Янтарь: игра на выживание

От всей этой ситуации было мерзко на душе, а я чувствовал себя полным ничтожеством. Ну кто будет продолжать общаться с девушкой, которая влюблена в тебя, причем без надежды на взаимность? Только моральный садист. И порой я действительно чувствовал себя им. Но не мог отказаться от этой дружбы. Именно Элин вытащила меня из затяжной депрессии и запоя, когда погибли родители. Именно она поддерживала меня в самых безумных моих идеях. Даже когда я решил пойти в армию, она, конечно, сначала наорала на меня, назвав идиотом с суицидальными наклонностями, но затем помогла во всем.

Именно из-за меня она пошла работать в вооруженные силы. Я знал это точно. С ее образованием она могла стать кем угодно. Лучшие корпорации Стокгольма распахнули бы перед ней свои двери. Но она хотела быть ближе ко мне. А я, как всегда, делал вид, что не замечаю этого. Просто не хотел терять последнего близкого мне человека, хоть и чувствовал себя откровенным мудаком.

Бывали периоды затишья, когда казалось, что все, наконец-то, закончилось. В основном это происходило тогда, когда у меня появлялась девушка. В такие моменты она тоже могла начать с кем-то встречаться и даже весело рассказывать мне об этом. Но потом мои отношения заканчивались, и она тут же обрывала свои.

Казалось, так будет продолжаться всегда. Но потом я вдруг понял, что с моим характером и профессией заводить отношения не стоит в принципе, ведь все равно это обречено на провал, и все стало намного хуже. Глядя на череду случайных девиц, Элин пыталась меня вразумить, а еще успокоить, думая, что я снова впал в депрессию и поддался тяге к саморазрушению. Она пыталась вернуть меня на путь истинный всеми возможными способами, не замечая, что мне это совсем не нужно. И когда она совсем потеряла надежду вразумить меня обычными способами, с ее губ слетело еще одно признание, которое позволило мне принять окончательное решение.

— Как ты можешь?! — в слезах выкрикнула она. — Я же люблю тебя, как ты не понимаешь?!

Я понял, что ничем хорошим это не закончится. Ни для нее, ни для меня. Изначально это были токсичные, выматывающие отношения, которые нужно было оборвать очень давно. Все это время я был слишком эгоистичен, чтобы отпустить лучшего друга, позволить идти дальше, не зацикливаясь и мучая себя при каждой встрече. Но этот узел нужно было разрубить, причем раз и навсегда. Я не раз говорил ей о том, что между нами может быть только дружба, но она продолжала любить меня. И я видел только один способ положить этому конец. Грубый, болезненный, ужасный. Но так было правильно.

— Тебе не надоело? — со злостью выплюнул я, пытаясь не обращать внимания на слезы, которые уже бежали по ее щекам.

— Но, Алекс…

— Сколько можно так унижаться? — выпалил я, наблюдая, как ее лицо вспыхивает, заливаясь краской. — Сначала было даже жаль тебя, а сейчас уже откровенно противно. Когда же до тебя уже дойдет, что ты меня не интересуешь! Сколько бы операций ты не сделала! Даже если ты превратишься в точную копию Скарлетт Йохансон, это ничего не изменит. У меня просто не встанет! — прошипел я, снова наблюдая, как в ее глазах отражается боль.

Не выдержав этой картины, я отвернулся, а затем быстро ушел, пока меня еще не покинула решимость. В тот вечер я напился в хлам, проснулся в компании незнакомой девушки, и почувствовал себя еще большим дерьмом. Но так было правильно.

С того момента прошло больше двух лет, в течение которых мы не общались. Она пробовала звонить, но я, затолкав поглубже желание взять трубку и извиниться, сбросил вызов и заблокировал ее номер. Я даже не узнал, что именно она хотела мне сказать — помириться или наорать, послав куда подальше. Скорее всего, второе. Я поступил как полный мудак и она просто обязана была меня возненавидеть. И то, что я сделал это осознанно, не слишком успокаивало. Но так было правильно.

