Соври мне красиво

— Я так и думала. Хорошо. Теперь же я хочу поступить правильно, а не просто по-матерински.

— Ладно... — я напрягаюсь.

— Я знала о тебе и Тайере.

Кажется, что мое сердце на мгновение останавливается.

— Что?

— Перед трагедией с Дэнни я обнаружила тебя спящей в его постели.

— О боже, — стону я, смущенно уткнувшись лицом в ладони.

— Очевидно, что наша ситуация... сложная. Поэтому я подумала, что будет лучше, если я разлучу вас.

Так вот почему она перевезла нас обратно в Шедоу-Ридж?

— И я не говорю, что это было неправильно. Тебе было семнадцать. Когда мы переехали обратно, я думала, что Тайер уедет в колледж, а ты продолжишь жить дальше. Но как только вы оба оказывались в одной комнате, то походили на два магнита. Такая любовь — та, что не исчезает со временем или расстоянием, — встречается очень редко. Словно поймать молнию в бутылку. И если единственное, что мешает тебе быть счастливой, это тот факт, что он неполнородный брат Грея, то ты должна быть вместе с Тайером.

Я моргаю, не ожидая, что разговор примет такой оборот.

— Дело не только в этом, — произношу я, желая открыться, но не совсем понимая, как это сделать. У нас с мамой никогда не было таких близких отношений, в которых я могла бы спокойно обсуждать с ней парней.

— Я не говорю тебе, что делать. Ты всегда была достаточно ответственной, чтобы принимать собственные решения. Я лишь хочу, чтобы ты знала: что бы ты ни выбрала, я буду на твоей стороне. И Грей со временем тоже.

Глава 40

Тайер

Я стою возле дома Шэйн под предлогом беспокойства за ее благополучие, словно влюбленный придурок. Правда заключается в том, что никто не пытался что-либо сделать с ночи пожара, но я не могу оставаться в стороне. Я пытался. Свет в доме выключен, кроме лампы в комнате девушки, ее окно открыто, как я и предполагал. Идет слабый дождь, но дует ветер, и вдалеке гремит гром.

Я прокрадываюсь к стене дома, забираюсь наверх и залезаю в ее окно, стараясь проскользнуть как можно тише, чтобы не разбудить маму девушки. Шэйн свернулась калачиком на боку и, должно быть, заснула не так давно, потому что из динамика ее телефона, лежащего на кровати, играет песня «The Freshman» группы The Verve Pipe. Когда я подхожу ближе, то замечаю, что кончик ее носа покраснел, словно она заснула в слезах, и чувствую укол вины. Я был причиной ее слез слишком часто, но я бы убил любого, кто посмел заставить ее плакать.

Я убираю непослушную прядь волос с щеки Шэйн и заправляю ее за ухо, прежде чем забраться в постель позади нее. Я целую девушку в затылок, накрыв рукой ее бедро.

— Наши шрамы называют фигурами Лихтенберга, — говорю я, прижимаясь лбом к верхней части ее позвоночника. Я даже не уверен, что Шэйн проснулась, но все равно продолжаю. — Ты спросила меня, зачем я изобразил на своем теле постоянное напоминание о той ночи. — Кончиками пальцев я провожу по изгибу ее бедра, чувствуя, как по теплой коже Шэйн пробегают мурашки.

— В ту ночь ты сказала, что любишь меня. — Я снова целую то местечко, где ее плечо встречается с шеей. Я слышу, как у девушки перехватывает дыхание, и знаю, что теперь она точно проснулась. — Потому что каким-то чертовым образом я чувствовал, что та ночь сплела нас вместе, нравилось нам это или нет. — Еще один поцелуй. — Но более того, это была ночь, когда я понял, что тоже люблю тебя. И я не мог с этим справиться. Мама бросила нас. Дэнни умер. Я чертовски боялся любить кого-то еще. Поэтому я сделал то, что у меня получается лучше всего — ушел в себя и закрылся. Я оттолкнул тебя. Но я хотел помнить, каковы были эти чувства.

