Проклятая благодать

Глава 13

Фиби

Я почувствовала тяжесть своих век еще до того, как открыла глаза. Было жарко, и мои волосы прилипли к лицу. А щека к тому, на чем лежала. Пахло кожей.

Я застонала, как только попыталась пошевелиться. У меня болела голова и пульсировало в висках. Я поднесла руку к голове и перевернулась на спину. Резко вдохнула, когда это небольшое движение вызвало тошноту, подступившую к горлу. Я старалась не двигаться, молясь, чтобы это прошло. Но мне не повезло.

Присев, я открыла глаза и поморщилась от проникающих лучей солнца… Пошарила руками вокруг себя и поняла, что нахожусь в грузовике. Мои пальцы нащупали дверную ручку. Я рывком распахнула дверь и опустила ноги на грязную землю.

Я едва почувствовала теплый, липкий воздух на своем лице, когда мне пришлось нагнуться и извергнуть все, что было у меня в желудке. Я держала свои волосы, пока меня тошнило, мои глаза слезились. Когда потребность в рвоте прошла, я выпрямилась на дрожащих ногах. Мир закружился, голова стала ватной. Я закрыла глаза, чтобы не упасть. Прислонилась спиной к грузовику и сосредоточилась на своем дыхании. В ту минуту, когда это сделала, я вспомнила ее. Мое лицо исказилось в агонии. Но я приветствовала пришедшую боль. Это было мое наказание, плата за то, что я подвела ее…

— Где она? — спросила я Марту.

Моя кожа все еще была влажной после душа, и было уже поздно. На самом деле, слишком поздно, но я хорошо поработала, поэтому брат Джон разрешил мне разыскать ее. Я заработала тридцать минут непрерывного с ней общения.

Редкий подарок.

— Она в своей комнате, — сказала Марта, все еще одетая после ночного задания.

— Спасибо.

Я направилась по коридору.

— Она получила свое первое прикосновение сегодня вечером.

Споткнувшись, я остановилась и почувствовала, как глубокая трещина расколола мое сердце. Это было не воображение — я действительно почувствовала, как оно треснуло на куски. Настоящая физическая боль.

— Кто? — прошептала я, борясь с комом в горле.

Слезы все равно навернулись мне на глаза. Я знала, что этот день настанет. Знала, что это считалось благословением, но все же я не чувствовала радости в своем сердце, которая, как я знала, должна была быть. Все, о чем я могла думать, была маленькая Сапфира.

Ей было одиннадцать лет.

— Пророк Давид послал сюда с визитом нескольких человек. Один из них выбрал ее.

Марта подошла ближе и положила руку мне на плечо. Ее улыбка была яркой.

— Я вижу боль на твоем лице, но сегодня вечером она завоевала благосклонность пророка.

Я оцепенело кивнула, зная, что должна чувствовать. И все же не могла. Я понимала, что дьявол, должно быть, проник в мою душу, чтобы заставить меня усомниться в нашем пророке и путях нашей веры, но я не могла радоваться.

— Я должна пойти к ней, — сказала я.

— Фиби, я люблю тебя. Но ты должна разорвать узы, за которые держишься. Это заставляет тебя чувствовать бремя, от которого ты должна быть свободна.

Я посмотрела на лицо Марты и увидела в нем только сочувствие.

— Я была в такой же ситуации, как ты. Я отпустила. Теперь и ты должна.

— Не могу, — тихо сказала я и положила руку на сердце. — Я никогда не могла подчиниться.

Я отвернулась от Марты и, тяжело ступая, направилась в комнату Сапфиры. Протянула руку к ее двери, собираясь постучать, но моя рука осталась висеть в воздухе. Дыхание участилось. Что ждало меня по ту сторону двери?

Я вошла в тускло освещенную комнату, в углу горела только одна свеча. Ее кровать была пуста.

— Сапфира?

Мое сердце билось где-то в горле.

