Случайный наследник

38. Александр

Настроение было ни к черту. Смятение, которое никак не желало исчезать, мешало вернуться к равновесию. Жене раз за разом удавалось вывернуть все так, что я все больше и больше сдавал позиции. Хотя не должен был!

Наш разговор оставил странное послевкусие. Эта девушка сумела-таки добиться от меня признания собственной неправоты. И опять же сделала это так, будто и не собиралась! Словно не думала об этом.

И наверное так и было, но каждый раз, каждый разговор, каждая стычка интересов оказывалась не в мою пользу. Даже когда я получал то, что хотел.

Будто колдовство какое-то!

Лежал в постели и думал о словах Воронцовой по поводу мальчишки. Зачем ей стараться наладить наши отношения с ним? Ведь для нее было куда выгоднее оставаться для сына единственной, кому тот радовался и доверял. Подсознательно я искал подвоха, хотя, кажется, утром все же сделал кое-какие выводы о девушке.

Но слишком уж жестокие уроки я получил в свое время, и теперь постоянно ждал поставы.

Даже от Жени.

Но самому себе врать было глупо. В момент, когда сын обнял меня и произнес это глупое слово, во мне что-то перевернулось. Что-то, о чем я даже не подозревал. И я не знал хочу ли дать этому неизвестному чувству шанс. Ведь любая привязанность это слабость. А я должен быть сильным, чтобы никто не смог подобраться и воспользоваться тем, что мне дорого.

Следующий день выдался непростым. Шумский все же дал о себе знать, и теперь проект, в который было вложено колоссальное количество сил, времени и денег, был под угрозой. Начиная это дело, я прежде всего разузнал о потенциальных конкурентах. И в тот момент все, у кого я консультировался, дали однозначный ответ — земля никого не интересовала. Да оно и понятно — слишком далеко от города, от коммуникаций. Вкладываться в нее, пока были варианты получше, просто не было смысла. Но не для меня. Я собирался устроить нечто грандиозное.

И теперь все рассыпалось, как карточный домик.

Весь день переговоры шли не так как нужно, денежные переводы задерживали, а кофе постоянно горчил. Так что домой я вернулся не просто раздраженным — злым. И, переодевшись, пошел в спортзал, который уже был доделан, и наконец можно было спустить пар.

Боксерская груша — лучшее лекарство после тяжелого дня. Еще конечно отлично помог бы секс, но в данный момент меня так раздражали все, кто находился рядом, что о том, чтобы позвонить кому-то из подруг, не могло быть и речи.

Не сдержался бы.

Поэтому я методично выколачивал из груши пыль и чувствовал, как потихоньку начинало отпускать. Я даже не сразу заметил, что был уже не один — только когда Даниил восторженно крикнул.

— Ух ты!

Позади него стояла Женя. Она нервно улыбалась, пытаясь призвать ребенка к порядку, но того уже понесло — он начал трогать гантели, вертеться вокруг тренажеров. А затем и вовсе подбежал ко мне и пнул своим маленьким кулачком грушу.

— Пап, я тоже так хочу.

— Прости, мы не знали, что тут занято, — подошла ближе Воронцова. — Просто Володя рассказал ему про спортзал, и я обещала, что мы сходим на экскурсию.

— Все в порядке, — сдержанно ответил я. — Но думаю сейчас не лучшее время.

— Да-да, я понимаю. Данечка, пойдем, зайка. Папе нужно позаниматься, а мы с тобой пока порисуем.

— Я хочу остаться! — заупрямился малец. — Я хочу с папой бить!

Я напрягся, ожидая, как девушка отчитает того и ловко уведет того из зала — так, как умела только она. Но вопреки этому она поощрила его улыбкой и кивнула.

— Если он тебе разрешит.

Даниил обернулся ко мне, и столько надежды было в его взгляде, что я даже растерялся.

— Можно? — он прижался ко мне, и снова это неясное чувство скрутило внутри.

— Можно, — кивнул в ответ.

— Ура! — чуть не подпрыгнул от радости малыш и побежал снова разглядывать гантели, выставленные у стены. — А что это такое? А зачем? А почему эта красная, а эта синяя?

Вопросы сыпались из него, как и мешка. Поймал одобрительный взгляд Евгении и резко отвернулся. Не нужно мне было этого. Она ясно дала понять, что я ее пугал. А значит ни к чему эти переглядки. Надо было в конце концов все же позвонить той же Лиле и как следует потрахаться.

Продолжил тренировку, стараясь не обращать внимание на косые взгляды, которые нет-нет да бросала на меня девушка. Сын уже забыл, что собирался бить по груше — он стоял у очередного тренажера и пытался сдвинуть на нем блины. Краем глаза поглядывал за ним, но пока все было безопасно.

Монотонный бубнеж ребенка оказался отличным фоном, и я снова погрузился в тренировку. Пока меня не выдернул крик Жени.

— Даня!

Успел среагировать и придержать грушу, едва не попавшую по сыну, который внезапно оказался рядом.

— Научи меня! — попросил тот. — Я тоже хочу стать сильным!

— Просто сильным?

— Нет! Я буду давать сдачи и защищать маму, — гордо произнес малыш. Скользнул взглядом по Воронцовой, она прикрыла рот ладонью и отвернулась. А я почему-то был уверен, что у нее на глазах в этот момент появились слезы.

— Правильно, маму надо защищать, — произнес, отвлекая Даниила. — Ну, давай попробуем.

Какое-то время мы с сыном и правда пытались ставить тому удар. Конечно, мои попытки нельзя было сравнить с профессиональными занятиями, но кое-что у мальчика все же получилось. И он был этому очень рад.

— Мам, ты видела?!

— Да, милый.

Женя все это время не мешала нам, тихо сидела на скамейке и терпеливо ждала. А я снова задался вопросом — почему она оставила Даниила тут, почему не увела, когда была возможность?

— Ладно, на сегодня хватит, — сказал я. — Беги отдыхай, скоро ужин уже.

— А ты придешь? — робко спросил сын.

— Я? — растерялась от вопроса. — Если успею, то да.

— Приходи.

Малыш подошел к маме и они вместе вышли из зала. Я еще несколько минут стоял, понимая, что вся моя злость, накопившаяся за день, прошла. Просто не осталось ничего. И дело было совсем не в тренировке.