Первоапрельский розыгрыш

Глава 5

Весь вечер после получения довольно неблагоприятных для моего и так хрупкого спокойствия новостей, я ощущала некоторую потерянность и совершенно не знала, что делать и как себя вести. Хотелось или прямо сейчас возвращаться в компанию за документами, или нагло сделать вид, что так и было, а я тут ничуть не причем. Однако имелся и третий вариант: просто не прийти на работу, попутно иммигрируя из этой страны куда-нибудь подальше, в Австралию там. Ну ладно, этот план пока можно отложить до худших времён. Но не исключить.

Что ж, в итоге моё самоистязание не прошло бесследно, а привело к вполне неплохому решению. А именно, от меня требовалось только приехать завтра на работу пораньше и забрать лишние листы, ну или хотя бы зачеркнуть ненужное. Единственной проблемой являлась необходимость это ненужное найти, но, думаю, с этим-то я точно справлюсь, не совсем уж пальцем деланная. Так что, немного успокоившись, я наконец занялась своим вечерним моционом, а затем забылась в глубоком сне.

Однако с утра оказалось, что успокоение несёт в себе не только безмятежный и желанный сон, но ещё в комплекте с этим и непроходимую тупость. Вот как, скажите, можно было решить прийти на работу пораньше, не поставив для этого необходимый будильник и, стало быть, проспать?! Вот чёрт, я же совсем ничего не успею!

Резко подскочив с кровати, я снова, видимо от стресса, повернула не в ту сторону и ударилась лбом о треклятую стену. По-моему, этот день пока в точности повторяет прошлый, а как помнится, «вчера» не принесло мне ничего хорошего, так что на успешный исход «сегодня» я тоже теперь не сильно надеялась. Выдохнув и потерев слегка побаливающий от неожиданного столкновения лоб, я направилась в ванну. А вот здесь мой мозг, к счастью, уже был начеку и очень кстати вспомнил про косяк, который я заблаговременно обогнула. В конце концов, собравшись, но, к сожалению, не успев позавтракать, я рванула на работу, молясь всем известным богам, чтобы Александра Германовича ещё не было на месте и мне удалось незаметно забрать документы.

Практически забежав в офис и попутно на автомате здороваясь с коллегами, надеюсь, что ещё не с бывшими, я продумывала план действий. Можно сказать, что весь мой имеющийся интеллект принял участие в осуществлении задуманного. Осторожно открыв дверь приёмной, я практически на цыпочках пробралась к кабинету начальника и прислушалась. Хм-м-м, вроде бы тихо. Поглядев в замочную скважину, я осмотрела видимый участок кабинета и предположила, что начальника всё ещё нет. В связи с этим приоткрыв кабинет да на всякий случай снова осмотревшись, я убедилась в отсутствии «великого и ужасного» и не смогла поверить своей удаче. Всё складывалось как никогда идеально! Несмотря на то, что я опоздала, Александр Германович скорее всего также задерживался, а как это ещё назвать, если не везением? Хотя ладно, хватит радоваться: не стоит терять и так ограниченное время. Подойдя к столу, я оглядела красовавшийся на нём беспорядок или, правильнее сказать, хаос. Эх, скорее всего, мужчина вчера так устал, что не было сил прибраться. Даже немного жалко его стало. Никакой личной жизни, раз сидит на работе по ночам… Ну да ладно…

Внимательно осмотрев место, где вчера оставляла перевод, я к собственному ужасу его там не обнаружила. Но не терять же надежду, когда ещё не исследована оставшаяся половина стола. Запасшись последними крупицами энтузиазма и терпения, я начала хаотично перерывать документы, отчаянно пытаясь найти среди них нужные. Внезапно мои безуспешные поиски прервал раздавшийся, словно гром среди ясного неба, хлопок двери. От неожиданности я аж подпрыгнула на месте. Лишь бы не начальник, лишь бы не…

— Кх-гхм, я Вам здесь не мешаю?

Чёрт, боги, за что вы меня так сильно не любите?! Медленно обернувшись, я с самой милой и обворожительной улыбкой, на которую сейчас была способна, ответила:

— Ой, здравствуйте, Александр Германович. Я у Вас вчера в кабинете просто кое-что лишнее оставила, а Вас, когда я сегодня зашла, здесь не было. Поэтому я решила забрать ненужные бумаги и уйти.

— Не эти бумаги случайно?

Мой мир рухнул. В прямом смысле этого слова. Рухнул без шанса на восстановление. Это были те самые документы, которые я так усердно искала. Только почему они у Александра Германовича? Неужели?! Точно, он ведь вчера сказал, что собрание переносится на утро… Так вот почему его не было в кабинете. Он не опоздал. Он уже был на встрече и наверняка прочитал подготовленный мной перевод. Чёрт! Одним местом я отчётливо ощутила, что мне сейчас будет белый и пушистый писец.

Вот так мы и подобрались к тому моменту, когда я молча слушала крики начальника, а после непонятно вообще зачем открыла рот, безрассудно решившись произнести:

— Но ведь это и правда был розыгрыш, только предназначался, к сожалению или к счастью, не для Вас…

А следом всё началось с новой силой:

— Так значит работа для Вас — это место для шуток и игр? Вам совсем нечем заняться, кроме как разыгрывать меня и своих коллег? Неужели Вы настолько бессовестна, что не цените полученное с таким трудом место? Видимо, Вам, Анастасия, всё-таки стоило доучиться в университете или подождать немного, прежде чем устраиваться на работу, чтобы вся эта детская ерунда выветрилась из Вашей головы! А теперь из-за Вашей безалаберности я потерял не только возможность доказать махинации при помощи необходимых мне материалов для собрания, ведь просто не мог дальше читать документы при партнёрах с находящимся там бредом, но и уважение и репутацию, зарабатываемую годами! Ну, теперь Вам нравится Ваш розыгрыш?! Что молчите, язык проглотили?!