Рядом с ее кроватью послышалось тихое сопение. Оцепенев, я позволила своим ногам вести меня, и нашла ее в углу комнаты, обхватившую руками колени. Ее длинные светлые волосы скрывали лицо, кончики завивались на полу.

— Саффи? — прошептала я, называя ее ласковым именем, и слез стало еще больше при виде ее, такой крошечной, на полу.

Саффи подняла голову. Даже в этом мягком сиянии ее темные глаза казались огромными и круглыми… и наполненными болью.

— Фиби? — сказала она слишком тихо.

Я подошла ближе. Ее красивое лицо скривилось, и рыдания вырвались из ее горла. Инстинктивно я подлетела к ней, призванная болью, и обняла. Ее миниатюрное тело упало в мои объятия, и ее слезы пропитали мое платье.

— Ш-ш-ш, — я попыталась успокоить ее, нежно укачивая.

Но знала, что это бесполезно. Я была на ее месте. Помнила тот день так, словно он произошел совсем недавно. Поэтому я просто обняла ее. Поцеловала в макушку, когда она вытерла все свои слезы. Я понюхала ее волосы, пытаясь запомнить запах и крепче сжала ее, вспоминая, как сильно она выросла с тех пор, как в последний раз была в моих объятиях — слишком давно.

Я попыталась насладиться всем, что было связано с этим моментом.

— Ш-ш-ш, — снова успокоила я и почувствовала некоторое облегчение, когда рыдания Сапфиры стихли и ее дыхание успокоилось.

— Саффи.

Я убрала ее голову от своей груди и откинула волосы с лица. Ее фарфоровая кожа была покрыта красными пятнами, а глаза были опухшими и воспаленными. — Милая, — сказала я, глядя в ее пытливые глаза и чувствуя, как мое собственное зрение мерцает.

Я закрыла глаза, прогоняя слезы, и снова посмотрела на нее сверху вниз. Я выдавила из себя улыбку.

— Марта все мне рассказала.

Саффи придвинулась ближе ко мне, и я крепче прижала ее к себе. Не думала, что она заговорит, слишком много секунд тянулась тишина, пока она не сказала:

— Он… он причинил мне боль.

Эти слова. Эти просто сказанные слова, наполненные таким тяжелым признанием, были моей гибелью. Я почувствовала, как моя душа разрывается на части, когда я держала ее в своих объятиях, беспомощная сделать что-нибудь, чтобы помочь.

— Знаю.

Я поцеловала ее в макушку.

Саффи положила руку на низ живота.

— Мне… Мне это не понравилось, как должно было по словам брата Джона.

Я не думала, что смогу это вынести. Не думала, что когда-нибудь смогу сдвинуться с этого места. Я не могла ее отпустить. Я не собиралась больше быть вдали от нее.

Но я знала, что у меня нет выбора.

— Знаю, — повторила я.

Эти жалкие слова были на вкус как кислота на моем языке.

— Но… но все наладится. В следующий раз все будет не так плохо.

Сапфира в панике уставилась на меня.

— Я не хочу, чтобы был следующий раз. Пожалуйста, сестра, я не могу… не думаю, что смогу…

Ее нижняя губа задрожала.

— Пожалуйста…

Сестра…

Это слово пронеслось у меня в голове.

— Я хочу жить с тобой.

Она встала на колени, ее маленькое красивое лицо оказалось перед моим. Она повзрослела с тех пор, как я была здесь в последний раз. Ее лицо теряло детские черты и превращалось в лицо молодой девушки. Я провела пальцем по ее щекам, улыбаясь сквозь слезы, когда увидела россыпь веснушек на ее носу. Несколько из них были у нее на щеках, одна побольше — возле глаза.

Это было прекрасно… она была прекрасна. Так идеальна в моих глазах.

— Пожалуйста, — снова взмолилась она. — Ты моя сестра. Мы — одна кровь, Фиби. Позволь мне жить с тобой. Я буду вести себя хорошо.

