Заноза для мажора

Волков

Свидание, значит? Ща устроим ей свидание! Такое свидание, что жопа от ремня гореть будет.

— А ну вернула ключи! — пытаюсь поймать Кристину, но эта прыткая егоза выскальзывает из хватки, резво отскакивая назад.

— С фига ли?

— Вот только не хватало, чтоб ты в моей тачке непонятно с кем деснами терлась! В метро тискайтесь.

— Большой опыт? Деснами ты, видимо, трешься со всеми подряд, а я на первом свидании не целуюсь. Вот второе будет, тогда и посмотрим…

— Уже и на второе нацелилась?

— А чего бы и нет?

— Его имя и адрес.

— Хочешь послать открытку с соболезнованиями? Оставь в почтовом ящике. Я передам, — иронично фыркает Волкова, поправляя сползший кардиган.

— Не надо. Сам ему после в больничку все принесу. Вместе с цветами.

— Боже, да ты романтик, — закатывают свои кукольные глазки до небес и уходят в закат. В смысле, в натуре сваливают. На середине разговора. Это, блин, как называется?

— Я не закончил!

— А я закончила.

— Волкова, не буди зверя, — не отстаю, практически наступая ей на пятки и рискуя чертыхнуться со ступеней по которым та стремительно спешит сбежать. Золушка, блин. — По-хорошему спрашиваю, куда и с кем намылилась?

— А в чем, собственно, проблема, уважаемый? Мы клятвы друг другу не давали. Обещаниями тоже не разбрасывались.

Нет. Отвечаю, я ее придушу.

— То есть, то что я за тобой собачонкой бегаю последние недели, это так, скуки ради?

Кристина резко тормозит разворачиваясь. Приходится вцепиться в перила, чтоб не налететь на нее.

— А вот с этого места прошу подробней, — сухо щурится она. — Я, видимо, была невнимательна. Упустила момент. Что именно ты подразумеваешь под «бегать»? Благородно слитый спор? Неделя молчания? Или отшить девушку когда она выставляет себя полной дурой и зовет на «чай»? Ну, скажу честно: подкаты такие себе. Я была о твоих способностях большего мнения.

Застываю с открытым ртом, потому что че-то как-то теряю дар речи. Эм… Да ладно? И в этом вся проблема?

— Так тебя крючит за мой отказ??? — протяжно присвистываю. — Бабы, вы точно дуры. Сразу лезешь под юбку — кобель. Не лезешь — беситесь, что не пристаем. Навязываешься — плохо. Не навязываешься — тоже плохо. И как вас можно понять? Вы хоть сами-то знаете, чего хотите?

Ух, как смотрит. Только что карающими молниями не стреляет на поражение.

— Я знаю, чего точно не хочу: оказаться кинутой. В ванной. Одной. Голой. А после быть кинутой повторно. Это, знаешь ли, бьет по самолюбию. Не настолько я уродлива, чтоб дважды меня продинамить.

Мой смачный шлепок ладони по лбу разносится слабым эхом под высокими сводами.

— Волкова, ты гонишь? Да все ведь совершенно не… Да не в этом же дело! Ты себя видела? Тебе даже раздеваться не надо, чтобы завести парня.

— Оно и видно.

— Не веришь? Пошли найдем пустую аудиторию. Я докажу.

— Поздновато опомнился. Настроя больше нет.

— Шедеврально, — раздосадованно пощипываю переносицу, будто это может чем-то помочь. — Я тут зачем-то играю в долбанное благородство, а она уже накрутила черт знает что в своей непутевой башке, сделала преждевременные выводы и обиделась.

— Никто не обижается, сударь. Но выводы сделаны, это верно.

— Какие выводы? Волкова: я не трах… — понижаю голос, а то на нас и без того косо поглядывают. Мы ж звезды номер один в универе благодаря нелепому тотализатору.

И вообще, откуда-то столько народу? Здесь кроме библиотеки и актового зала близко ничего не находится, в учебные часы шаром покати. А щас как назло.

За локоть оттаскиваю Волкову в сторонку, тормозя возле винтажного фонаря. Колонны, вензеля, лепнина — куда б деваться.

— Кристина, ты серьезно так и не поняла, почему ничего не было?

— А это так важно? — пока она недовольно надувает губы, меня так и подмывает их куснуть в воспитательных целях, а после зацеловать. Сдерживаться становится с каждым днем все сложнее.

— Принципиально важно! На этом выстраивается все наше общение.

— Паршиво выстраивается, не находишь?

