Безмолвный пациент Клинической Больницы

Глава 37

Бэроонс хотел ещё, что-то добавить однако вовсе не сдержался и чихнул.

— Прошу прощения, — извинился он, протягивая руку к коробочке с салфетками. — Подцепил простуду от жены.

Пока Майкл приводил себя в порядок, успел немного его рассмотреть. В отличие от младшего брата, Майкл Бэроонс не отличался привлекательностью: солидный лысеющий мужчина с лицом, испещренными глубокими рубцами от юношеских прыщей. От него исходил крепкий аромат старомодного мужского одеколона. Примерно таким же пользовался и мой отец. Обстановка в кабинете также отличалась традиционным стилем. Здесь пахло кожаной мебелью, деревом и книгами. Полная противоположность миру Бренда Бэрооннса, в котором правили яркие цвета и красота во имя красоты. У двух братьев не имелось ничего общего.

На рабочем столе Майкла стояла фотография покойного Бренда. Обычный любительский снимок (возможно, этот снимок сделал сам Майкл?) — Бренд запечатлён сидящим на заборе на фоне деревенского поля, волосы развеваются на ветру, а на шее висит фотоаппарат. Бренд больше напоминал актёра, чем фотографа. Или актёра, играющего роль фотографа.

Майкл, заметив, что я разглядываю фотографию, кивнул, словно прочитал мои мысли, и со смехом заметил:

— Брату достались кудрявая шевелюра и смазливость, а мне — мозги. Шучу! На самом деле меня усыновили. У нас с Брендом нет кровного родства.

— Вот так новость! А Бренда тоже усыновили?

— Нет, усыновили только меня. Наши родители долгое время не могли завести ребёнка, а потом когда появился я, мама неожиданно забеременела, и вскоре у них родился собственный сын. Такое часто случается. Люди наконец перестают нервничать и расслабляются.

— У вас с братом сложились близкие отношения?

— Мы стали лучшими друзьями, что для братьев это редкость. Хотя Бренду всегда доставалось больше внимания, в я рос в его кромешной тени.