Двойное небо

* * *

— Не смейся! — поджала губы я, — я говорю тебе правду — если бы я была отличницей, то знала бы меньше того, что знаю сейчас. Это же логично: я троечница, сдаю, а иногда и пересдаю по несколько раз одно и то же. А отличники просто получают автомат, и всё! Думаешь, они так много чего запомнили? Ничего они не знают. Это я тебе точно говорю, Юля, с которой мы тогда суп варили, помнишь? Вот, она отличница, и когда я что-нибудь у неё спрашиваю, то она никогда ничего не знает! Понимаешь?

Я разулась и пошла ставить кроссовки в обувницу, замолчав ещё на половине пути и остановившись.

— Ты не выключил телевизор? — заглядывая в зал и одновременно чувствуя, как холодная волна бежит по спине.

Лёва всегда выключал за собой телевизор. Более того — он следил и за мной. Поэтому, когда мы с папой на диване переглянулись, сердце заколотилось где-то в пятках.

— Ой, а мы хотели пока ты в универси… — начала вышедшая с кухни мама.

После на её глаза попался совершенно спокойно улыбающийся Лёва, которому вообще было не страшно, он не был смущён и не… всё остальное, чего было у меня намешано в избытке.

—…тете, — продолжила с круглыми глазами мама, — мимо проезжали, и как раз тебе вкусняшек… привезти решили.

Поздарововавшийся с ней Лев уверенно двинулся в зал, пожал такому же шокированному папе руку и сел рядом, присоединившись к диалогу:

— Может кофе?

Папа медленно отрешённо кивнул. Я думала, как мне жить дальше.

— Солнышко, — обняла меня нервно мама, шепча на ухо, — это хозяин квартиры? Приехал всё проверить?

Её руки погладили меня по спине.

— Нет, мам, — так же шёпотом ответила ей, — он…

— Я — жених, — протянул руку и маме проходящий мимо нас на кухню мужчина, — наконец познакомились. Лев. А хозяйка квартиры перед вами.

— Надежда Васильевна, — пробормотала мама, разглядывая его удаляющуюся спину и по всей видимости ужасаясь.

Её поворачивающаяся в мою сторону голова стала знаком бежать… переодеваться.

— Л-лёва⁈ — прошептала она шипя, — это Лёва? Он? — она шла за мной, указывая пальцем в сторону кухни, — Камила, сколько ему лет?

Я предпочла забыть это.

— Сорок три, — сам ответил всё ещё довольный Лев, — кофе, — он подал ей кружку.

И пошёл обратно к папе. А я вспомнила, что вот кто-кто, а разборки если и будут, то именно в зале!

— Ж-жених? — вспоминала все сказанное ей мама, — ты не говорила…

— Мам, я пока не согласилась, — потянула её в нужную комнату.

А после того, как села между молчаливо рассматривающими новости мужчинами, решила всё объяснить.

— Папа, это Лёва. Ему сорок три. И он меня любит. Правда.

Про то, что я тоже в этом участвую, говорить я не стала.

Папа, в отличие от мамы, был спокоен, что было откровенной странностью, потому что сейчас мне должны были надавать по голове.

— Он сказал, что жених. Я понял, — очень немногословное от него.

А это значит, что он явно очень злой и говорить пока не станет.

— Вы работаете? — нашлась мама.

— «Магистраль». У меня своя строительная фирма, — был явно доволен Лев.

Оба родителя покивали. У меня на лицо наползла улыбка идиотки.

— Вы надолго приехали? — улыбалась примерно как я мама.

— Я здесь живу, — создавал неловкие моменты для меня Лёва.

— Только неделю! — выпалила я, — до этого он жил… — с бывшей женой и детьми, — в Москве. Там, да.

Никаких детей. Мама и так была бледной.

— Ты не сказала в прошлый наш разговор, — осуждающе смотрела на меня мама, — и про то, что жених тоже. И-и… про всё остальное.

Намёк про возраст.

И зачем я дала им ключи?

— Хотела приехать на твой день рождения, пап, — оглядела отца я, — тогда уже рассказать.

