Измена. На осколках счастья

Глава 20. Маша

После нашего с Лёшкой прощального секса и предложения Юры время стало будто резиновым: оно тянулось еле-еле, ничего интересного при это не происходило. Будто мир замер в тот момент, как заледенело моё сердце. Я жила себе спокойно у бабушки, помогала ей на огороде, по хозяйству и с закатками солений на зиму. И как влюблённая дура тосковала по мужу.

Днями частично отвлекалась на домашние дела, да на разнообразные беседы с бабулей. На её рассказы и вопросы приходилось реагировать, потому и грустить было особо некогда. Правда, несколько раз диалог сворачивал не туда: чересчур приближаясь к опасной черте, к запретной теме наших с Лёшей взаимоотношений. Бабушка знала лишь, что мы расстались. Причины я уточнить отказалась, а она и не сильно настаивала на ответах, лишь выдала, что парень ей реально очень нравился.

А знала бы бабуля, как сильно Лёшка нравился мне! Да какое там нравился?! Как бесконечно и отчаянно я его любила. Несмотря на предательство и на уничтоженное доверие, несмотря ни на что. Чувства к мужу не стихали, а кажется, даже усиливались от вынужденной разлуки, в которой мы оказались из-за его роковой ошибки и моей ущемлённой гордости.

Видимо, исполняя мою просьбу, Лёша оставил меня в покое, хотя это только так казалось на первый взгляд. Да, он больше не приезжал сюда, но не проходило ни одного дня, чтобы муж ни присылал к нам курьера с различными подарками: от шикарных букетов коралловых роз с открыточками-признаниями в любви до всевозможных сладостней и деликатесов.

Однажды супруг передал даже новую тёплую одежду на случай холодных вечеров. Дело в том, что, ещё будучи моим парнем, Лёшка очень любил завлекать меня в модные бутики и скупать там всё подряд, не забывая расхваливать неземную красоту любимой и игриво подсматривать за процессом примерки обновок, отпуская милые шутки с завуалированным намёками на интим по прибытию домой. Особенно ему нравилось покупать мне нижнее бельё: различные комплекты и пеньюары, сорочки, чулочки и прочие мегасексуальные и безумно дорогие вещички из товаров для взрослых.

Вот и в этот раз муж прислал с курьером тёплое платье обалденной расцветки, махровый халатик с сердечками, спортивный костюм с русалочкой для работы на огороде и несколько пар вязанных носочков. Даже эти картинки кричали о его любви! И сердечки, и русалочка...

Мои размеры Лёшка отлично знал. Ещё бы столько набегов на бутики мы совершили по его инициативе, просто прогуливаясь мимо после его работы и моей учёбы. Частенько я пыталась отказаться, осуждая излишние траты, но влюблённый мужчина считал делом чести дарить избраннице подарки и милые сердцу сувениры, приглашать на романтические свидания, водить в изумительные места живой природы, на увлекательные экскурсии, в театры и кино, в парки развлечений и даже на аттракционы. Лёшка мог себе такое позволить и меня пытался приучить к увлекательному времяпрепровождению. А для меня самым ценным в этих прогулках было именно его присутствие рядом, а окружающая красота воспринималась лишь приятным фоном.

Конечно, он не был типичным миллионером, нет. Лёша всего добивался сам, с нуля, потому ценил каждый заработанный рубль и старался вложить его дальше в развитие бизнеса. Но при этом утверждал, что дороже моей улыбки и счастливых глаз для него ничего нет.

Потому и свадьбу тогда организовал на широкую ногу. А с рождением первенца муж и квартиру собирался покупать большей площади. Эту ведь подарили мои родители, чтобы не выглядеть бедно на фоне богатого жениха, да и чтобы ему резко не пришлось выводить крупную сумму денег из нового бизнес–проекта.

