Идеальные незнакомцы

Он поворачивает голову и смотрит на меня через плечо. Его глаза такие же плоские, как и голос. — Ты когда-нибудь видела фильм Матрица?

— Какое, черт возьми, это имеет отношение к нашему разговору?

— Просто отвечай на вопрос.

Тепло в моей шее распространяется до ушей, где застывает, пульсируя. — Ладно. Да, я видела его. И что?

— Когда Морфей подходит к Нео и предлагает ему две таблетки — красную, которая откроет правду о том, что мир, который он знает, является иллюзией, или синюю, которая позволит ему остаться в блаженном неведении и вернуться к своей старой жизни, — какую таблетку выбрала бы ты, зная, что будет после?

Я смотрю на татуировку на его плече, на странную латинскую фразу и ряды тонких черных линий, и меня пронизывает холодный ветер. Во рту пересыхает.

Джеймс говорит с жесткой окончательностью: — Ты выберешь синюю таблетку.

— Это какая-то аллегория на то, что ты — красная таблетка?

— Нет. Это должно показать, насколько ты готова иметь дело с реальностью. Потому что правда в том, что иногда незнание является гораздо более мудрым выбором. Мудрее и безопаснее для всех заинтересованных сторон.

Он встает и начинает одеваться.

Полная амбивалентности и острого, неназванного страха, я смотрю, как он натягивает трусы и брюки, носки и рубашку. Он быстро застегивает ремень, обувает черные мокасины и поднимает смятый пиджак с того места, где он бросил его на пол.

Затем он стоит и смотрит на меня в постели, его глаза потемнели.

— Те правила, которые ты установила для нас, были разумными. Никаких вопросов, никаких условий... так действительно лучше. Лучше для тебя, в основном, но также и для меня, потому что если бы у меня не было этих рамок, в которых я мог бы действовать, я бы уже решил, что собираюсь дать тебе красную таблетку, несмотря на последствия.

Он разворачивается и идет через комнату. В дверях он останавливается и оглядывается на меня.

— Если ты хочешь увидеть меня снова, Оливия, ты знаешь, как меня найти. А если нет, я пойму. Если я не получу от тебя известия в течение двух дней, я буду считать это ответом.

Он развернулся и вышел.

***

— О чем, черт возьми, этот человек говорил?!

— Я не знаю, Келли, но это меня чертовски напугало.

Я отступаю в другую сторону перед большим столом в библиотеке Эстель, сжимая в руке трубку телефона смертельной хваткой. Мой мобильный все еще лежит на полу на кухне, поэтому мне пришлось воспользоваться стационарным телефоном.

Хотя в Нью-Йорке уже почти полночь, я была настолько смущена тем, что случилось с Джеймсом, что не могла дождаться, чтобы позвонить Келли, пока там не наступило утро.

— Так что ты собираешься делать, детка?

Я тяжело выдохнула. — Как ты думаешь, Майк мог бы заняться им? Просто чтобы узнать, имею ли я дело с психопатом или нет?

В ее голосе слышится пожатие плечами. — Не понимаю, почему бы и нет. Я спрошу его прямо сейчас. — Она закрывает телефон рукой. Я слышу приглушенные крики, короткая тишина, потом снова приглушенные крики. Потом она возвращается на линию. — Он позаботится об этом. Просто напиши мне имя твоего жеребца и любую другую информацию, которой ты располагаешь.

— О, черт.

— Что?

— Я не знаю его фамилии.

Келли фырчит. — Шлёндра.

— Я могу спросить у менеджера дома.

— Он живет в том же доме?

— Да.

— Тогда почему бы тебе просто не вломиться к нему и не осмотреть все вокруг?

Я прекращаю ходить. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

Она говорит серьезно: — Обязательно загляни в его аптечку. В аптечке хранятся сочные секреты каждого, и тебе не нужен пароль, чтобы войти туда, как в компьютер.

— Так вот как ты узнала, что я принимаю антидепрессанты.

— О, дорогая, это не было государственной тайной. Ты перешла от хождения как зомби к хождению как... ну, как медикаментозный зомби.

