Соври мне красиво

Она решила уйти.

Но вот в чем настоящая загвоздка. Август так и не узнал. Моя бабушка позвонила Уильяму, отцу Августа, чтобы рассказать ему о скандале. Вместо того чтобы поделиться информацией с Августом, он решил подкупить мою маму хорошей суммой наличных, если она уедет из города. Уильям сказал ей, что это было то, чего хотел Август, и поскольку она была беременна и находилась на грани бездомности, она приняла его предложение. Затем появился мой отец, личность которого до сих пор остается для меня загадкой. Честно говоря, у меня не было ни желания, ни энергии спрашивать ее об этом. В моей жизни и без того достаточно драм, да и невозможно скучать по тому, кого даже не знаешь.

После этого мама так никогда и не сблизилась со своими родителями, но, в конце концов, они смогли поддерживать вежливые отношения ради нас. По крайней мере, до тех пор, пока моя мама не столкнулась с Августом, когда мы впервые приехали в Сойер-Пойнт. Он бросил взгляд на Грея и понял, что он — его сын. Теперь представьте еще одну ссору между моей мамой и бабушкой, а также Августом и Уильямом, как только они собрали кусочки паззла воедино. По словам моей мамы, Август хотел получить возможность познакомиться с Греем поближе. Но мама не была готова рассказать ему, а Август не был готов заявить на него права. Поэтому они обручились, и он поддержал нас финансово, отправив Грея в хороший колледж. Остальное вы уже знаете.

Теперь тот телефонный разговор с Августом имеет смысл. Он не доносил на меня за пьянство. Он предупредил ее, потому что боялся, что я встречаюсь с одним из его сыновей, не зная, что Грей тоже его ребенок.

Так много вопросов, и так мало ответов. Что случилось с Дэнни? Кто и почему меня преследовал? «Розыгрыши» — если их можно так назвать — прекратились, но все еще давят на плечи, словно камни. Может, в следующий раз и мой отец возникнет из ниоткуда?

Но кое-кто ни на миг не покидал мои мысли.

Тайер. И только Тайер. Если раньше не было понятно, что вселенная не хочет, чтобы мы были вместе, то теперь это стало совершенно очевидно. Мы пережили больше потерь, обмана и травм, чем большинство людей за всю свою жизнь, а ведь я даже не закончила среднюю школу.

Погруженная в свои мысли, я вонзаю вилку в свой недоеденный салат, когда Вален пинает меня под столом по лодыжке.

— Ай, — я хмурюсь, глядя на нее, но подруга указывает подбородком в сторону дверей столовой. Я оглядываюсь и вижу Тайера, шагающего к нашему столику с хмурым выражением лица. В столовой воцаряется тишина, когда он направляется к нам, его глаза прожигают меня насквозь, словно лазерный луч.

— Твою мать, — произносит Холден.

Тайер останавливается передо мной, а сердце колотится в груди от волнения.

— Мы можем поговорить?

Я качаю головой и стараюсь, чтобы мой голос звучал увереннее:

— Не здесь.

— Ты не отвечаешь на мои звонки. Дома не подходишь к двери. Ты просто не оставила мне выбора.

Я оглядываюсь по сторонам, не желая устраивать сцену. Все смотрят на нас с пристальным вниманием, но Тайеру, похоже, наплевать. Если раньше окружающие не верили слухам, то теперь они увидели все воочию.

— Мне насрать на всех этих людей, — произносит парень, будто прочитав мои мысли. — Я без малейших колебаний могу вывалить все свое дерьмо перед кем угодно.

Это побуждает меня к действию. Встав из-за стола, я дергаю его за запястье и тащу через столовую в вестибюль, соединяющий тренажерный зал с кафетерием. Я скрещиваю руки на груди в ожидании, что он что-нибудь скажет. Тайер протягивает руку, чтобы коснуться меня, но я делаю шаг назад, создав между нами столь необходимую дистанцию. Его брови сходятся на переносице, словно он обижен моим телодвижением.

