Вуду

Глава 16

Кира

― Отрадно видеть, что ты привела себя в порядок и подготовилась к встрече с будущим мужем.

Голос отца прозвучал в моей голове, пока я моргала и приходила в себя. Услышав его слова, я подняла голову в замешательстве.

― Огун? ― позвала я, хотя знала, что его нет рядом и никто не спасет меня.

Мою голову рывком подняли за волосы, и я вскрикнула от боли.

― Ты считала, что слишком хороша для Ивана, а теперь готова раздвигать ноги для какого-то байкерского отребья? Ты поганая бл*дь, как я и знал. Еб*чая шлюха.

«Шлюха».

― Я не шлюха, но если это и так, то только благодаря тебе.

Мое презрение к нему сквозило в каждом слове.

Хлопок!

Моя голова мотнулась в сторону, когда он ударил меня. Теплая влажная струйка потекла по подбородку ― я не сомневалась, что он разбил мне губу.

― Ты ведешь себя так, будто слишком хороша для мужчины, которого я выбрал для тебя, а сама трахаешься с каким-то отребьем? Ты такая же потаскуха, как и твоя мать!

Моему изумлению не было границ из-за того, что он отзывался о маме подобным образом.

― Она всегда была тебе хорошей женой! ― возразила я со слезами негодования на глазах.

― Хорошей женой? Ты называешь еб*чую шалаву хорошей женой?

Он ехидно усмехнулся. После чего стащил меня с кровати за волосы. Я схватилась руками за основание черепа, пытаясь унять боль.

― Она не шалава! ― закричала я.

Моя мать была тем человеком, на которого я всегда могла опереться. Она убеждала меня стремиться к своей мечте и не соглашаться на что-то меньшее, чем самое лучшее. Когда я была ребенком, она часто пыталась защитить меня, как могла, от гнева отца, даже ценой собственной безопасности. После того, как отец продал мою девственность, она поддерживала меня, пока я рыдала и приходила в себя в течение нескольких недель. И винила себя за то, что ее не было рядом. Впоследствии она тайно организовала для меня посещение психолога, за что получила синяки под оба глаза, когда отец узнал об этом несколько месяцев спустя.

― Неужели? Она трахалась с моим человеком за спиной. И это ты называешь хорошей женой?! Она думала, что я никогда не узнаю! А через девять месяцев произвела на свет гребаного ребенка, который совсем не похож на меня. Она думала, что я не узнаю, что ты ребенок Александра! ― кричал он мне в ухо, снова нанося удары.

Мой разум закружился вихрем, в то время как шок заставил застыть на месте.

― Что? ― прошептала я, чувствуя, как мое сердце разбивается вдребезги.

Не от того, что я узнала, что ужасный человек, которого всегда считала своим отцом, не был им, а от того, что терялась в догадках, жив ли еще этот Александр. И знает ли обо мне? Не было ли ему все равно? Любила ли его моя мать или это был просто секс? Вопросы, крутившиеся в моей голове, не заканчивались.

― Да, ты не ослышалась, именно поэтому ты всегда была для меня лишь пешкой. Если ты не выйдешь замуж за Ивана, значит, совершенно бесполезна. В таком случае, я хотя бы верну хоть часть того, во что ты обошлась мне за все эти годы.

Поднявшись с пола, я взглянула на него.

― О, неужели миллиона долларов, за которые ты продал мою девственность, было недостаточно? ― прорычала я. ― Что еще ты можешь сделать со мной?

Он с такой силой сдернул халат с моего тела, что я услышала, как он рвется. Изо всех сил стараясь скрыть от него свою наготу, я сжимала перед собой разорванные лоскуты. Мне следовало держать рот на замке.

Мужчина склонился надо мной и провел пальцем по моей щеке. Я отшатнулась и отдернула лицо, но он вцепился в него крепкой хваткой.

Злобным шепотом он произнес слова, от которых моя кровь застыла в жилах.

― Ты отправишься к тому, кто предложит наибольшую цену. И твой новый хозяин будет трахать тебя, когда, где и как ему заблагорассудится, моя дорогая Кира.