— Да потому что ты по-жесткому тупишь, — ля, обижается! И собирается свалить, но я снова ловлю ее. На этот раз за плечи. Так, чтобы у нее не оставалось другого выбора кроме как посмотреть мне в глаза. — Мы не переспали по одной и только одной причине, — чеканю каждое слово, чтобы до нее лучше дошло. Вроде натуральная брюнетка, а доходит порой как до блондинки. — Сделай мы, и ты бы уже не поверила, что пари давно ни при чем! Верно ведь? — молчание. Стискиваю пальцы сильнее и легонько встряхиваю ее, подгоняя с ответом. — Верно?!

— Допустим.

— Ну так и в чем я был не прав? Где поступил неправильно? Ты мне нравишься, Кристина. Вот прям без рофла. И чем ближе тебя узнаю, тем сильнее. Неделя молчания, говоришь? А было бы лучше, прилипни я жвачкой? Я ведь могу. В целом, даже хочу. Забирать с утра, провожать вечером. Отстреливать потенциальных соперников. Обрывать телефон. Ты как заноза в мозгах, которую ничем не выковыряешь. Сидишь и нарываешь.

Воу. Это сейчас из меня реально вышло? Я такими приторными речами со школы не изливался. Самое гадкое, что они, по ходу, не произвели на неприступную царицу никакого впечатления. Гребанная Снежная Королева. И для кого я распинаюсь?

— Так что мешает? — спрашивает она раздражающе спокойно вместо того, чтобы… не знаю, удивиться. Или хотя бы растрогаться, приличия ради.

— Что мешает? — такая реакция и меня самого запутывает.

— Проявлять инициативу. Что останавливает?

Хм. Вопрос не в бровь, а в… в другое место. И совсем не в глаз.

— Честно? Не знаю.

— Зато я знаю, — Волкова снимает с себя мои руки. — Просто не так сильно я тебе и нравлюсь. Точно не настолько, чтобы заморачиваться.

— Пииии, — пародирую протяжный сигнал, какие бывают в телешоу при отрицательном ответе. — Вариант неверный. Больше поверю в то, что дело в отсутствии практики. Все же в последний раз я ухаживал за девушками в седьмом классе.

— Да верь во что хочешь. Меня главное больше не вмешивай в свои игры. Найди другого подопытного кролика.

Зашибись. И признавайся после этого кому-то в любви. Я, конечно, знаю, что ее недоверие — моя оплошность, но она же даже не пытается пойти на компромисс!

— Вот так вот, значит, да? — хмуро уточняю я. — Безапелляционно. Без права на шанс.

Видимо, да.

— Мы закончили? — короткий вопрос как тряпкой по морде.

Фак. Если бы на собственной шкуре не знал какой она умеет быть, подумал бы, что эта девица выкована из монолитной ледяной глыбы. Но ведь я знаю. Помню. И хочу снова видеть ее такой: горячей и живой. Эмоциональной, яркой, наполненной. Нет, так просто она не отделяется. Раскрошим долбанный лед и сделаем себе мохито.

Оглядываюсь в поисках знакомых лиц.

— Сысоева, — окликаю через пролет симпатичную блондинку. Помнится, разок у нас с ней кое-что клевалось. — На сегодняшний вечер планы есть?

— Нет.

— Уже есть.

С удовольствием отмечаю хоть какое-то проявление эмоций у Кристины. Пусть и разочарование.

— Как это по-мужски, — кривится она. — И очень по-взрослому.

— Еще как по-взрослому. У меня ведь, в отличие от тебя, нет предубеждений к тому, что допустимо на первом свидании, а что нет. Но не переживай, — склоняюсь ближе, вдыхая запах ее духов. Клевый. Сладковато-горький. Как и она сама. — Обещаю, я буду представлять тебя. Обнаженной и в пене.

— Предохраняться не забывайте. У земного шарика случится инсульт, если ты вдруг дашь потомство, — летят на поражение невидимые иголочки ее острого язычка.

Наверное, я скрытый мазохист, но мне по кайфу. Пускай лучше огрызается. Лучше так, сем равнодушие.

— Стерва.

— И горжусь этим, — бросают мне как с барского плеча и уходят. Ок. Пускай идет. Больше ее уже не останавливаю. Все равно никуда не денется.

— Эй, а с вечером то что? — о, Сысоева еще не ушла. Какая надоедливая.

Лишь убедившись, что Кристина далеко и слышать нас не может, небрежно отмахиваюсь.

— Не знаю. Что-нибудь придумаешь.

Разумеется, я не собираюсь тратить время ни на кого другого. Тем более что там еще прошлого раза понятно, что это ни о чем. За разбитое сердечко Сысоевой тоже особо не беспокоюсь. Склеится как-нибудь. У нее такого супер-клея жопой жуй, на каждый день недели свой.

У меня же другая забота. Сорвать свидание Волковой. Любой ценой. Если надо, с применением физической силы. Не особо это люблю, но на войне, как говорится, все средства хороши.