Но больше всего я ценила даже не эти факты внимания и заботы, а наши разговоры наедине в объятиях друг друга, ночные просмотры фильмов под попкорн, ощущение постоянной поддержки и заботы, нежной любви и жгучей страсти. От одного вида Лёшки у меня возникало желание наброситься на него и зацеловать. Мечтала подарить ему всю себя, старалась готовить новые блюда, устилать кровать шикарными комплектами, ухаживать за радующими взгляд комнатными цветами, рисовать его портрет с разных ракурсов и даже посвящать ему стихи.

А больше всего на свете я мечтала подарить Лёше ребёночка. Тогда ещё жених тоже надеялся на такое счастье, потому мы активно работали над осуществлением мечты, по полночи занимаясь любовью без предохранения и засыпая в объятиях друг друга. Всё-таки надо признать, что муж у меня очень заботливый. Он даже для бабушки прислал махровый халат, шерстяной платочек и носки.

Всё время, что я прожила в деревне, этот хитрец не давал о себе забывать. Будто это было возможным! Помимо ежедневных подарков и вкусностей, мне доставляли также сувениры и особо значимые для нас обоих безделушки, типа того браслетика, что он передал Юрой на следующий день после моего героического спасения из реки и нашего прощального секса. Отсылать подарки обратно было бесполезно и грозило личным приездом Лёшки сюда вместе со всеми возвращёнными товарами.

В этом случае, увидев его, я боялась не устоять. И без того безумно хотелось послать свою гордость куда подальше и дать мужу второй шанс. А лично его увидеть и не броситься в объятия – вообще казалось теперь выше моих сил. Жутко соскучилась по его сильным рукам, умопомрачительному запаху, ласкам и поцелуям! Потому проще было принимать все подарки и надеяться, что мы просто не пересечёмся до развода. А там я уже уеду из города, а это всё верну обратно, пусть раздаст бедным людям или подарит новой девушке, себе лишь памятные сувениры оставлю и открытки.

Вечерами, когда бабушка уже засыпала, я сидела на кровати и писала стихотворения. Да-да, стихи собственного сочинения о наболевшем: о первой любви, о жестоком двойном предательстве, о подложной и истинной дружбе, о желании быть с мужем и о невозможности вновь ему довериться, а ещё о своих эротических мечтах и жарких снах, которые теперь часто радовали меня ночами и убивали наутро. Видимо, мозг пытался компенсировать отсутствие живых ласк и прикосновений фантомным образом Лёшки.

Ещё я подолгу рассматривала тот браслетик из ракушек, который вместе с обручальным кольцом воспринимался теперь как символ нашей любви. Я подбрасывала его на кровать, размышляя над очередным четверостишием, а он подал на старенькое покрывало и постоянно складывался в форму сердца. Кошмар! Даже ракушки твердили о наших чувствах и необходимости простить нечаянную измену.

Лёшка, кстати, и сам утром и вечером присылал в мессенджерах послания с признаниями в любви, просьбами простить его и позволить приехать за мной. Этот моральный мучитель ещё и аудио-обращения записывал. Это была адская пытка: слышать его родной, любимый голос, нежно и ласково зовущий меня обратно и при этом оставаться недвижимой, не лететь в крепкие объятия сломя голову, а просто игнорировать послания. Я потом по сто раз прослушивала эти записи и порой даже украдкой плакала от обиды на жизнь, на мужа и на себя за эту безвыходную ситуацию.

Ещё Лёшка прикреплял к сообщениям щемящие сердце фотки. В основном на них был он сам: то едва проснувшийся, но уже мило улыбающийся мне в объектив камеры, то весь в переливающихся каплях воды и в обмотанном на бёдрах полотенце, видимо, сразу после душа, то там была яичница и другие его попытки приготовить себе что-то съедобное. Под всеми этими фотками появлялись подписи о том, как сильно меня не хватает рядом всегда и в любой ситуации. Я и сама была бы не против оказаться рядом, стереть с шикарной груди мужа те капли, сдёрнуть полотенце и заняться любовью, а после приготовить ему нормальный завтрак.