— Я не могу. — Это больно. Физически больно находиться так близко к Тайеру.

— Останься со мной. К черту наши семьи. К черту всех остальных. Просто останься со мной. Будь со мной.

Я качаю головой, в уголках глаз собираются слезы.

— Как ты можешь просить меня остаться, если сам постоянно сбегаешь? Все вокруг только и делают, что бросают меня. Ты. Грей. Моя мама. Черт, да даже родной отец сбежал еще до того, как успел узнать меня. — Я разговариваю как сумасшедшая. Чувствую, как по щеке катится слеза, и смахиваю ее тыльной стороной ладони. — Что со мной не так? Очевидно, что я являюсь всеобщим камнем преткновения.

— В тебе нет ничего неправильного, — яростно произносит Тайер. Он подносит ладони к моему лицу, большими пальцами поглаживая щеки. — Я не собирался бросать тебя, Шэйн.

Я вырываюсь из его хватки.

— Именно это ты и сделал. Ты узнал о Грее и ушел в себя. Прогнал меня, не удостоив объяснений. — Я сглатываю образовавшийся в горле комок и стараюсь не расплакаться. — Но теперь мы знаем, что мой брат непричастен к трагедии. Ты пришел, ожидая, что это все изменит, но это не так.

— Я услышал ту запись и беспокоился лишь о том, как преподнести тебе эти новости. Я стоял и наблюдал, как ты спишь, и я выбрал тебя. Я предпочел тебя своему собственному брату. Потому что я должен быть рядом с тобой, Шэйн, и мы оба это знаем, черт возьми. Признаю, — говорит Тайер, проводя рукой по волосам. — Из-за жуткого чувства вины у меня случился пьяный срыв, но я не бросал тебя. Так я смирился с тем фактом, что должен оставить Дэнни позади, если хочу двигаться вперед вместе с тобой. Вот почему я пришел в твой дом. До того как узнал, что Грей невиновен.

Слезы неумолимо бегут по щекам. Тайер говорит правильные вещи, и мне так хочется ему верить.

— Между нами слишком много неразберихи. Ради всего святого, ты же неполнородный брат Грея…

— И что? Чем это отличается от тех времен, когда я был твоим сводным братом? Наши родители даже не вместе. Это ни на что не влияет.

— Мне кажется, я только и делаю, что борюсь за нас. И я просто… Тайер, я устала.

— Настал мой черед бороться. Я не отпущу тебя.

— Что ж, теперь я отпускаю тебя.

Я наблюдаю, как Тайер сглатывает, его челюсти напрягаются.

— Мы оба знали, что нам не суждено быть вместе, не так ли? — Я ухожу, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость. Например, заберу свои слова обратно. Когда я возвращаюсь в столовую, все взгляды устремлены на меня. Здесь так тихо, что можно услышать, как падает булавка.

— Ешьте свои сраные обеды, любопытные засранцы! — кричит Холден, нарушив воцарившуюся тишину. У большинства людей хватает порядочности отвести глаза. Холден и Вален встают по обеим сторонам от меня.

— Сегодня я не могу здесь находиться, — говорю я, как только мы выходим в коридор.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предлагает Вален.

— Нет, я в порядке, честно, — отвечаю подруге, заставив себя улыбнуться. Вален посылает мне полный сомнения взгляд.

— Заеду позже. — Я киваю, и она заключает меня в объятия.

— Идем. Я провожу тебя, — говорит Холден, притягивая меня к себе.

Мы идем по коридору и проходим через двойные двери, которые ведут на школьную парковку. Когда мы добираемся до моей машины, я забираюсь внутрь, оставив дверь открытой. Холден опирается рукой на крышу.

— Прошедший год всех нас добил, — неожиданно произносит Холден.

Я издаю смешок. Ты так думаешь?

— Но Тайер, похоже, воспринял все тяжелее, чем кто-либо из нас. Он носил этот груз на плечах, отгородившись от окружающих. Но когда ты приехала... Вернулся и он. Ты буквально вернула его к жизни.