Конечно, я работала с Александром Германовичем всего лишь год, но даже за это время я не видела его настолько разъярённым, как сейчас. Мне и впрямь было стыдно за собственную невнимательность и халатность по отношению к доверенному заданию, но червячок возмущения и противоречия всё же появился в груди. Почему он не хочет меня выслушать? Ведь не только моя вина имеется в произошедшем! Разумеется, стукачом я не была и имён называть не собиралась, но в общих чертах всё рассказать была намеренна. Вот только, увы, слушать меня никто не собирался.

— При всём уважении, Александр Германович, не могли бы Вы всё-таки дать мне возможность объяснить произошедшее?

— Да что тут объяснять?! Вам просто стало скучно на рабочем месте, захотелось развлечений, вот Вы и устроили весь этот фарс! А может, это был один из приёмов, найденный в кой-то сопливой книжке или журнале, для привлечения внимания мужчины к женщине? Если так, то это самый дурацкий способ, который я когда-либо встречал! Впрочем, если Вам так не терпелось прыгнуть ко мне в постель, стоило только сказать.

Несмотря на всю вину и стыд за содеянное, подобного отношения к себе я уже вытерпеть не могла. Поэтому ещё несколько мгновений назад зажёгшийся фитиль бомбы быстро дошёл до конца, и в моём сознании произошёл оглушительный взрыв

— Да как Вы смеете считать меня какой-то распутной девкой?! Да, я виновата, однако полагать, что я готова броситься в койку к первому встречному я не позволю!

— Ваше поведение говорит об обратном. Думаете, я не замечал всех тех восхищённых взглядов, в течение года обращённых на меня?

Да как он смеет?! Теперь-то стало совершенно очевидно, что начальник уже просто откровенно надо мной издевался. Особенно ярко об этом говорила язвительная ухмылочка, которую так и подрывало стереть с его лица. Вот только подходящих слов я найти для этого никак не могла…

— Да Вы… Да Вы…

— Ну, ну, что я? Или, скажете, что я не прав?

— Вы просто эгоистичный самовлюблённый мажорик, думающий только о себе и собственной выгоде. Или скажете, что я не права?

Резко встав с кресла, начальник, перегнувшись через стол, навис надо мной и сквозь зубы проговорил:

— Повторите, что Вы только что сказали?

Так же поднявшись со стула, я была настроена не менее решительно высказать всё, что накопилось во мне за последние полчаса.

— Да легко. Я сказала, что Вы эгоистичный самовлюблённый мажор, хотя, в эту секунду смотря на Вас, я бы лучше применила для сравнения что-то другое… Например, тут хорошо бы подошло слово «индюк».

— Вы ведь понимаете, что за оскорбление начальства и недавний инцидент с документами я могу легко Вас уволить?

Ну что ж, была не была, сейчас терять уже откровенно нечего. Так что, понеслась!

— И пусть. Хорошо. Увольняйте. Притом я и сама уже не готова работать на руководителя, унижающего собственных сотрудников и обвиняющего их, не разобравшись в ситуации в целом.

В очередной раз язвительно ухмыльнувшись, Александр Германович достал чистый лист, расписался на нём и протянул мне.

— Тогда не смею Вас больше задерживать. Вперёд, идите пишите заявление на увольнение, вот Вам листок с моей подписью, печать поставите в бухгалтерии. Теперь я, наконец-то, смело могу сказать Вам «прощай»!

Взяв будущее заявление, я пару секунд сверлила его взглядом, пока не поняла, что вот так уходить, ничего не получив взамен, глупо и недальновидно. Поэтому, снова собрав всю свою решимость в кулак, я подняла голову, предприимчиво сузила глаза и сказала:

— Хорошо, спасибо за такой быстрый сервис, Александр Германович, только позвольте мне получить свою выгоду от данного исхода событий.

И не дав начальнику опомниться и произнести ещё хоть слово, я притянула его к себе за галстук через разделяющий нас стол и поцеловала. Будем играть роль распутной девицы, если нас таковой считают, до конца.

Что ж, губы у Александра были мягкие, немного шершавые, но вкусные. Чуть-чуть отдавали кофе, хотя для меня это было скорее вино. Такое сладкое, опьяняющее вино… Ошалевший босс даже не мог понять, что тут происходит и как мы к этому пришли, а я же пользовалась предоставленным моментом на полную катушку. Властно сминая такие податливые сейчас губы, я очень кстати вспомнила, что это мой первый поцелуй. М-да, если не целуют тебя, возьми всё в собственные руки и сделай это сама. Напоследок проведя языком по нижней губе мужчины, я отстранилась, и, развернувшись, вышла из кабинета, оставив шокированного Александра так и стоять, опираясь сжатыми кулаками на стол.

Уже оперативно собирая вещи, чтобы как можно быстрее отсюда исчезнуть, я только уверилась в собственной, проскочившей пару минут назад мысли: это был самый лучший первый поцелуй, который я когда-либо могла пожелать.