Развод. Цена ошибки

Глава 50. Еще лучше

Дима

Может ли время тянуться еще медленнее? Кажется, в этом каземате оно и вовсе остановилось. Там зима, часом, не началась? Мы сидим с Беловым в разных клетках и отделениях. Я не видел его несколько дней. И согласился бы не видеть всю оставшуюся жизнь.

Я никогда не разочаровывался так в людях, как в нем. А ведь он был относительно нормальным. По молодости мы много гуляли вместе. И лишь в последние годы учебы в университете он стал меняться к худшему. Почему такое произошло — непонятно. Зависть? Жадность? Что это вообще такое?

На третью ночь в камеру заходит мент:

— Волков, на выход!

Ну наконец-то! Какого хера сразу не выпустили — непонятно. Тянули резину. Думаю, Белов пытался что-то намутить, но у него нихера не вышло. А Соне еще надо по жопе надавать за то, что полезла сюда. Ни к чему ей это все, я бы и сам разобрался, Семенович бы помог.

Ведут по коридорам, к выходу. От меня воняет, о душе тут и речи не нет. Щетина отросла, засохшая кровь стянула кожу, жуть как хочется искупаться и привести себя в порядок. Проходим формальности: ставлю какие-то подписи, забираю свои вещи. На выходе сталкиваюсь с Русланом. Он выглядит не лучше меня, разве что башка не пробита. Но морда такая же сине-красная, как и у меня.

Видит меня, сплевывает.

Засовывает руки в карманы брюк, подходит ближе. Его адвокат следует за ним, озирается по сторонам. Кладет руку ему на плечо, мол, тормози. Белов скидывает руку.

— Что, друг дорогой, меня любимая встречает, — кивает подбородком на симпатичную шатенку, которая нервно теребит ручку сумки. — А твоей любимой ты нахер не нужен.

Моя любимая, я надеюсь, спит спокойно дома и видит хорошие сны, а не таскается за мной по ментовкам.

Руслан скалится по-шакальи. Семеныч выходит вперед, готовится в случае чего разнимать новую драку, но я больше чем уверен — трус Белов перед отделением полиции никогда в жизни первым на нападет. А вот провоцировать меня будет.

Подхожу ближе к Белову.

— Дима, — тормозит адвокат.

Наклоняюсь ближе:

— Увижу тебя еще раз рядом с нами — убью, — произношу холодно-спокойно.

Выдерживаю его взгляд. У меня сейчас такой пиздец внутри, что я реально готов грохнуть Руслана прямо тут. Гнида он и мразь. Жду, что Белов начнет опять нарываться, но вместо этого он отходит от меня спиной вперед. Не проронив ни слова, скрывается из виду.

— Херово выглядишь, брат, — Влад кладет руку на плечо, и я кривлюсь от боли. — В больничку?

— Меня уже осматривали врачи. Нормально все, — отмахиваюсь. — В душ хочется.

— Тогда погнали.

Едем к нам с Соней домой. Я специально попросил брата встретить меня, а не Соню. Не надо ей видеть меня таким. Сейчас приведу себя в порядок и поеду к Ромке. Там уже и обнимемся, порадуемся тому, что все закончилось.

Дома быстро купаюсь, бреюсь. На теле синяки, под глазом фингал, губа разбита. Надеваю джинсы, футболку, брызгаю парфюмом. Я хоть и искупался, но все равно осталось ощущение, что от меня разит ментовкой.

Влад ждет меня в гостиной. Окидывает взглядом:

— Норм.

— Лучше, чем было? — усмехаюсь.

— Спрашиваешь! — фыркает.

Спускаемся к машине.

— Что матери с отцом сказали?

— Как есть, так и сказали. Ты ж батю знаешь, ему врать нельзя. Недоговаривать тоже. Рассказали, что на тебя напал старый знакомый из-за того, что ты его турнул с теплого местечка. Кстати, что дальше будет с этим Беловым?

— Это уже решать полиции. Ну и совету директоров. Возможно, Белов все-таки уговорит их решить все без скандала. Но один хрен, его репутация уже в дерьме. Просто, возможно, обойдется без срока.

— А ты бы хотел, чтобы он присел?

— Я бы хотел, чтобы он исчез из моей жизни раз и навсегда.

— Ну и хер с ним! Хорошо, что у Сони нашлось чем крыть. Этот мудак до последнего рогом упирался.

— С Соней я еще поговорю.

Прыгаем в тачку, едем к старшему брату.

— А чего говорить? Девочка любит тебя, готова грудью на амбразуру лезть и защищать тебя. Молодец, — кидает на меня быстрый взгляд.

— И без этого разрешилось бы.

— Конечно, — соглашается. — Вопрос — как скоро?

Выдыхаю, понимая, что дело могло затянуться.

По дороге останавливаемся в цветочном, покупаю букет пионов. Заезжаем во двор многоэтажки Ромки. Я спешу подняться к нему в квартиру. Пишу ему, что стою под дверью. Он тихо открывает дверь, крепко обнимает меня, показывает, где Соня, а сам с Владом идет на кухню пить кофе.

Беззвучно открываю дверь и прохожу внутрь. Сейчас только шесть утра, Соня еще спит, свернувшись в клубочек. Сажусь рядом, веду цветами по ее голым рукам и шее, а потом целую кожу от локтя и выше.

Любимая медленно распахивает глаза, сонно рассматривает комнату, в которой стоит полумрак из-за закрытых занавесок. Останавливает взгляд на мне. Моргает несколько раз. Улыбаюсь ей.

— Доброе утро, — шепчу на ушко.

В визгом Соня подпрыгивает на кровати и падает мне в объятия. Где там у меня болело? Не чувствую ни хрена. А вот ее чувствую — как сердце бьется, как слезы льются, как руки горячие тело щупают и губы мягкие меня целуют.

Она берет мое лицо в свои руки и расцеловывает его. Невесомо, обходя места, где уже налились синяки.

— Родной…. любимый! Почему мне не сказали?! Я бы встретила… так соскучилась… как же хорошо, что ты рядом… со мной.

Подставляю лицо под эту нежную атаку и растекаюсь от счастья. Хорошо-то как. Падаю на спину, Соня ложится мне на грудь, слушает, как бьется сердце, рисует узоры пальчиком на груди. А я перебираю ее волосы, вдыхаю их аромат, целую.

Просто лежим, дышим в унисон, наслаждаемся друг другом и этим днем. Солнце вышло и ярко светит в окна.

— Дим? — Соня кладет подбородок мне на грудь и заглядывает в лицо. — У нас теперь все будет хорошо?

— Даже еще лучше, — улыбаюсь ей и оставляю поцелуй на кончике носа.

Соня прижимает к себе букет пионов и снова ложится на меня. Закрываю глаза, умирая от счастья.