Мой подбородок дрожит, а потом я снова начинаю плакать. Смахнув слезы, я шмыгаю носом, чувствуя себя глупо. Но Холден вытаскивает меня из машины и обнимает, его рука поглаживает мои волосы. Я обнимаю его в ответ, прижавшись щекой к его твердой груди, принимая это утешение. Если во всей тьме есть хоть один лучик надежды… Так это то, что мы с Холденом снова обрели нашу дружбу.

— Тайер упрямый, капризный и ненавидит себя. Не думаю, что он любил хоть кого-то до встречи с тобой.

Тайер сказал, что будет бороться за меня. Я всегда думала, что разбитое сердце — это эмоциональные терзания. Но боль в моей груди говорит об обратном. Я уже несколько дней не видела и не слышала о Тайере. Мне стоило бы обрадоваться, что он окончательно отпустил меня. Отчего бы ему этого не сделать? Я ясно дала понять, что планирую сделать то же самое. Но какая-то часть меня хотела, чтобы Тайер боролся за меня, как он и обещал. Страх от того, что он уйдет, и моя глупая гордость, не позволили мне так быстро сдаться. Почему девушки так поступают? Ждут весомого количества унижений, прежде чем окончательно отпустить? Это лишь усиливает боль. Для обоих.

— Я никогда не хотела быть похожей на свою мать, — произносит мама. Поднимаю взгляд и замечаю ее в дверях моей комнаты. Я хмурюсь, недоумевая.

И тебе привет.

— Ты совсем на нее не похожа. — Мы с бабушкой не были близки, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять: эти двое — полные противоположности.

— Неправда, — говорит она, приблизившись и усевшись в изножье моей кровати. Она оглядывается вокруг, рассматривая висящие на стенах плакаты и фотографии. — Ты знала, что раньше это была моя спальня?

Я качаю головой.

— Я вылезала из этого окна больше раз, чем могу сосчитать.

Мне хочется рассмеяться, но легкая улыбка — это все, на что я способна. Я никогда не убегала таким образом, но ко мне пробирался парень. И я бы все отдала, чтобы он снова проник в это окно.

— Я сбегала при каждой возможности. Я провела большую часть своей жизни, испытывая ненависть к собственной матери. Она всегда пыталась заставить меня вписаться в это общество. Она хотела, чтобы я была той, кем не являлась. Она была властной и принимала все решения за меня. И я сказала себе, когда забеременела твоим братом, что никогда не поступлю также. Я бы никогда не вмешалась в его жизнь так, как мать вмешивалась в мою. Но теперь я совершаю те же ошибки.

— Как? — Искренне сбитая с толку, я сажусь, обняв подушку.

— Во-первых, я не так часто бываю рядом, как следовало бы. Я зависела от Грея гораздо больше, чем стоило. Я забрала вас из Шедоу-Ридж, где вы с братом были счастливы, и бросила на съедение волкам, прекрасно зная, какими могут быть люди в этом городе. Я была так сосредоточена на том, чтобы обеспечить вам жизнь, которую, по моему мнению, вы заслуживали, что совершенно забыла дать то, в чем вы больше всего нуждались.

— Мама. Это не одно и то же.

— Я не хочу, чтобы ты обижалась на меня. — Слеза скатывается по ее щеке. — Не хочу, чтобы ты однажды сбежала и больше никогда не вернулась.

— Этого не случится, — уверяю я маму.

Она вытирает глаза, собираясь с мыслями, прежде чем покачать головой.

— Извини, я не планировала говорить все это, — со смехом произносит она. — Я лишь хочу убедиться, что ты счастлива. Если ты захочешь вернуться в Шедоу-Ридж, мы это сделаем. Если хочешь остаться здесь — мы останемся.

Счастлива ли я в этот момент? Отнюдь нет. Могу ли я представить себя в другом месте?

— Я хочу остаться.

Мама выдыхает, ее плечи немного поникли.