Первоапрельский розыгрыш

Глава 26

Александр Волков

Ещё раз оглядев внутреннее убранство палаты и из последних сил оттягивая волнующий и почему-то устрашающий момент, я всё-таки решился подойти поближе к девушке. Сев на стоящий рядом с постелью стул, я, наконец, обратил внимание на Настю и тут же вздрогнул. Бледная, в бинтах, с закрытыми глазами, она была словно неживая. Вот только, положив голову девушке на грудь, я почувствовал, как она периодически вздымается, что определённо свидетельствовало о дыхании, а значит, полностью опровергало мои страхи. Всё-таки и вправду живая. Эта информация принесла вместе с собой странное успокоение и заполняющее собой все внутренности облегчение.

Так и оставив голову в уже ставшем неожиданно удобным и уютным положении, я перевел взгляд на лицо Насти, попеременно смотря на периодически дрожащие ресницы, закрытые побелевшие губы, впалые щёки и внутренне сожалея, что ничем не могу помочь. Сейчас всё зависит только от девушки, её внутренней стойкости и силы воли, которые позволили бы ей вырваться из данного состояния. Вздохнув, я сжал такую слабую и, по сравнению с моей, крохотную, тоненькую руку Насти и не заметил, как задремал.

Разбудили меня чьи-то громкие шаги из коридора, больше напоминающие бег, после крики и сильный хлопок двери, которая от подобного неосмотрительного обращения чуть не сорвалась с петель.

— Настя, Господи, что с тобой! Настя!

Чёрт, и откуда она только узнала? Небось Сергей навёл справки и подумал, что будет правильно также сообщить о случившемся и Светлане. Вот идиот!

— Это всё из-за тебя, придурок! Во всём произошедшем виноват только ты и твоё идиотское самолюбие!

Накинувшись, Светлана отстранила меня, до сих пор полусонного и всё ещё плохо соображающего, от кровати, встряхивая и ударяя кулаками в грудь. Я же оставил попытки перехватить руки девушки, решив смириться и просто перетерпеть. Ко мне на помощь пришёл Сергей, с трудом оттащив кричащую девушку и усадил её на диван в углу палаты. Сам же мужчина вновь подошёл ко мне и хмуро посмотрел прямо в глаза. Тем самым намекая, что без объяснений тут не обойтись.

Взъерошив и без того наверняка растрёпанные волосы, я монотонно, словно был наблюдателем со стороны, начал повествовать о произошедшем, изредка прерываемый вскриками Светланы и уточняющими вопросами Серёжи. В конце моего монолога, я вновь взглянул на Настю и закрыл глаза, пытаясь снова забыть о случившемся. Помогало скверно, но я старался.

— Ладно, Сань, мы всё поняли, больше ни о чём расспрашивать не будем, только ответь, что ты будешь делать дальше? Не можешь ведь ты вечно сидеть в палате, тем более безвылазно. Всё-таки у тебя ещё работа, незавершённые дела с иностранными филиалами, и это я ещё не осмеливаюсь упомянуть о большом количестве встреч с поставщиками.

Я и без нравоучений друга помнил о компании и необходимости вести дела. Вот только оставить Настю здесь одну я тоже не мог. Как только я представлял подобный исход событий, моё сердце мгновенно разрывалось от отчаяния и вынужденной разлуки. Я сразу начинал ощущать себя предателем, пусть для девушки я и не был пока кем-то близким. Однако бросить работу на самотёк я также был не в состоянии. Вследствие чего, у меня совершенно не было идей, как выбираться из сложившейся ситуации.

— Так и быть, можете спокойно решать свои рабочие вопросы, а я пока буду сидеть рядом с Настей, если, конечно, мне выделят небольшой отпуск, разумеется, за счёт компании.

Взглянув на Светлану, я задумался над данным предложением. Оставлять Анастасию нисколько не хотелось, правда, к сожалению, иного выхода не было. Стоит на время затолкнуть чувства подальше, вновь становясь рассудительным и жёстким руководителем.

— Хорошо, значит решили. С завтрашнего дня ты присматриваешь за Анастасией, а мы с Сергеем возвращаемся на работу.

— Не говорите так, словно я вынуждена из-за Вас сидеть здесь. Не в моём характере так поступать, в отличие от как раз таки Ваших внутренних принципов. И, кстати, почему с завтрашнего дня? Я хотела бы остаться уже сегодня.

Скрипнув зубами от злости и имеющейся некой правоты в её словах, я раздражённо отвернулся в сторону Насти и, как можно чётче, произнёс:

— Потому что на сегодня я уже передал все свои обязанности Сергею Владимировичу, так что имею достаточно времени на то, чтобы остаться с Настей. И желательно мне хотелось бы остаться здесь одному.