Одной из самых трагичных для меня была фотография когда-то нашей общей квартиры, теперь оставленной обоими хозяевами. Она была полной противоположностью той первой фотке, которую муж прислал после прощального секса. Там всё было ещё в розах, свечах и воздушных шариках. А сейчас... Как и наша жизнь, так и квартира из счастья и любви рухнула в пустоту и одиночество. Все вещи муж таки забрал и, отчитавшись мне в послании, съехал из нашего семейного гнёздышка. Ключи Лёшка передал мой маме, она также сообщила об этом в смс, вновь попросив дать супругу второй шанс.

Только я не спешила возвращаться в эту одинокую квартиру, а решила дождаться, пока родители отправятся в санаторий, чтобы без их нотаций спокойно собирать вещи для переезда. Хотя, возможно, я не возвращалась, чтобы не пересечься случайно с Лёшей, боясь своей реакции на него. Боясь не выдержать, сдаться, проиграть в сражении с доводами разума и гордостью и кинуться мужу на шею, разрыдаться и признаться в том, что просто не могу и не хочу впредь жить без него. Потому я и зависла у бабушки, предчувствуя такую реакцию на предателя, которого никак не могла перестать любить.

Животик пока был незаметен, но уже чётко ощущалась наполненность внизу, набухание и возросшая чувствительность груди. Мужу бы понравилось ласкать её. Блин, снова о нём. Я помнила о своем любимом малыше и просто обожала его: старалась лучше питаться, больше отдыхать, включала ему приятную музыку, общалась с пузожителем, рассказывала о своих планах и успокаивающе поглаживала, пытаясь передать ребёночку всю свою любовь и за себя, и за папу, которого у него уже не будет.

Юркин вариант стать отцом для малыша, я даже не рассматривала: ни к чему вешать на хорошего друга чужого ребёнка, да и мне это против натуры: обнимать, целовать нового мужа, любя предыдущего, а потом когда-то ещё и сексом с ним придётся заниматься… Даже представлять такое было противно и некомфортно, будто со старшим братом! Жесть! Так что вариант замужества с Юркой я даже не учитывала. С ним мы общались крайне мало, лишь по переписке.

Правда, Лёша и от такого варианта был бы в восторге, его же я и подавно игнорировала, боясь выйти на диалог и вывести нас на перемирие, которого вроде как должна избегать. Внушала себе это и активно затыкала протесты сердца.

Так и жила всё это время, получая от супруга подарки и послания в одностороннем порядке и транслируя полный игнор и безразличие, когда на деле дико страдала без него, плакала перед сном и после пробуждения, перемещаясь из горячих объятий фантомного любимого в одинокую явь. В такие моменты даже хотелось, чтобы Лёшка вновь, как в то пробуждение перед прощальным сексом, оказался на коленях у кровати, жарко целующим и ласкающим меня. Но в этот раз я не оттолкнула бы мужа, а отдалась бы чувствам. Правда, после таких безрассудных мыслей и фантазий, навеянных эротическим сном, вновь просыпался разум и включал по кругу заезженную пластинку о недопустимости прощать предателей, тем более мечтать о них.

Спустя три недели после моего приезда к бабушке мама сообщила об их отъезде в санаторий, а я решила, что пора уже возвращаться домой. Только именно к родителям, а не в нашу с Лёшей одинокую квартиру, где даже стены кричали о нём и о общих счастливых мгновениях из прошлого.

На развод за это время я так и не подала. Отчего-то тянула время. Мучила этим и себя, и Лёшку, и, возможно, даже Юру. Почему до этого не подала заявление?! Глупо врать самой себе: просто потому, что не хотела этого! Вот не принимало моё сердце нотаций разума и вовсю противилось этому решению, специально придумывая предлоги, чтобы потянуть время. То ехать далеко, то по Интернету могу сделать что-то не так, например, неправильно заполнить заявление, то в дороге укачает, то стоит дождаться, пока останусь одна в родительской квартире. Решила, что в городе возьму себя в руки и спокойно сделаю это, а за время отсутствия мамы с папой дома подготовлюсь к переезду.