Любимые истории

21

— Ты где был? — отец, широко расставив локти, сидел за столом и допивал вчерашнее недопитое. На столе, правда, стояло блюдо с жареной курицей. Ест, значит еще не дошел до крайней точки отчаяния.

— Ездил знакомиться с будущим тестем.

— Чего? — взревел отец, так и застыв с вилкой у рта. — Тебе кто позволил, стервец? Ты меня не слышал, что ли?

— Пап, не ори. Ешь вон, закусывай, давай. И вообще, ты зачем опять пьешь?

— Ты меня учить будешь еще? Зачем к Андриянову поехал?

— Буду, пап. Буду учить, о твоем здоровье беспокоюсь. А к Андриянову поехал познакомиться, узнать, чего хочет. Понять хотел.

— Ну и как? Понял? — Олег Михайлович намахнул ещё одну и закусил. Крякнул, подпер голову рукой и с грустью посмотрел на сына.

— Хороший мужик, на первый взгляд. Ничего плохого не скажу. Но в омут с головой тоже лезть не собираюсь. Конечно, серьезный дядька, да и разумные вещи говорит. Да и, пап, этот шанс, я так понимаю, для нас сейчас единственный? И не ты ли вызвал меня домой, в Россию, и с порога огорошил требованием жениться?

— Я не требовал…

— Приказывал. Вернуться с положительным решением. Что теперь не так?

— Ты же ее не знаешь совсем.

— Узнаю. Вот как раз сегодня вечером и познакомлюсь. Буквально через пару часиков. Вот там и посмотрим, какие еще требования выдвинет сама невеста.

Отец ухмыльнулся.

— Ершишься. То посмотрим, то выхода нет. Не далеко ты от меня ушёл, сын. Я точно так же и ухватиться хочу, и дров наломать боюсь. У вас там, за границей, может и норма все по договору, а у нас тут это дико. Я- то сам тебе, конечно, предложил. Но душа болит. А вдруг я тебе сейчас жизнь ломаю? Вдруг женишься, а потом в какую другую девчину влюбишься, а? Не думал об этом? Женщина же она, как вода, впитывается, проникает в тебя, в каждую клеточку, незаметно так… а потом раз, и понимаешь, что уже и жить без нее не можешь. Душа у нас русская, Андрюша, хоть куда ее ни отправь, хоть каким договором ни опутай, она всегда о любви тосковать будет. Дед твой в бабке души не чаял, мать твою я всю жизнь любил и любить до своей гробовой доски буду. Вот и думаю, почему у тебя-то по другому должно быть? Получается, лишаю я тебя свободного выбора.

Андрей сидел теперь, как оглушенный. Прав отец. Как вода, впиталась в каждую клеточку, смешалась с кровью, с сутью, не отделить…

— Пап, а какие у нас с тобой варианты?

— Не знаю, сын, не знаю… не ехать никуда, довериться нашим эскулапам…

— Давай так. Я с Изабеллой этой сегодня встречусь. Поговорим о слиянии. О том, чего она хочет. А потом решим. Что, кстати, Коваленко говорит обо всем этом?

— Коваленко я уж год теперь, как уволил.

— Пап, ты сдурел? Как можно уволить юриста? У тебя что…

— Ты меня еще поучи, — рыкнул отец. — Сопляк еще, меня поучать. Не говорил я с Коваленко. Стыдно обращаться, а другим не верю.

— Контакты хоть остались?

— Остались. Там, у меня в блокноте. И адрес, и телефон, и почта.

— Ладно, я сам. Заодно увижусь, соскучился я по дядь Паше. Вы же с ним, сколько я помню, вместе работали, общались. Надеюсь, не прогонит?

— Не прогонит. Я его не обижал, хорошие отступные выплатил. Да и он, кажется, на дом работу теперь берет. Не в обиде. И зарабатывать у него получается, и с внуками нянчится.

— Ладно, пап. Давай, не вешай нос. Подумаем, ладно? Я пока ни от чего не отказываюсь. С Коваленко посоветуюсь, пусть документы все посмотрит, оценит. Да и подскажет, может что толковое ему на ум придет…

— Спасибо, сын.

— Не дрейфь, бать. Все нормально будет. Справимся.