Я задохнулась от отвращения.

― Нарядись. Тебе нужно произвести хорошее впечатление на своего жениха. Если только ты не хочешь выбрать вариант «Б». О, а если все-таки выберешь его, то твоя милая подружка, с которой ты жила, отправится вместе с тобой. У тебя есть полчаса. Если ты не переоденешься, я вытащу тебя прямо в таком виде.

Он одарил меня жестокой улыбкой, после чего встал и ушел. Свернувшись калачиком, я лежала на полу, глядя в окно и мысленно умоляя Огуна найти способ спасти меня.

Конечно же, мои молитвы остались без ответа. Опустошение разливалось по моей груди, и мне хотелось плакать, но я не хотела доставлять отцу ― нет, Гришке ― удовольствие. С трудом поднявшись, я поплескала на лицо холодной водой. Рана на губе ужасно болела и снова начала кровоточить, и я прижимала к ней тряпицу, пока кровотечение не прекратилось.

Не желая краситься, я лишь расчесала волосы и подкрутила их.

Судорожные вдохи не способствовали моей решимости.

Вариант найти способ разбить стекло на балконе и спрыгнуть с него, имел больше преимуществ, чем добровольное согласие стать женой Ивана. Мысль об этой альтернативе вызывала у меня приступ рвоты.

Одевшись в красное платье, которое мой «отец» принес с собой, когда ворвался в мою комнату, я скривила губы в отвращении. Низкий вырез спереди почти достигал пупка. Задняя часть представляла собой паутину из ниток, которая заканчивалась почти на уровне задницы. Несмотря на то, что я с радостью влезла бы в это развратное платье для Огуна, осознание того, что оно надето для выставления меня на продажу, заставляла задыхаться.

Единственным украшением были бриллиантовые серьги-люстры, которые стоили, вероятно, дороже моей машины. Мне хотелось засунуть их в глотку Гришке и Ивану. Если бы они подавились ими, я была бы счастлива станцевать на их могилах.

― Огун, я люблю тебя, ― прошептала я в неподвижную тишину комнаты.

Слезы наворачивались на глаза, но я смахнула их.

Туфли с красной подошвой, которые я надела, сидели на моих ногах как перчатки, но я ненавидела их. Каждый шаг приближал меня к палачу. Стук каблуков по кафельному полу стал для меня предсмертным звоном.

Двое мужчин, которых я презирала, потягивали лучшую русскую водку, когда я вошла в комнату. Они оба повернулись в мою сторону, и я вздрогнула от голода, который увидела в глазах Ивана.

― Krasivaya jenschina. Красавица, ― пробормотал Иван, и мои ноздри гневно раздулись.

― Кира, подойди, ― приказал мужчина, называвший себя моим отцом.

Словно я была собакой. Впрочем, ею я сейчас и являлась.

Стиснув зубы, я встала перед ними. Сжав кулаки, я держалась отнюдь не скромно.

― Время было тебе хорошим другом, ― произнес Иван на английском с сильным акцентом, перебирая пальцами распущенные пряди моих волос. ― Мне не терпится вогнать в тебя свой член, пока ты не начнешь визжать от восторга.

― Хочешь трахнуть ее прямо сейчас? В знак доброй воли. А после подпишем все бумаги, ― спросил Гришка у Ивана, глаза которого жадно заблестели, а язык обвел губы.

Мое сердце бешено заколотилось, а желудок взбунтовался при мысли о том, что Гришка снова сделает это со мной.

― Перегнись, ― приказал Иван, лукаво улыбаясь и указав на подлокотник дивана.

Взгляд заметался по комнате, надеясь, что кто-нибудь окажется рядом и остановит то, что должно было произойти. Не было ни души, хотя я нисколько не сомневалась, что люди моего отца находятся где-то неподалеку.

― Пошел ты, ― выплюнула я.

