с Тарасом торопимся на занятия — каждый на свой этаж. Чтобы в следующий раз встретиться лишь у автобуса, который отвезет меня обратно в пентхаус. Где меня ждет уборка.

— Подумай об «Осеннем бале», Мира, — напоминает Тарас, застегивая молнию на моей куртке. От его заботы мне становится теплее. — Мы можем вместе отлично провести время, раз уж даже на выходных тебе приходится работать.

Чувствую вину за то, что не могу выкроить время для нормального полноценного свидания. Но пока это невозможно — уборка каждый день, за этим Баев следит четко, пусть не весь пентхаус целиком, но по несколько комнат обязательно, гостиная и веранда. В лучшем случае в восемь вечера я сажусь заниматься.

— Я подумаю, но не уверена…

— В следующую субботу, — мягко перебивает меня Тарас. — И я потом лично отвезу тебя, ну или ты можешь остаться в своей комнате. Туда вроде никого не заселили, верно?

— Ага. Юлька говорила, что одна пока.

Тарас чуть наклоняется и осторожно целует меня в щеку. Его губы обжигают холодную кожу, в голове немного шумит. Это не первый мой поцелуй в жизни. Но меня впервые целует Тарас! Вот так неожиданно, без предупреждения. Я даже не успела подготовиться!

В итоге стою как дурочка и не знаю, что сказать.

— Ну что, тогда отличных выходных. — Тарас снова наклоняется ко мне, но уже не целует. — Если сможешь сбежать от Баева, пиши, хорошо?

Молча киваю и забираюсь в автобус. Я как пьяная. Щека горит от поцелуя, до сих пор чувствую на коже его губы. Мягкие и теплые. Смотрю в окно и улыбаюсь. Да, как дурочка. Влюбленная дурочка. С Тарасом легко, он простой и понятный парень, добрый и воспитанный, а еще он красивый и умный.

О таком, как Тарас, можно только мечтать. И я на самом деле ему очень нравлюсь, чувствую это.

Когда поднимаюсь в пентхаус, сразу понимаю, что хозяина дома нет. Не знаю, как так получается, но за эти несколько дней я ни разу не ошиблась. Решаю начать уборку с его комнаты. Если она, конечно, не заперта.

За неделю я была здесь всего раз, сейчас второй. В спальне Баева совсем по-иному течет время, оно как будто замирает, мой внутренний будильник замолкает, не гонит быстрее убираться.

Комната большая, кажется, на языке богатых людей это называется «мастер-спальня». Кровать исполинских размеров, ее я даже не касаюсь — она идеально заправлена. Думать о том, что на ней происходит по ночам, я не хочу, поэтому медленно подхожу к картинам на стене. Я их еще в первый день заприметила, а сейчас очень осторожно протираю пыль с рамок. По ковру рядом с кроватью уже ползает робот-пылесос. Но все мое внимание сосредоточивается на картинах.

Я не разбираюсь в живописи, максимум могу различить виды и жанры, не более. Картины, которые висят у Артема, явно написаны одним художником. Очень необычные городские пейзажи с невообразимой архитектурой. Их хочется долго рассматривать и еще мечтать.

Впервые живопись производит на меня такое впечатление.

— Это Валерий Кошляков, — раздается за спиной знакомый мужской голос. — Современный художник, один из самых известных.

Артем подошел незаметно. Я так увлеклась, что даже не услышала его шагов.

— Очень хороший, наверное, художник?

— Почему хороший? — Баев встает всего в нескольких сантиметрах от меня и, чуть нахмурившись, рассматривает картину так, словно впервые ее увидел. — Просто очень дорогой. Мы его покупали, когда он еще не был так востребован, успешная инвестиция.

Мне не нравятся слова Темного, его тон, немного пренебрежительный и высокомерный. Это так несправедливо к таланту художника и его произведениям! А что ты сделал в жизни, кроме как родился с серебряной ложкой во рту?

— Когда я смотрю на его картины, особенно вот на эту, где сквозь дождь видны очертания дворца, мне хочется заглянуть внутрь, представить, что скрывается за его стенами. И настроение сразу меняется, забываешь о реале и начинаешь мечтать, воображать. Не знаю, я здесь всегда расслабляюсь.

И добавляю уже про себя: «Конечно, не когда ты тут рядом стоишь, Баев! С тобой ни разу не расслабишься!»

— Сколько пафоса, — усмехается Баев, и напряжение, которое возникло во мне с его появлением, мгновенно взрывается внутри.

— Это не пафос, — возражаю я. — А естественная реакция на красоту и талант. Картины — лучшее, что есть в этой спальне!

Последняя фраза неосторожно слетает с губ. Но жалеть поздно — по сузившимся глазам Артема вижу, что он все понял.

— Извините, Артем Александрович, я увлеклась немного, — снова сжимаю в руке тряпку. — Мне нужно убираться.

Баев молча отходит вглубь комнаты и садится в одно из кресел. Чувствую спиной его взгляд, он меня нервирует, я даже роняю тряпку от волнения. Неловкая! Злюсь на себя, но приходится наклоняться и поднимать с пола. Боюсь глянуть на Баева, хотя ну что такого?! Ну уронила тряпку, и что?!

Тишина убивает. Мысленно пытаюсь вернуться в кампус, где меня сегодня в щеку поцеловал Тарас. Получается не очень хорошо — Баев своим холодом и высокомерием уничтожает тепло и лучистую улыбку моего солнца.

Слышу за спиной легкое движение.

— Если ты так прониклась Кошляковым, можешь съездить в город на его выставку. В следующую субботу.