Случайный наследник

23. Александр

Даже не сразу осознал, что что-то не так. Просто в какой-то момент в голове щелкнуло — чуть отстранился и понял, что Воронцова замерла и почти не дышала. А в глазах не просто страх — настоящая паника, которую я ни разу не видел у женщин, с которыми собирался…

Черт, да я забыл почти тут же, что еще пару мгновений назад собирался сделать с этой нахалкой.

— Эй, ты в порядке? — настороженно спросил я. Евгения будто отмерла и почти сразу сползла по стене на пол. Я даже сообразить не успел что произошло. — Женя, ответь. Что с тобой?

— Не надо, — всхлипнула она, закрывая лицо руками. — Пожалуйста. Не надо… Не трогайте… Только не надо...

Меня словно холодной водой облили. Дело явно было нечистое и непонятное. Попробовал помочь ей встать, но та попыталась отползти от меня, из-за чего упала, задела какой-то вазон, который грохнулся и, кажется, треснул.

Наплевав на ее странную реакцию, подхватил на руки, отнес в гостиную и уложил на диван. Там Воронцова тут же отодвинулась от меня, скрючившись в какой-то непонятной позе. Ее натурально трясло, а я не понимал, что произошло. Да, я потерял контроль над ситуацией, поддался эмоциям и позволил себе поцеловать ее. Хорошо, несколько раз поцеловать и, возможно, был немного груб. Да, мог напугать своим напором. У меня бывали и такие барышни. Правда, они довольно быстро сбрасывали маску недотроги, и потом были очень даже за, чтобы мы продолжили. И ни разу я не видел, чтобы на меня реагировали вот так — беззвучно плача, с диким ужасом в глазах.

Черт, да я никогда не брал женщин силой, не бил их и не принимал подобного в принципе. Даже моя злость на эту нахалку не позволила бы переступать грань разумного. Просто припугнул бы, чтобы перестала идти поперек моих решений и научилась, наконец, подчиняться приказам.

— Женя, ты как? — спросил, присаживаясь рядом. Та тихо всхлипнула, стоило мне осторожно приобнять ее. — Тише, тише. Я не буду ничего делать. Обещаю.

Девушка упрямо мотнула головой и снова попыталась отодвинуться. Вообще я не был мастером по женским истерикам и обычно сразу все пресекал довольно просто — уходил. Но здесь и сейчас попросту не смог поступить также. Почему? Да черт его знает! Но то, как беззащитно и уязвимо выглядела девушка, не давало взять и отмахнуться от произошедшего. Тем более, что где-то в глубине души появилось нечто забытое и неприятное — чувство вины. Словно я нажал на какую-то кнопку, и случилось непоправимое. И мне это не нравилось. Вообще вся ситуация с Воронцовой не нравилась! Да, она растила моего сына, и за это я был ей благодарен. Но у нас с ней все время не ладилось, и это выбивало из колеи, мешало жить привычными ритмами. Сейчас, сидя рядом с ней, я уже не понимал какого набросился на нее и почему просто слетел с катушек. Злость? Да, присутствовала. Раздражение? Еще бы! Ведь упрямица постоянно делала по-своему, искажая пространство под себя — пусть и ненавязчиво, постепенно. Неужели дело было в несчастном подарке? Я же взрослый мужик и мог пережить нелюбовь сына к щенкам. Но что-то меня все равно цепляло. И довольно сильно. А то, что я не понимал что именно, лишь сильнее раздражало.

Какое-то время мы так сидели в тишине. Я — придерживая Воронцову, та — изредка всхлипывая. Понятия не имел, что творилось у нее в голове, но чем более спокойным становилось ее дыхание, тем больше напряжения ощущалось в ее теле. Она словно приходила в себя и вспоминала, что нужно держать оборону.

— Отпустите, — наконец, произнесла Женя едва слышно. Не стал усугублять ситуацию и сделал, как она попросила. Даже отсел немного, чтобы не напугать опять.

— Успокоилась? — тихо поинтересовался у нее.

— Да.

— Извини. Я… Мне не стоило, — неуклюже закончил фразу. Да и что еще тут было сказать? Идиотская ситуация, идиотские эмоции, которые стоило держать под контролем!

— Мне надо вернуться к Дане, — отстраненно ответила она и просто ушла. А я остался один на один со своими мыслями, все еще пытаясь понять с чего меня так переклинило, что набросился на нее, будто с голодухи, и как теперь с этим быть, учитывая что видеться нам с Женей все-таки придется. Причем уже следующим утром.