И вот сейчас, спустя два года, Элин снова появилась в моей жизни — причем в тот самый момент, когда мир, кажется, висел на волоске. Да, я приехал в ее домик, но не думал застать ее. Она бывала здесь только летом и вряд ли изменила свои привычки. Но Элин приехала, причем еще и откровенно призналась, что искала меня.

Поверить в это было практически невозможно. Я дал ей все поводы для ненависти и не особо удивился бы, если бы узнал, что она играет против меня, причем не ради выгоды, как Нюрберги или Леннарт, а просто для того, чтобы растоптать. И все же выстрелить в нее я не смог. Где-то глубоко внутри жила надежда, что это правда, и она действительно искала меня, пыталась помочь. Но рациональная часть сознания подсказывала, насколько бредово звучит эта идея. Глядя на Элин, меня кидало из стороны в сторону как законченного психа. И все же усилием воли я подавил эти эмоции, выпуская на волю профессиональную подозрительность, которая воспитывалась в моем сознании годами.

Я старался не спускать с нее глаз и контролировать каждый свой шаг. Не поворачиваться спиной и следить за малейшим ее движением. Если по моей вине еще раз пострадает Эмбер или Лиен с Кирой, груз вины станет непосильным и я просто свихнусь. Да, Элин была дорога мне. Она много лет оставалась единственным по-настоящему близким мне человеком… Но все же приоритеты сместились. Я понимал, что если Кира найдет связь между ней и «Элминор», мне придется ее убить, предварительно узнав всю информацию, которую она может дать. Только от одной этой мысли к горлу подступал ком. Но глядя на Эмбер, я осознавал, что сделаю это.

С каждым часом моя паранойя только крепла. В любом ее жесте мне чудилась угроза, и я непроизвольно дергался, пытаясь занять более удобную позицию для того, чтобы выхватить пистолет. Я старался не подавать вида, но, кажется, у меня это плохо получалось. Даже моя непривычная немногословность выдавала меня с головой и Элин уже начинала коситься на меня, окидывая оценивающим взглядом. Конечно, она поняла, что я напряжен, ведь именно она знает меня дольше всех. И даже эти обеспокоенные взгляды казались мне слишком подозрительными.

Именно поэтому, когда мы впервые остались наедине, чтобы дать возможность Кире поделиться новостями, я не сдержался и выпалил:

— Зачем ты меня искала?

— Я предпочту сделать вид, что это твоя очередная тупая шутка. Я ведь уже объяснила!

— Ну да, переживала о лучшем друге, я слышал, — скривился я. — Еще скажи, что скучала по брату, учитывая, ты меня братом никогда не считала и даже не называла так принципиально. Если ты думаешь, что я на такое куплюсь, то лучше подумай еще раз. Мы с тобой прекрасно знаем, как именно закончилась наша дружба. Ты сейчас должна ненавидеть меня.

— Закончилась? Ненавидеть? — практически зашипела Элин. — Это для тебя дружба закончилась, идиот! Ты правда считаешь, что я не понимаю, зачем ты тогда мне все это высказал? Господи, ты еще больший идиот, чем я думала! — она раздраженно закатила глаза.

— Как ты вообще узнала, что я пропал?

— Можно подумать, это сложно, учитывая наличие соцсетей.

— Хочешь сказать, что следила за мной? — я выгнул бровь и усмехнулся, хотя было явно не до смеха. И дело не в теоретическом сталкинге. Просто подозрительность вышла на новый уровень.

— Нет! — вспыхнула она, а потом растеряла весь свой воинственный настрой. — Иногда проверяла, все ли у тебя в порядке. Ты ведь выбрал себе одну из самых опасных профессий, идиот! И я периодически заглядывала, чтобы понять, когда ты был в сети. Когда ты пропал, я узнала, что у тебя отпуск и даже не особо насторожилась. Но потом ты просто не вернулся, и я…

— Самоотверженно бросилась меня спасать, — скептически протянул я.