Шэйн безмолвно поворачивается ко мне, и моя рука скользит под ее рубашку, остановившись между лопаток. Наши губы находятся в сантиметрах друг от друга, но девушка не поднимает глаз.

— Прости меня. — Слова просты, но я не думаю, что на самом деле произносил их раньше. — Будь со мной.

Теперь дыхание Шэйн участилось, и я чувствую, как колотится ее сердце. Я не знаю, о чем она думает или что чувствует, но она не выгоняет меня, так что я воспринимаю это как хороший знак. Затем я чувствую, как ее язык касается моих губ, осторожно проскальзывает между ними, а руки девушки поднимаются, чтобы обхватить мою челюсть. Сначала она целует мою верхнюю губу, слегка посасывая, а затем повторяет движение с нижней. Я стону, позволяя ей насытиться, но когда ее язык сплетается с моим, я не могу не поцеловать ее в ответ.

Я запускаю руки в волосы Шэйн, прижимая ее к себе, пока наши языки изучают друг друга. Переворачиваю девушку на спину, затем сажусь на корточки, чтобы стянуть серые шортики с ее ног, прихватив с собой и нижнее белье. Шейн лежит неподвижно, позволяя мне раздеть ее. Настал черед майки. Я приподнимаю ее и рассматриваю идеальную грудь, восхищаясь тем, как красиво выглядят ее маленькие розовые соски с изящным пирсингом. Забираюсь на Шэйн сверху, прижав ее руки к кровати, и втягиваю затвердевший кончик в рот.

Шэйн стонет, приподнимая бедра в поисках трения. Я посасываю ее плоть, обхватив оба ее запястья одной рукой, а мой большой палец заботится о втором соске. Наслаждаясь легкими вздохами и стонами Шэйн, я не торопясь облизываю, покусываю ее грудь, а затем проделываю то же самое с другой. Теперь Шэйн практически задыхается, ее глаза зажмурены, будто ей больно, а руки все еще подняты над головой.

Я обвиваю ее пальцы вокруг перекладин в изголовье кровати.

— Держись за них, — произношу я, вставая, чтобы избавиться от одежды. Глаза Шэйн прикованы ко мне, когда я стаскиваю рубашку через голову, бросив ее на пол. Я снимаю обувь, стягиваю штаны и боксеры, а затем снова заползаю на нее, прокладывая поцелуями путь вверх по ее животу.

— Раздвинь свои ножки для меня, детка.

Шэйн без колебаний раздвигает бедра, и я проскальзываю между ними.

— Скажи мне еще раз — говорю я, прижимаясь к ее влажному теплу, прежде чем закинуть ее бедро себе на талию. — Я хочу услышать, как ты это произносишь.

Она нервно облизывает губы, и я понимаю свою ошибку. В последний раз, когда она произнесла эти слова, все закончилось плохо. Шэйн должна услышать их от меня.

— Я люблю тебя, — произношу я, врываясь в нее. Я скольжу ладонями вверх по вытянутым рукам девушки, переплетая наши пальцы, когда начинаю двигаться внутри нее. — Я старался этого не делать. Я не хотел ни к кому испытывать чувств, но потом появилась ты и проникла под мою кожу, в мое гребаное сердце, и больше никогда не покидала моих мыслей. Ни на минуту. Я устал с этим бороться.

Шэйн разжимает наши пальцы и упирается в мои плечи, желая сменить позу. Она ложится сверху, прижав мои запястья к кровати так же, как я прижимал ее. Теплая, влажная киска девушки прижимается к нижней части моего живота. Ее волосы ниспадают вокруг нас, они щекочут мою грудь, когда она наклоняется.

— Если ты все испортишь...

— Я этого не сделаю.

— Хорошо. — Она двигает бедрами, отклонив попку так, что головка моего члена упирается в ее влажный вход.

— Значит ли это, что ты тоже меня любишь?

Она скользит вниз, принимая меня в себя.

— Ты единственный парень, которого я когда-либо любила.

— Покажи мне.