— Руслан… — начала было мама.

— Это её дело, не надо, — даже не повернулся к ней папа.

— Руслан, так нель…

— Зя, — строго произнёс он, — ты ещё ничего не узнала, а уже паникуешь.

Я выдохнула и упала на спинку дивана. Все посмотрели на меня.

— Я думала, вы меня прикопаете под балконом, — радостно сказала им, — мам, он хороший. Очень добрый и правильный, даже чересчур.

Она смотрела на меня с таким сожалением, будто я себя закапывала под балконом сама.

Но я уже успела расслабиться, поэтому ни она, ни папа, ни Лёва не смогли бы сбить мой настрой.

— Х-хороший? — запнувшись, переспросила мама, — Л-лев… как вас по отчеству?

— Александрович, — подсказал ожидающий серьёзного разговора Лёва.

— Вам… вас… вы… — собрала она всё, всё не решаясь продолжить.

— Знакомы уже сколько? — будто и не слышал её попыток папа.

— Полтора года… встречаемся, — смутилась, глядя на Лёву, я.

Мама казалась такой задумчивой, что из неё через минуту должен был пробиться фонтан с зацепистыми вопросами.

— Переехал только сейчас, — смотрел в упор на «жениха» папа, — в квартиру, которую она снимает. На что вы двое планируете жить? Помимо того, что играть свадьбу?

Вот это было сказано уже грубым тоном. Лев даже скривился на секунду, но почти сразу стал вальяжно-горделивым.

— Меня удерживали незавершённые дела в Москве, — не стал вдаваться в подробности он, — как только я их завершил, появилась возможность сыграть свадьбу, — хмык — он умолчал снова, — квартира не съёмная и никогда таковой не была. Камила — единственный собственник уже год как.

Вот это с его стороны было нехорошо. Я поджала губы и решила посмотреть новости. Мне ещё никогда не было так интересно их смотреть!

— Ты врала? — мама.

— Как ты её купила? — папа.

Я тяжело вздохнула. И зажмурилась.

— О-он… — указала на самого виноватого по моему мнению.

Он же всё это начал! И не только разговор, но и вообще всё.

— Квартира была подарком на двадцатилетие, — без зазрения совести рассказал Лев.

Мамино лицо разгладилось.

— В каком статусе ты здесь… живёшь? — прошептала она, — подарить квартиру⁈

Я не нашла ничего умнее, чем:

— У него ещё много, мам.

Тишина с минуту. Пока меня не сожрала совесть окончательно:

— Да, я сильно напугалась вам сказать. Да, я соврала, о чём уже пятьдесят раз пожалела. И да — я поступила отвратно, — подняла взгляд, — но…

Не сказать же им, что я сама плохо разбиралась в этом самом «статусе» самой себя!

—…но мы решили съехаться, — вернее, он решил, — и у нас всё хорошо выходит, пока что. Вот. Мы даже смогли поделить шкаф и комнату, — он всё отобрал, — и я к нему привыкла, — почти, — а ещё я не работаю, а он…

Папа уронил голову в ладонь.

— Это получилось само собой! — рванула в другую сторону от прошлых слов я, — случайность! Честно, — взгляд на снисходительного Леву, — а вообще — я же не занимаюсь ничем плохим! Ну не одного мы с ним возраста. Ну и что? Я его люблю, он позвал меня замуж, и я, может даже, скоро соглашусь!

Дышала я как после быстрого бега.

— Может? — поднял голову и посмотрел на меня папа, — ладно, — дёрнул головой и посмотрел на Льва, — у меня один вопрос — зачем было дарить эту квартиру? Почему не просто дать ей жить здесь?

Лёва пожал плечами:

— Если вы намекаете на то, что я в будущем запланировал стребовать с Камилы какие-либо обязательства, то — нет. Таких планов у меня не было. Причина? Банальная — у меня не было идей для более впечатляющего подарка.

Я наклонилась вбок, привлекая его внимание и одними губами прошептала:

— Ма-ши-на.