— Да черт бы тебя побрал, Райнер! — снова вспылила она, начав надвигаться на меня. — Ты хоть представляешь, что я пережила? Каково это, по-твоему, услышать, что один из самых близких для тебя людей погиб? Я… я…

Голос подводил ее, срываясь на слишком высокие ноты, а вместо слов сейчас вырывались всхлипы. Не выдержав, она резко прижалась ко мне, спрятав лицо на груди, а у меня в голове завизжали сирены.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты жив, — слова вырывались из нее рвано, вместе с хрипами. — Я так надеялась… даже когда мне сказали… не поверила… просто не могла…

Мне хотелось обнять ее, утешить. Но паранойя никуда не уходила и заставляла стоять в напряженной позе, ожидая дальнейших действий с ее стороны. А потом случилось то, что заставило сирены в моей голове завыть на самой высокой ноте, мигая тревожным сигналом. Элин оторвала лицо от моей груди и отчаянно потянулась ко мне, чтобы поцеловать.

Почему меня это так насторожило? Элин неоднократно заигрывала со мной, пыталась пригласить на свидание, убеждала, уговаривала, признавалась в любви. Но она никогда не пыталась меня поцеловать. Как бы странно это не звучало, но она уважала мои взгляды и не переступала черту.

Что ты делаешь, Элин? Зачем все это? Что ты задумала?

Она тянулась к моим губам, а я наблюдал за этим как в замедленной съемке, пытаясь понять причину, и не находил ее. А потом моя паранойя достигла предельной точки, и я подумал, что это способ отвлечь меня, чтобы выхватить пистолет. И именно сейчас у меня есть шанс окончательно удостовериться во всех своих подозрениях.

Она накрыла мои губы своими, положив руки мне на плечи. Я не чувствовал этого прикосновения. Просто застыл с неестественно напряженными мышцами, положив ей руки на плечи, отслеживая, не протянет ли она руку, и готовился в любой момент скрутить ее.

Прошла секунда… две… три…

Ну давай же, Элин! Вот он я, можно брать тепленьким! Просто потянись за долбаным пистолетом!

Только секунд через ш до меня дошло, что она не собирается этого делать. Я с силой оторвал ее от себя.

— Ты что творишь?!

— Я… Алекс… Прости… — она вспыхнула и отвернулась, отходя от меня. — Извини меня, — сказала она спустя минуту, которая ей понадобилась, чтобы взять себя в руки. — Я не знаю, что на меня нашло.

Боже! Какой же я идиот! Она действительно просто хотела поцеловать меня, поддавшись эмоциям, а я вместо того, чтобы мягко ее остановить, позволил сделать это, а потом еще и наорал, отшвырнув от себя.

Интересно, у человека есть пределы допустимого чувства вины? Мне казалось, что я уже достиг той отметки, когда оно выливается через край. И снова ошибся. Это было только начало.

На данный момент всего одна часть моей жизни пребывала в относительном порядке, в то время как остальные летели в пропасть. Да, меня съедало чувство вины за то, что Эмбер находится здесь, подвергает себя опасности, причем снова из-за меня. Но все же в глубине души я был рад, что она рядом. Со мной. Теперь не осталось и этого. Оказалось, что она видела этот долбанный поцелуй! Что ж, моя традиционная дерьмовая гармония снова достигнута.

Сидя в небольшой комнате, я пытался привести мысли в относительный порядок, но это слабо получалось. Казалось, стены этого то ли небольшого кабинета, то ли крошечной библиотеки, давили. Расслабиться на жесткой кушетке не получалось, но я понимал, что дело совсем не в физическом комфорте. Я давно привык спать в любых условиях, но сейчас, даже если бы мне предложили шикарную кровать и включили расслабляющую музыку, не смог бы. Отвратительная сцена в спальне и еще более отвратительная возле озера не оставляли мне шанса. В памяти постоянно всплывали ее слова.