Шэйн откидывается назад, кладет руки на мои бедра позади себя и начинает двигаться. Эта поза открывает идеальный вид на мой член, исчезающий в ее киске, и я завороженно наблюдаю, как она медленно скользит вверх и вниз по всей длине. Ее груди подпрыгивают, когда она начинает быстрее двигать бедрами, и я кладу руки на талию девушки, прижимая ее к себе и толкаясь все сильнее и быстрее. Когда я чувствую, как ее влага покрывает меня, и вижу, как глаза Шэйн закрываются, прежде чем голова откидывается назад, то знаю, что она близка к разрядке.

— Черт, я люблю тебя, — рычу я, прижимая большой палец к ее клитору. Она мгновенно сжимается вокруг меня, рот Шэйн распахивается в беззвучном крике. Я чувствую, как ее киска сдавливает мой член нова и снова, вытягивая все соки, и я ничего не могу с этим поделать. Я кончаю в нее, когда Шэйн трясется и дергается от оргазма.

— О боже, — произносит она, упав мне на грудь, но все еще удерживая меня внутри себя.

Наши тела скользкие от пота, щеки девушки раскраснелись. Мы лежим, пытаясь успокоить дыхание. Через несколько минут она начинает водить пальцем по моей татуировке, как делает всякий раз, когда мы находимся вместе.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что она заснула, она бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

— Что?

— Словно поймать молнию в бутылку.

Глава 41

Шэйн

Наконец-то мы вместе. Это кажется нереальным, но правильным. Есть шанс, что однажды я пожалею об этом, но я знаю, что если бы не дала нам еще один шанс, то всегда задавалась бы вопросом: а что, если? Тайер каждый день забирает меня из школы и обязательно целует на глазах у всех. Люди шепчутся, но это не ново.

Чем больше я думаю об исповеди Грея, тем больше мне что-то не нравится. Почему Самюэл так быстро оказался на месте происшествия? Опираясь на то, что я знаю о нем, мне не удается избавиться от ощущения, что он стоит за всем произошедшим. Я просто не понимаю, как именно. Кристиан казался еще более замкнутым, чем обычно, и я знаю, что мне нужно поговорить с Тайером. Я не рассказала ему о том, что видела той ночью на парковке, отчасти потому, что я обещала этого не делать, и хотела дать Кристиану шанс сделать это самому, а отчасти потому, что это попросту вылетело у меня из головы из-за всего бушующего в жизни хаоса.

Я сижу за кухонным столом Тайера: он по одну сторону от меня, Холден — по другую. Передо мной стоит тарелка с нетронутой пиццей. Чуть позже Холден позовет друзей, так что я чувствую, что лучше покончить со всем именно сейчас.

— Ребят, я должна вам кое-что сказать, — произношу я, ковыряя черный лак на ногтях. Они оба замолкают, обменявшись взглядами. Тайер кладет пиццу на тарелку, пригвоздив меня к месту выжидающим взглядом.

— Вечером после поминальной службы по Дэнни...

— Выкладывай, — говорит Холден, прежде чем сделать глоток пива.

— Я вышла на парковку, чтобы найти тебя, — отвечаю я Холдену. — Но ты уже уехал.

— Реально?

Я киваю.

— Я заметила Кристиана и его отца. Не знаю, что произошло и почему, но он начал выбивать все дерьмо из сына.

Я наблюдаю за обоими парнями, ожидая какой-то реакции. Может быть, это не стало для них сюрпризом. Но их лица ничего не выдают.

— Я подбежала, чтобы помочь ему, и ваш дядя был крайне недоволен, что я оказалась свидетелем произошедшего.

— Он прикасался к тебе? — спрашивает Тайер низким и угрожающим голосом.

— Нет. — Я торопливо качаю головой. — Он пытался напугать меня, утверждая, что это «семейные дела», но Кристиан остановил его, прежде чем он смог что-либо сделать.

— Какого хрена ты рассказываешь это только сейчас?

— Кристиан просил меня не делать этого. Он должен был сказать вам сам. — Я до сих пор не знаю, было ли это разовым случаем или же происходило постоянно. Не то чтобы это было приемлемо, в любом случае.