Приятно знать, что я была такой прозрачной. — Возвращаясь к Джеймсу. У Майка не будет неприятностей из-за того, что он изучает его, да? Потому что, если это связано с каким-либо риском, я не хочу, чтобы он это делал.

— Не волнуйся об этом. У Майка есть разрешение. Просто дай мне имя твоего мальчика-игрушки, и к концу дня у тебя будет полная информация.

Длинная зевота пересекает линию, заставляя меня чувствовать себя виноватой. — Я позволю тебе вернуться в постель, Кэлл. Прости, что побеспокоила тебя так поздно.

— Не стоит. Это просто золото. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что Майк накопает на твоего жеребца. — Ее голос становится светлее. — Как думаешь, он в программе защиты свидетелей?

Великие умы думают одинаково. — Сомнительно. Если бы ты была в программе защиты свидетелей, ты бы устраивала художественные выставки по всему Парижу?

— Хм. Хорошее замечание. Но, честно говоря, даже если бы это было так, захотела бы ты отказаться от этого прекрасного двенадцатидюймового члена?

Я говорю серьезно: — Я сожалею, что рассказала тебе об этом.

— Ха! Как бы не так! Ты нарисовала такую яркую картину его причиндалов, что я вижу эту проклятую штуку так, будто она запечатлелась в моем мозгу! — Она протрезвела. — Но мы должны поговорить о результатах.

— Почему это звучит зловеще?

— Ну, например, что, если окажется, что он член мафии?

— Что ты имеешь в виду под что, если? Я бегу очень далеко - вот что если

В ее голосе звучит сомнение. — Правда? Ты сбежишь от человека, который бросается на тебя, даже не поздоровавшись, только потому, что он связан с мафией?

— Только потому? С кем я сейчас разговариваю? Что ты сделала с моей лучшей подругой?

— Значит, мафия — это категорическое нет.

— Конечно, нет! Келли! — Я несколько раз стучу трубкой по столешнице. — Я тебя плохо слышу!

Ее тон небрежный. — Я имею в виду, что никто не идеален. И большой член многое компенсирует.

Я скорчила гримасу на телефон. — Сколько вина ты выпила за ужином?

Она игнорирует меня. — А если он шпион?

Я вздыхаю, смотрю в потолок и качаю головой. — Такой же ответ, как если бы он был в мафии.

— Сбежавший из психиатрической лечебницы?

— Ладно, этот разговор достиг предельной скорости бессмысленности.

Тебе пора спать. — Но вот это меня немного беспокоит.

— Фу, ты портишь мне все удовольствие. Ладно, я иду спать. Технически, я уже в постели, но я иду спать. Не то, чтобы я смогла заснуть из-за той истории о твоей оргазмической маленькой связи в русском отделе книжного магазина, но неважно. Приятных снов.

Я рассказала ей все, что произошло с Джеймсом с момента нашего последнего разговора. Не то, чтобы у меня был выбор: она прямо потребовала подробностей, как только подняла трубку.

Не думаю, что она шутила, когда сказала, что будет жить из-за меня. Майк, кажется, в последнее время расслабился в сексуальном плане.

Мы с Келли прощаемся и кладем трубку, потом я возвращаюсь на кухню и беру номер Эдмонда из записки, которую Эстель оставила на холодильнике. Начинаю набирать номер, но останавливаюсь, взглянув на часы.

Сейчас шесть утра.

Тогда мне приходит в голову блестящая идея посмотреть на стену почтовых ящиков на первом этаже. Дом десятиэтажный, и, по словам Эстель, на каждом этаже по четыре квартиры. Значит, там должно быть всего сорок почтовых ящиков.

Каждая из них помечена именем.

В доме может жить больше одного Джеймса, но мне придется назвать Келли их имена. Полная решимости, я иду в спальню, чтобы одеться, а затем спускаюсь на лифте вниз.

Через пятнадцать минут я отправляю Келли электронное письмо, состоящее всего из двух слов.

Джеймс Блэквуд.

Через несколько минут она отвечает.

Звучит как имя кинозвезды.

— Или псевдоним, — бормочу я, уставившись в экран.

Я не могу избавиться от странного ощущения, что где-то уже слышала это имя.