Развод. Цена ошибки

Глава 37. Кошмар

Соня

Таня отошла куда-то, а Слава последовал за ней. Влад, муж Ани и Димкин брат, тоже исчез, разговаривая где-то по телефону. Аня же, пользуясь случаем, пока мы остались наедине, решила устроить мне допрос с пристрастием:

— Вы давно знакомы с Димой? — в глазах море интереса.

— Больше пяти лет.

— Ого! А вместе давно?

Что на это ответить? Есть какие-то варианты или хотя бы можно мне воспользоваться помощью зала?

— Эм-м… два дня?

Рот у Ани открывается и закрывается. Она быстро моргает, пытаясь понять, не послышалось ли ей. А я… что мне еще сказать? Ведь я не понимаю, когда начинается точный отсчет наших с Димой отношений, если это вообще можно так назвать.

— Мы были вместе когда-то давно, — решаю выдать правду. — Встречались около полугода, а потом…

Сглатываю. Как это рассказать-то, господи?

— В общем, я увидела его в постели с другой.

Аня округляет глаза.

— Димку? Нашего Димку?! — ахает и хватается за грудь. — Боже, у меня аж прилив случился на нервах. Не может быть! Не поверю в это.

Да-да. Вот и я должна была не поверить тогда, усомниться. Дура.

— Все оказалось подстроено его бывшим другом.

— Зачем он это сделал? — Аня бледнеет, но продолжает расспрашивать.

— Он хотел, чтобы я принадлежала ему, — пожимаю плечами.

— У него получилось добиться своего? — у нее уже глаза на мокром месте.

— Да, ведь я вышла за него замуж.

Аня начинает тихо плакать, я лезу в сумку и достаю салфетки.

— Ты прости меня за слезы, это все гормоны, — забирает их у меня и аккуратно, не задевая маску, промакивает глаза. — Что было дальше?

— Сейчас я развелась с мужем, и мы с Димкой решили начать все сначала.

Девушка обмахивается салфеткой.

— Бо-оже, какие все-таки мужики сволочи! — говорит со злостью. От слез не остается и следа. — Знаешь, а ведь у нас с Владом тоже есть такое прошлое, о котором и не расскажешь никому. Я до последнего не могла его простить за то, что он сделал со мной. За то, что сделал с нами…

Краснеет, осматривается по сторонам, но замечает Влада, идущего к нам, и шепчет:

— Потом еще поболтаем, — промакивает уголки глаз. — Вы с Димкой прекрасная пара, и я очень рада, что вы вместе. Из всех братьев Дима самый честный, правильный, всегда знающий, что нужно делать и говорить. Он не может быть предателем, это совершенно исключено!

— О чем болтаете, дамы? — Влад подходит к жене и притягивает ее к себе за талию, сводит брови: — Так. Это еще что за сырость?! Детка, просто покажи пальцем на того, кто обидел тебя.

Аня закатывает глаза и улыбается:

— А тебе лишь бы руки распустить, — хмыкает.

— Это не ответ, — мужчина серьезнеет.

— Еще какой ответ! Это, — указывает пальцем на красные глаза, — просто гормоны, понимаешь?! Я недавно родившая женщина! Имею я право поплакать немного?

Вместо ответа в его глазах разливается море нежности, он притягивает к себе жену и целует в висок. Я завидую этим двоим, которые могут вести себя на публике как им угодно и не стесняться любопытных глаз.

На сцену выходит импозантный мужчина, который начинает толкать речь. И чем дальше он говорит, тем сильнее мое тело сковывает холодом. Ледяные корки покрывают мою кожу, я будто примерзаю к земле.

— Мы безумно рады сообщить всем собравшимся, что наша прекрасная и любимая дочь Аделия решила соединить себя узами брака с одним из сыновей наших дорогих друзей — семьи Волковых. Аделия, Дима! Ну же! Поднимитесь сюда и поделитесь с нами этой радостью.

Как в кошмаре, проектор находит в темном углу Диму и Аделию. Она положила голову ему на грудь, а он нежно держит ее за плечи. Картина совершенно точно однозначная. Нет никаких сомнений в том, кем приходятся эти двое друг другу.

Под шквал аплодисментов делаю шаг назад. Еще один, и еще. Нет-Нет. Все это похоже на бред. Ведь мы только несколько минут назад разговаривали. Только несколько минут назад Дима объяснял мне, что они с Делей друг другу никто.

Аня что-то говорит мне, машет салфеткой перед лицом, хватает за руки, но я не слышу ее. Не понимаю ни единого слова, в ушах гул, разбивающий в кровь барабанные перепонки.

Шаг, еще шаг. Мне нужно уйти отсюда. Мне нужно на свежий воздух. Разворачиваюсь и быстрым шагом покидаю это торжество. Со злостью срываю маску, обронив ее по пути на улицу.

Гребаное дежавю снова заставляет меня пройти через этот ад! В третий раз! Душу дробит на части, не щадит ни единого уголочка. Умираю, тону, исчезаю.

Где-то в прошлой жизни я наверняка была плохим человеком, раз меня заставляют проходить через это вновь и вновь. Из раза в раз одно и то же, об одном и том же.

Срываюсь на бег и лечу. Не обращаю внимания на шпильки и холод. Ледяной ветер с реки пронизывает насквозь. Останавливаюсь и сгибаюсь пополам, переваливаясь через перила. Из груди вырывается смех. Совершенно ненормальная, больная истерика сквозь слезы и потеки туши на щеках. Перед глазами расплываются красные пятна, грудная клетка горит, и я дышу с такой частотой, что, кажется, прямо сейчас потеряю сознание.

Еле поднимая ноги, бреду к лестнице, ведущей к воде. На носу лето, но пока рано ходить босиком, тем не менее на последней ступеньке срываю осточертевшую обувь. Становлюсь на корточки и умываюсь.

Мне надо прийти в себя, потому что я определенно схожу с ума.

— Сонечка! — вскрикивает голос позади, и я резко оборачиваюсь.

Таня спешит ко мне и крепко обнимает за плечи, шепчет в шею:

— Милая, пожалуйста, не наделай глупостей, — всхлипывает.

— Ты чего? — заглядываю ей в глаза. — Думала, я топиться пошла?!

— Мне так показалось, — вытирает слезы и шепчет: — Я все слышала…

— Не надо! — вытягиваю вперед руку, останавливая подругу.

На плечи опускается теплый пиджак, от которого пахнет незнакомым мужским запахом. Слава укрывает нас обоих своей вещью и садится рядом:

— Я подгоню сейчас машину. Тань, не уходите никуда, хорошо?

— Не надо, — скидываю с себя пиджак и собираюсь вставать. — Я пойду.

Слава перехватывает меня за руку и останавливает:

— Соня, ты не можешь оставаться сейчас одна. На дворе ночь, а ты полуголая, да еще и босиком. Я отвезу вас домой к Тане. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе, — в его голосе тревога.

Он бросает на подругу беспокойные взгляды. Я понимаю, что Таня так просто не сдастся и пойдет за мной.

— Хорошо, — киваю. — Только не говори никому.

Слава не отвечает ничего, разворачивается и уходит. А я поднимаю глаза к черному небосводу и стираю слезы.