Заболеть на всю жизнь тобой...

ГЛАВА 27

«Помоги мне. Я слишком запуталась»- крутится в моей голове.

Так и не произнеся эту фразу вслух, я отчетливо читаю боль в его взгляде.

— Нет, все прошло. Я не люблю тебя больше, Клим. Своими поступками ты убил все чувства, — безбожно вру, пряча свои глаза, и он, одним резким движением, поднимает мою голову за подбородок.

Это всего лишь момент, который нужно пережить и навсегда оставить в прошлом.

— Врешь, ты наглая лгунья, Дана — его голос натянутый, севший.

Тысяча мелких игл вонзается мне в кожу, заставляя все нервы натянуться, как струна. Смотрю, как жилка бьется на его шее.

— Прости ….мне нужно ехать, иначе я опоздаю на самолет.

Правильно кто-то сказал, что мы сами творцы своей судьбы. Я не могу по-другому, скажи ему всю правду, я как будто сниму всю кожу с себя. Останусь беззащитной игрушкой, которую он запросто может сломать. Отец с детства говорил, что я борец и смогу за себя постоять, вот только прогадал, я не скала, я трусиха. Я ужасная трусиха, не умещая доверять. Боюсь, что он причинит мне боль снова. Я не смогу сказать ему правду…

Тяжесть внутри становится нестерпимой.

— Пойдем, — Клим берет мою руку и тянет за собой.

— Клим, мне нужно ехать…

— Пойдем со мной, хоть раз в жизни доверься.

Я делаю несмелый шаг и наблюдаю, как он поворачивает к дому.

— Клим, нет, только не туда, мы можем провалиться, дом слишком стар.

— Дом еще не одно поколение выдержит, доверься мне, прошу, — его голос настолько мягкий, что я теряюсь и молча следую за ним.

Мы поднимаемся по лестнице вверх, и я обнимаю себя руками. Мне страшно и холодно, но я продолжаю двигаться за ним. Я не доверяю Климу. Зачем же тогда я здесь? Мне нельзя повторять прошлых ошибок.

— В тот день, когда ты разукрасила мою тачку, я был в бешенстве, — его голос посылает по телу дрожь, — думал лишь о том, что ты богатая выскочка, не знающая, сколько мне пота пришлось пролить, чтобы заработать на свою первую машину. Бесился, как ненормальный, таща тебя в этот дом. Знал, что ты хоть и пытаешься отрицать, но веришь в эту легенду. Считал все это бредом собачьим, пока не понял одну важную суть.

Грех — это всегда такой поступок, который противоречит самой природе человека и поэтому причиняет страдание. Я в тот день противоречил сам себе. Его голос резко смолкает, и Клим заходит в комнату, а я борюсь с тем, чтобы не развернуться назад и не сбежать трусливо. Я боюсь, а чего боюсь, сама не знаю.

— Я хотел лишь преподать тебе урок, привести в эту комнату и тихонько уйти, но не смог совладать с собой, я был слишком слаб, чтобы отказаться от такого шанса, поиметь тебя в этой комнате. Мои щеки горят огнем, и я наблюдаю, как он останавливается. Я вижу лишь его спину.

— Я сам толкнул нас на это все. Не мог по-другому. Еще тогда я понял, что пропал, влюбился, как последний идиот. Я дышал тобой, Дана. Восхищался тем, что ты не похожа на других, упертая, напролом идешь к своей цели. Ты все делаешь с этим огнем внутри, как любишь, так и ненавидишь. Что я мог тебе дать? Обычный рабочий, недостойный даже твоего мизинца, с больной головой и неизлечимой травмой. Да ты и не смотрела на меня. Винила во всех своих бедах.

— Клим …

— Молчи, — слышится глубокий вздох.

По его напряженным плечам я только сейчас понимаю, что ему чертовки трудно обнажать передо мной душу. Он боится так же, как и я, но не пытается убежать. Господи, какая же я дура! Клим сейчас делает то, что не смогла я.

— В тот вечер, когда ты сожгла мой мотик, я как безумец ждал тебя. Радовался, что наконец- то удалось растопить лед в твоей душе, и мечтал о том, что мы будем вместе. Та девушка ничего для меня не значила, и я не пытался тебя как-то унизить. Я лишь боялся навсегда тебя потерять. Даже когда ты сожгла моего коня, я все — равно боялся, черт возьми, потерять тебя, Дана.

Он оборачивается. Глаза в глаза… Я лишь боюсь, что от избытка чувств могу грохнуться в обморок. Он не обманывает, не пытается играть, я вижу, как ему сейчас сложно.

— Когда ты уехала, я работал, как проклятый. Маша была защитным щитом от моих чувств к тебе. Я знал, что ты не пропустишь свадьбу сестры и обязательно приедешь. Я снова начал тебя проклинать. За то, что ты одним только своим взглядом пригвоздила меня по рукам и ногам. С тобой я чувствую себя мальчишкой. Фирму твоего отца выкупил не я. Эдик Туманов провернул эту аферу за моей спиной. Я, правда, к этому непричастен. Деньги будут переведены на ваш счет, можешь не волноваться. Он переводит дух и нервно усмехается.

— Уйдешь ты сейчас или нет, решать тебе, но я хочу, чтобы ты это знала. Я до сих пор тебя люблю.

Сказать, что мои внутренности трясутся, не сказать ничего. Я как будто заново учусь ходить под его пристальным взглядом. Глаза зудят от непролитых слез, которые потоком стремятся вырваться и затопить все вокруг. Я шмыгаю носом и медленно разворачиваюсь.

Что я, черт возьми, делаю? Слышу его шумный вздох…

«Ну чего же ты ждешь? Хватит… хватит. Беги к нему и скажи, что ты его тоже любишь, до безумия, до дрожи в пальцах. Перебори свой защитный барьер, скинь этот панцирь. Ну же, Дана, научись доверять»

Я медленно разворачиваюсь. Наблюдаю, как Клим хмурится и откидывает прядь волос со своего лба. Слишком красив. Я, как безвольная рыба, открываю рот, и, не думая, бегу и кидаюсь ему на шею. Меня трясет от переизбытка чувств.

— Ну что ты плачешь, Дана. Знаю же, что ты редкостная стерва, но все — равно любишь меня.

— Нахал, — бью его кулаком в грудь, и он хрипло смеется, — люблю тебя.

— Повтори, еще не расслышал, — и снова хриплый смех.

— Не дождешься.

Руки скользят по его голым плечам, и я прижимаюсь к нему грудью, наблюдая, как темнеет его взгляд.

— Повторим? — Его взгляд серьезен, как никогда.

— С ума сошел! — Вторю в ответ, но огромные ладони опускаются на мои бедра и скользят под ткань.

— Даже не надейся убежать. Ты же знаешь, что со мной шутки плохи.

Прикосновение его рук обжигает бедра и я, резко выдохнув, тянусь к его губам. Желание выйти из этого дома резко пропадает. С ним я готова затеряться тут навсегда. Никогда больше не буду в нем сомневаться и обещаю беречь свое счастье всегда….