― Думаешь, у тебя есть выбор? ― он мрачно усмехнулся. ― Делай, что я говорю, или я убью твою мать, мерзкого байкера, соседку по квартире ― всех, кого ты любишь. Я сожгу этот кусок дерьма в Айове дотла. Мне. Плевать.

Иван угрожающе надвигался на меня, и понимание того, что он обязательно выполнит свою угрозу, заставило меня сделать все, что он требовал. Унижение, охватившее меня, было невыносимым. Он провел кончиками пальцев по моей спине, вызвав дрожь отвращения, которую он принял за желание.

― Ты жаждешь моих прикосновений, не так ли, malenkaya ptica. Птичка, ― протянул он.

Его рука схватила меня за горло так сильно, что я не могла дышать. Он рывком поднял меня на ноги и зашипел мне на ухо: ― Что это за метка?

Вот черт. Я не подумала о татуировке, когда укладывала волосы. Меня пронзил страх перед тем, что он может сделать. У меня пересохло во рту, и я не могла ответить.

― Что это такое? ― закричал он мне в ухо. ― Ты позволила другому мужику поставить на тебе свою метку?! Я выжгу ее с твоей плоти, чтобы ты поняла, что принадлежишь мне! Усекла?!

Он тряхнул меня за шею, отчего мои волосы рассыпались. Из его рта извергалось буйство русских ругательств, когда он толкнул меня лицом в диван, и мое тело перегнулось через подлокотник. Несмотря на то, что я билась и пыталась бороться с ним, он был крупным мужчиной, и я не могла противостоять ему.

Моя борьба, казалось, даже забавляла и возбуждала его, пока он терся своим затвердевшим членом о мою задницу. Прохладный воздух коснулся моей кожи, когда он задрал мое платье на бедрах. Слезы потекли по щекам и упали на диван, когда он сорвал с меня трусики и отбросил их в сторону.

Я попыталась ударить его ногой, когда услышала лязг ремня. Он ударил меня по голове за мои потуги и сильнее прижал к дивану. Почувствовав вкус крови из вновь открывшегося пореза на губе, я пыталась отдышаться. Мой взгляд был затуманен, но я смогла различить силуэт Гришки, который спокойно стоял и пил из своего стакана, наблюдая за происходящим.

― Ненавижу тебя! ― закричала я, но он, не придав этому значение, лишь мрачно усмехнулся.

― Тебе лучше надеть презерватив, Иван. По крайней мере, пока ты не проверишь ее. Как я тебе уже говорил, ее действия в последнее время были не самыми разумными.

Иван злобно зарычал, и я поняла, что Гришка сказал это для того, чтобы разозлить его. Он хотел, чтобы Иван причинил мне боль.

От болезненного вторжения пальцев Ивана я закричала. Но при этом извивалась и боролась изо всех сил. Он может насиловать меня, но я никогда не буду покладистой и послушной. Черт, да если он убьет меня в гневе, я лишь быстрее освобожусь от него.

Когда он прижал головку своего члена к моей промежности, я всхлипнула и бешено забилась.

― Калашник, если бы ты был умным человеком, то отозвал бы своего друга, ― услышала я знакомый голос с другого конца помещения.

Иван приостановился, после чего последовал возглас.

― Сейчас же!

В одно мгновение я лежала лицом вниз на диване, а в следующее уже стояла перед Иваном с его мясистой рукой на моей шее и ножом, приставленным к моей яремной вене. Это было иронично, учитывая, что в другом конце комнаты стоял Шэнк, а мой старший брат находился в таком же положении.

Глаза Анатолия угрожающе вспыхнули, когда Шэнк рывком повернул его голову и надавил на нож достаточно сильно, чтобы пустить кровь. Темная струйка на какой-то миг заворожила меня.

Затем мое сердце забилось, потому что рядом с ним, стоя наготове, находился Огун. Только это был не тот милый парень, который занимался со мной любовью и смеялся, когда мы вместе готовили ужин.

Нет. Этот человек был Вуду. С холодными глазами и напряженным, почти не двигающимся, телом. Угрожающе держащий нацеленный на Ивана пистолет.

Гришка зарычал.