На этот раз я не смогла сдержать слез, и они потекли, горячие и соленые, по моим щекам.

— Я знаю, моя дорогая, — сказала я со всей силой, на которую была способна. — Но это не тот путь. Брат Джон и Пророк Давид никогда этого не допустят.

Я прислонила свой лоб к ее лбу и закрыла глаза.

— Если бы могла, я бы отвезла тебя к себе домой и оберегала от всего плохого.

Я улыбнулась, представляя себе этот рай в своей голове.

— Я бы заботилась о тебе и читала по ночам, пока ты не заснешь в моих объятиях.

— Что бы ты читала?

Она положила голову мне на плечо.

— Все, что ты пожелаешь, — сказала я, убирая волосы с ее лица.

Я снова поцеловала ее в макушку и почувствовала, как ее тело отяжелело от усталости.

— Я бы хотела этого, — сонно сказала она. — Я… скучаю по тебе, Фиби. Хочу, чтобы ты всегда была со мной. Но, когда я спрашиваю, мне говорят быть терпеливой.

Она покачала головой.

— Думаю, что у меня выходит не так хорошо с терпением.

Она вздохнула, принимая более удобное положение. Я сжала ее так крепко, как только могла, не причинив ей боли.

— Я…

Я зажмурила глаза, избавляя их от влаги.

— Я тоже скучаю по тебе, милая.

Я не могла вынести боли в своем сердце. Такая ужасная боль. Мне нужно было выпить. Мне нужно было забыть. Алкоголь или зелье помогали мне забыть.

Я открыла глаза и вытерла влагу, затуманившую мое зрение, собираясь найти какую-нибудь выпивку. Когда мое зрение улучшилось, я осмотрела открывшееся передо мной зрелище. Меня окружал лишь густой покров деревьев. Мои брови опустились в замешательстве, и я проглотила сухость в горле. Нервы накалились внутри меня, когда я попыталась вспомнить, как я здесь оказалась.

Это был не дом Лилы. Это был не Новый Сион…

Мейстер.

Ледяные струйки страха побежали по спине, и сердце бешено заколотилось.

Неужели он каким-то образом нашел меня?

Откуда-то сзади донесся слабый стук. Я замерла, мои мышцы напряглись. Я выровняла дыхание, собравшись с духом, чтобы повернуться. Я не была уверена, что смогу пошевелиться, но должна была это сделать. Если бы это был Мейстер, он бы не оставил меня надолго в покое.

Я повернулась и осторожно выглянула в окна грузовика, используя его кузов в качестве щита. В нескольких ярдах от него стоял небольшой деревянный домик, снаружи находился очаг и несколько садовых кресел. Входная дверь была открыта.

Изнутри послышался еще один грохочущий звук.

Страх разлился по венам, когда я попыталась заглянуть в окна. Я видела, как кто-то двигался внутри, но не могла ничего разглядеть, кроме размытых очертаний и отражения восходящего солнца от стекла. Я отчаянно пыталась вспомнить прошлую ночь, дни, предшествовавшие этому моменту. Но воспоминания были разрозненными, и их трудно было зафиксировать. Стук в голове делал почти невозможным здраво мыслить.

Я огляделась вокруг в поисках тропинки, выхода, как вдруг услышала, что кто-то приближается к входной двери. Я присела на корточки у грузовика, мое сердце бешено колотилось. Выглянула из-под полуприкрытых век и в полумраке заметила пару ног в ботинках, затем ноги в джинсах. Рука, держащая три полных мешка для мусора…

… а потом он вышел на свет.

AK.

Я прислонилась к грузовику. Он отнес мешки в грузовик и закинул их на заднее сиденье. Там уже было много мешков. Он вытер лоб предплечьем. Я не могла отвести от него глаз, от его крупного телосложения, множества татуировок, растрепанных темных волос.