Как по мне, намёк был более чем ясен, так что Сергей, к счастью, правильно меня поняв, подхватил упирающуюся и возражающую Светлану под локоть и вышел из палаты, предварительно попрощавшись. Я кивнул ему в знак благодарности. Определённо я осознавал, что поступаю некрасиво и подло, но ничего не мог с собой поделать. Мне просто было жизненно необходимо остаться здесь одному, ещё раз взять едва тёплую руку девушки и снова почувствовать, услышать её слабое дыхание.

— Знаешь, я всё-таки эгоист и твоя подруга была права. Ведь только эгоист может наплевать на чувства дорогих тебе людей, заботясь лишь о собственном состоянии. Но я нисколько не сожалею, что поступил именно так. Зато теперь я могу сказать тебе всё, что угодно, не боясь быть кем-то услышанным. Хотя сейчас, оставшись один, я даже и не знаю, с чего начать. Думаю, тебе не нужны мои бессмысленные извинения, оправдания и причины, по которым я так подло с тобой поступил. Как бы мне не хотелось, но эти ничего не значащие объяснения никак не помогут тебе выбраться из этого состояния. Так что единственное, что бы я тебе хотел сказать: выздоравливай. Я искренне желаю тебе проснуться, вновь посмотреть на мир своими невозможными зелёными глазами, подарить близким свою солнечную улыбку и вдохнуть полной грудью не этот затхлый, больничный воздух, а свежий, направляемый беспрерывными потоками ветра. Пожалуйста, услышь меня и выживи. Выживи, чтобы, выздоровев, вправить вне мозги. Выживи, чтобы я смог вновь помочь тебе довериться моим чувствам, ведь теперь я готов хоть на коленях перед тобой ползать, вымаливая прощение. Выживи, чтобы испытать настоящую любовь, так как я клянусь, что если снова добьюсь твоего доверия, то сделаю тебя самой счастливой. И, как бы это самовлюблённо и опять эгоистично не звучало, выживи для меня, хотя бы просто для меня.

После я так и остался практически до ночи в палате, постоянно шепча всякие клятвы и просьбы, изредка перерываемый приходами врача. Под конец я вновь уснул, крепко сжимая в руке тоненькие пальчики Насти.

Ранним утром я еле вспомнил, как, разбуженный врачом, был отправлен домой. Там, словно на автомате, я выгулял и покормил Чейза, чтобы затем, добравшись до кровати, сразу вырубиться.

Примерно в подобном темпе и прошла вся последующая неделя. С утра, выгуляв пса, я отправлялся на работу, занимался делами, переложив половину на Сергея, который, что удивительно, нисколько не возражал, видимо, понимая, в каком состоянии я сейчас нахожусь. После, где-то в пять, я сразу ехал в больницу, практически выгоняя из палаты с каждым разом всё менее сопротивляющуюся Светлану, которая в какой-то момент перестала видеть во мне начальника, всё чаще обращаясь неформально. Думаю, она постепенно привыкла к моему присутствию, также наверняка подмечая, как мне внутренне тяжело. Затем я оставался у Насти до самой ночи вновь, чтобы на следующий день всё опять повторилось по кругу.

Оказываясь один на один с бессознательной девушкой, я уже перестал просить её о чём-то, всё чаще рассказывая о своих каких-то детских шалостях и подростковых неловких историях, которыми до этого не делился ни с кем.

Вот и сегодня я уже выходил из офиса, направляясь в сторону парковки, как раздался звонок от Светланы.

— Александр, она очнулась, так что немедленно приезжай. Не скажу, что здесь тебе будут рады, но поговорить вам всё же нужно. Врач сказал, что состояние Насти в пределах нормы, однако постарайся слишком её не нервировать. Всё, я ухожу, так что у вас есть все шансы спокойно выяснить всё вдвоём. И, пожалуйста, только не напортачь.

Вот и настал мой конец. Всего лишь несколько предложений, а меня бросило в дрожь, и немного помутнело в глазах. Очнулась. Она очнулась. Определённо я был рад подобным новостям, вот только переживания по поводу предстоящего разговора никуда не делись, а, кажется, лишь усилились. Так, ладно, нужно собраться, ведь я уже около недели пробовал мысленно составить наш возможный диалог, поэтому бояться и распускать сопли определённо ни к чему.

Только, наконец, доехав до больницы, медленно поднявшись в палату, распахнув дверь и встретившись с ярко-зелёными, практически изумрудными глазами, все слова будто вылетели из головы, оставив только мандраж, словно я неуверенный школьник, а не успешный бизнесмен. Именно теперь я отчётливо понял, каково это быть на самом деле виноватым перед близким и дорогим сердцу человеком, как тяжело приносить ему искренние извинения. Порой, разрушить всё достаточно просто, буквально за пару секунд, а вот собрать заново можно как за пару дней, так и не получить желаемого даже за десятилетия.

Сделав пару шагов внутрь палаты, мне с трудом удалось вместо подготовленной и тщательно продуманной речи выдавить из себя хриплым голосом лишь короткое, такое жалкое:

— Привет.