Наследник криминального Малыша

Глава 21

Лежу в постели. Проснулась, но не могу заставить себя встать с кровати. Острое чувство одиночества заползает под кожу, опутывает острыми щупальцами и причиняет физическую боль.

Прислушиваюсь к себе, к своему ноющему телу и понимаю, что из-за мучивших меня всю ночь кошмаров снова разбита, и выбилась из сил.

Хорошо хоть сегодня ко второй паре и можно минутку похондрить.

И мне бы просто распахнуть глаза, и встретится с реальностью…

Но…не могу.

Переворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди, собираюсь в комочек пульсирующей боли. Прячусь в своем воображаемом мирке, где хоть капельку, но легче.

Уже неделя, как я пытаюсь собраться с силами и жить дальше. БЕЗ НЕГО. И неделя как я ЕГО не видела. Тупая ноющая боль заполняет холодом сердце, сковывает тело.

Та наша встреча в спальне после моего изволения из золотого серпентария на восточный манер, была последней.

После того как он оставил меня в ней одну, я проревела пол ночи и полностью опустошенная, напоминающая больше серую тень, нежели живого человека, кое как закидав в сумку свои вещи, вызвав на пять утра такси, вернулась в общежитие.

Мне повезло хотя бы в одном, что на мое место за это время никого не заселили. Иначе, я даже не знаю чтобы я делала. Но предстояло пройти еще блокпост через Клавдию Михайловну.

А наша коменда конечно же не упустила случая чтобы ткнуть меня носом в то самое.

— Что явилась, не запылилась? — донеслось в ответ на мое — Доброе утро Клавдия Михайловна.

— Шляются, шляются месяцами. Шлындрают не пойми где. А потом на те, здрасти, тут она мы.

— Навоображают из себя датских принцесс, королевы трущеб мать вашу и вот все как одна поджав хвост, возвращаются обратно.

— А ты прими их Клавдия Михайловна, оформляй. Мне ж заняться нечем по вашему. — размашисто вписывает мою фамилию в общую тетрадь.

— И хорошо ежели не брюхатые. — оторвав глаза от строчки, сканирует меня на сей предмет.

— И что же вам всем паганки этакие на месте не сидится… птю — сплевывает.

— Ведь была нормальная девка, а теперь на кого похожа…Смотреть противно. — брезгливо кривит свое немолодое лицо, от чего оно покрывается рябью морщин.

— Ну что встала, иди уже.

А главное и возразить на это нечего, да и сил нет.

Спасибо моим девочкам, хоть они не мучали меня расспросами, а еще и взяли на полное свое иждивение.

Правда вчера у меня был мой первый рабочий день в школе детского творчества, где я веду у двух младших групп вечерников, хореографию бального танца, а еще мою там пол на пол ставки и мне обещали уже в конце этой недели выплатить аванс.

Про свою беременность я решила умолчать, но мои утренние марш броски в ванную, выдали меня с головой и я была вынуждена сознаться.

И вот теперь, каждый день, я слушаю лекции о своем холатном поведении, эгоизме, и безответственном отношении к своему здоровью, распорядку дня, а главная точка преткновения, мое питание.

Но я правда не могу заставить себя ни есть, ни пить. И даже сладкое не открывает аппетит.

Поэтому Маринка как полевой камандир вышагивает вокруг меня круги пока моя тарелка не опустеет.

Маме я пока не сказала что мы с Сашей расстались и я вернулась в общежитие. И ее догадки о моей возможной беременности я тоже отрицаю. Не хочу ее растраивать, им и так досталось, пусть хоть выдохнут ненадолго.

Я думаю что новость о брошенной беременной дочери, их точно не порадует. А у них сейчас и без меня дел невпроворот.

Оформляют папину инвалидность, а в нашей стране это занятие требует больших моральных сил и огромных запасов вселенского терпения. Хорошо хоть угрозы Бесланова оказались всего лишь театральным представлением.

Да и мне самой нужно немного времени чтобы сжиться с этим. Понять что делать дальше и вообще разобраться что происходит. Потому как очень много вопросов и почти нет ответов, вот и судьбу моего долга я не знаю.

Саша ничего об этом не сказал. И Семен об этом даже не заикнулся, когда привозил мне в общежитие, будто бы забытые мною в спешке, оставшиеся в коттедже вещи, и драгоценности.

Правда теперь в ближайшие лет пять, у меня совершенно точно, не будет никакой возможности погашать его даже частично.

А вещи и драгоценности купленные для меня Сашей я не забыла. Мы расстались и с чего бы мне забирать их себе, чтобы быть еще больше обязанной ему, мне и так с ним, и за всю жизнь не рассчитаться, но главное они бы навеявали мне воспоминания, а мне, и без них навряд ли удастся что либо забыть.

А закрывая глаза я вообще слышу его голос.

И тот страшный бред, который он выплевывал мне в лицо в последнюю нашу встречу стоит в моих ушах, и мне хочется закрыть их ладонями или просто оглохнуть…

— "Так значит твоим любовником был не сын, а отец? Или ты давала сразу двоим?"

— " Я больше никогда не хочу тебя видеть"- и как насмешка воспоминания совсем другого разговора.

— " Я никогда тебя не обижу маленькая. Ты веришь мне? "- как патока разливается по моим венам и будто сладкий яд отравляет мою душу, и от невыплаканых слез начинает покалывать в глазах, а сердце сжимается от обиды.

Почему, если он не хотел давать мне возможности все ему объяснить и решил отпустить меня, то просто не попросил Семена, мне об этом сообщить. Ну или дал бы указание Анне Степановне помочь мне собрать мои вещи. Зачем было лично мне это говорить, если даже не собирался меня выслушать.

Да мне наверно даже бы было проще его понять если бы он избил меня и прикопал в лесу.

И все эти люди следующие за мной по пятам. Он думает у меня есть какая то информация, которую я не успела передать или боиться что я сбегу не вернув долг?

Иначе для чего это все? Я ничего не понимаю. От жалости к себе на глаза наворачиваються предательские слезы.

— Юль! Поднимайся! Пора завтракать. Я купила своему крестнику свежих фруктов. — голос вошедшей в комнату подруги, с огромным белым пакетом в руках, прервал мои мысли.