Проклятая благодать

Глава 16

AK

— Привет, — сказала Фиби, когда я открыл глаза.

Она все еще лежала рядом со мной в том же положении, как мы заснули прошлой ночью. Мои глаза болели, и уверен, веки были распухшими. В горле пересохло, и я был совершенно измотан.

— Привет.

Посмотрев вниз, я увидел, что ее рука все еще в моей. Я вздрогнул, когда посмотрел прямо на луч света, пробивающийся сквозь щель между занавеской и окном.

— Уже утро?

Я провел рукой по обнаженной груди. Должно быть, ночью я снял футболку.

— Уже полдень. — Она улыбнулась. — Мы проспали всю ночь и все утро.

Улыбка сошла с ее губ, она подняла руку и провела ею по моему лицу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — сказал я.

Фиби смотрела на меня, явно ожидая, что я скажу больше. Я вытянул шею и подумал о прошлой ночи. Обо всем, что рассказал. Я ждал привычной тяжести в груди. Стыда и чувства вины. И они были там. Я был уверен, что это ощущение никогда не исчезнет. Но сегодня его стало меньше.

— Но лучше, — сказал я искренне. — Немного лучше.

Ее взгляд смягчился.

— Хорошо. — Она снова поцеловала мне руку. — Я размышляла, пока ты спал.

— Да?

Она кивнула.

— Думаю… думаю, мы должны были найти друг друга, АК. Я считаю, мы должны были встретиться и вместе покинуть ад.

Я не ответил. У меня не было слов.

— Думаю, что никакое решение не бывает быстрым, и никакое лекарство волшебным образом не избавит нас от боли. Но я считаю, что мы должны пройти через эту боль, которую испытываем, чтобы двигаться дальше. И я верю, что какой бы Бог или великая сила ни существовали над нами, они сводят нас, чтобы мы могли исцеляться вместе. Исцелять другого так, как не смог бы ни один другой человек.

Ее глаза опустились, и гребаный румянец покрыл ее веснушчатые щеки.

— По крайней мере, именно это я и обдумывала. — Она рассмеялась. — Но это может быть просто глупость.

— Нет.

Я взял ее за подбородок, поднял лицо, ожидая, пока эти застенчивые глаза снова остановятся на мне.

— Думаю, ты права, Рыжая. Думаю, что ты можешь быть чертовски права.

Сияющая улыбка озарила ее лицо.

— Что?

— Рыжая, — сказала она со вздохом. — Мне нравится, когда ты меня так называешь.

— Да?

Она кивнула.

— Да.

Я двигался все ближе и ближе, пока мой нос не коснулся ее носа, а губы не зависли над ее губами.

— Знаешь, что мне нравится?

Она покачала головой.

— Твои губы на моих.

Она сглотнула и положила руку мне на грудь. Как только ее рука коснулась моей кожи, мой член зашевелился в джинсах.

— Правда? — тихо спросила она.

Я провел зубами по нижней губе.

— Мхм…

Я наклонился и коснулся губами ее губ, пока не услышал ее стон. Я провел рукой по ее обнаженной руке к тонкой бретельке ночной рубашки. Она вздрогнула от моего прикосновения, и я улыбнулся мурашкам, покрывающим ее тело.

— АК, — пробормотала она и закрыла глаза.

— Рыжая?

— Поцелуй меня, — попросила она.

Я запустил руку ей в волосы, и, черт возьми, поцеловал ее.

Мои губы горели, последствия этих гребаных слез. Мои губы — и ее губы — распухли, но я не отстранился, и она тоже. Мой язык проник в ее рот, и она застонала.

Я не торопился. Быть с ней вот так — совсем другое дело. Ни одна сучка никогда не знала меня таким. Никто никогда не знал всего о моих демонах — даже Вик и Флейм не знали, насколько ужасными были эти кошмары.

Но Рыжая знала. И я знал о ее боли. Знал о жестоком обращении. О ребенке. Та же вина и стыд, что текли по моим венам, текли и по ее.

Когда я оторвался от губ Фиби, она задержала дыхание. Но я не остановился, а провел губами по ее шее, откидывая рыжие волосы назад на подушку. Мы вдвоем занимали каждый сантиметр этой узкой кровати, но мне это нравилось. Она была здесь, подо мной, рядом со мной, и куда бы она или я ни двигались, другой был рядом.