Он закатил глаза, снова смотря только на папу.

Руслан Тимофеевич демонстративно показал мне кулак. Я улыбнулась.

— Сколько у тебя уже месяцев? — мама искала у меня живот.

Да что все про это?

— Я не беременна, — пробурчала, — что это за дни такие? Все об одном. Как будто других причин не может быть.

— Мне казалось, мы с папой давали тебе достаточно любви и внимания, и ты не станешь… — начала было мама.

— У меня нет никаких комплексов и психологических гадостей, про которые вы обожаете разговаривать! — остановила сразу всех, — я искала себе адекватного… мужчину, — нашлась, — он мне встретился, я его люблю, он меня тоже. У нас всё отлично, и то, сколько ему лет, тут совершенно не причём! Смысл в человеке, а не в его возрасте.

Вышло чересчур важно.

Зато Лёва смотрел на меня так, будто видел впервые. Родители же слышали только: «Ему куча лет!» всё это время. Хорошо, что хоть скрывали это.

— Мы поняли, солнце, — была в спокойном ужасе мама.

— Ты должна вернуть эту квартиру, — не успокаивался папа.

Он повернулся к Лёве и добавил:

— С каким бы посылом это не было — так нельзя. Мы способны сами дать дочери…

Я не сдержалась:

— Пап! А если бы ему было двадцать? Как мне, — глядя прямо в глаза, — и мы бы въехали в эту самую квартиру, только там… доставшуюся ему от родителей. Что тогда? Ты бы и тогда так подумал? Мы живём вместе здесь. Да, недолго, но я ни разу за всё это время не слышала от него упрека или… я не знаю… хоть слово не так! — хмуро, — первое, что я сказала вам двоим, когда этот разговор начался, что Лёва хороший и добрый. И он реально такой. И я тоже сперва его не понимала, но у него просто так всё… видится! Он думает по-другому. Вот.

Снова запыхалась.

— Всё равно… — папа.

— Не отдам! — я скрестила руки на груди.

Папа сузил глаза. Я надулась.

— Камила, полтора года — это не несколько лет! Что он скажет, если вы разведетесь? Или даже не успеете жениться? Об этом ты подумала?

Разозлился. Но я была бы не его дочерью и не самой собой, если бы не смогла ответить:

— Может мне ещё с ним разойтись, потому что вы двое думаете, что он не такой, как вам хочется⁈

Мама округлила глаза. Лёва охреневал с того, что происходит. Мы же обсуждали всё это, не повышая голос — первое правило родителей. Точнее, второе — ещё нельзя было перебивать друг друга в таких ситуациях. И это было отлично, пусть иногда я всё-таки делала неправильно.

— Я бы никогда такого не сказал, — сменил злость на спокойствие папа, — это и в самом деле не наш выбор. И твоя голова должна его сделать. Не только сердце, Камила, — он выдохнул и откинулся на диван, — тем более твой выбор, слава богу, мировой. Но такие подарки принимать неправильно.

— Однако, она его приняла, — вступился Лев, — и это решение в самом деле принадлежало ей.

Они с папой тяжело смотрели друг на друга с минуту. Я даже схватила маму за руку, а та её сжала в беспокойстве.

— Это будет первый брак? — неожиданно спросил папа.

— Второй, — сделал глоток кофе Лев.

И как у него под таким вниманием такой спокойный?

— Дети? — папа.

— Двое, — Лёва поставил стакан на журнальный столик.

Папа нахмурился.

— Живут с женой? — под кивок Лёвы.

— Давно в разводе? — мама.

И тишина.

— Считай почти… — выпалила с задумчивым видом, — лет десять?

Смотрела я при этом на мужчину так, чтобы он выбросил в окно своё благородство и заткнулся. Сердце стучало где-то в животе.

— Теоретически — да, — улыбнулся мне.

Он же сам говорил, что жил с бывшей в разных комнатах после рождения Давида. Вот. Считай, был развод моральный. Про физический лучше замолчать навсегда.

— А почему развелись? — смущённо спросила мама.

Ага. Пять раз он ей ответит.