Я переместился на нее сверху, двигая ее под своим телом. Мои руки согнулись по обе стороны от ее головы, когда я посмотрел на нее сверху вниз. Ее голубые глаза были широко раскрыты, зрачки расширены.

— Чертовски красивая.

Я убрал оставшиеся пряди волос с ее лица.

— АК, — сказала она, и в ее приглушенном голосе послышалось удивление.

Ее щеки раскраснелись, но я все еще мог видеть веснушки под розовым румянцем. И тут меня осенило. Ее развратили, вероятно, трахнули таким количеством способов, какое большинству сучек не довелось увидеть за всю жизнь. Но когда дело дошло до медленного, означающего нечто большее, чем соблазнение и оргазм, акта, она была чертовски растеряна.

С таким же успехом она могла быть девственницей. Бл*дь, как и я. Никогда еще я не брал сучку вот так — лицом к лицу, глаза в глаза. Никогда не брал сучку, когда между нами была честность, ничего недосказанного.

И никогда не брал сучку, которая мне нравилась.

Бл*дь… Мне нравилась Фиби.

— Ты… ты тоже прекрасен.

Она застенчиво улыбнулась и нервно положила руку мне на лицо. Она сказала, что ее дочь была красивой и застенчивой. Интересно, если бы ей не промывали мозги и не дрессировали до тех пор, пока она не стала влажной мечтой любого мужчины, была бы она тоже застенчивой. Бл*дь, да, красоты у нее было с избытком, но сейчас она была и чертовски нервной.

Наклонившись, желая почувствовать ее рот на своем, я поцеловал ее, быстро оторвавшись, чтобы губами коснуться ее шеи. Руки Фиби запутались в моих волосах, пока я продвигался дальше на юг — по ее ключице и вниз, пока вырез ее ночной рубашки не встал у меня на пути. Оглянувшись на нее и убедившись, что она этого хочет, я взял подол и медленно поднял его, обнажая ее ноги, киску, живот и, в конце концов, грудь. Когда она не запротестовала, я поднял его над ее головой и сбросил одежду на пол.

Я сел на корточки и посмотрел на нее, лежащую на узкой кровати. Ее кожа была такой белой, но совершенной. Мои руки опустились на ее икры, затем скользнули вверх по бедрам, по животу, пока не достигли груди. Медленно и нежно я провел пальцами по ее плоти, пока не добрался до сосков. Она быстро выдохнула, когда подушечки моих больших пальцев пробежались по ним. Я встретился с ней взглядом. Ее распухшие губы были приоткрыты. Спина выгибалась, когда я касался ее, исследовал ее тело. Но лучше всего было то, что ее обеспокоенные глаза, успокоились, когда остановились на мне.

— Ты в порядке, Рыжая?

Легкая улыбка тронула ее губы, и она кивнула.

— Хорошо.

Я опустил голову и обвел кончиком языка ее сосок. Фиби застонала и поерзала на кровати. Я обхватил ладонью ее грудь, затем всосал полный бутон в рот. Мой член врезался в ширинку джинсов. На вкус она была чертовски идеальна. Поэтому я взял больше. Я сосал и лизал, пока она не начала дергать меня за волосы, молча умоляя о большем.

Оторвавшись от ее сисек, плоть которых теперь была влажной и красной, я провел языком дорожку до ее живота. Мои руки остались на ее бедрах, удерживая ее на месте.

— АК, — бормотала она снова и снова.

Я остановился у нее между ног.

— Пожалуйста, — взмолилась она, когда ее ноги раздвинулись шире, и она обнажила свою киску для моих глаз.

— Я собираюсь вылизать тебя, Рыжая, — сказал я низким и грубым голосом.

Она закрыла глаза, и из ее горла вырвался стон.

— Ты этого хочешь?

— Да, — прошептала она. — Пожалуйста…

Не нуждаясь в большем разрешении, я сдвинулся вниз по кровати, пока моя грудь не прижалась к матрасу, а ноги не свесились с края. Я уперся локтями в кровать и, раздвинув губы ее киски большими пальцами, наклонился вперед и лизнул длинную полоску от ее дырочки до клитора. Бедра Фиби дернулись, и мне пришлось прижать их, чтобы удержать ее на месте. Ее стоны были долгими и такими же сладкими, как и ее киска, когда я делал это снова и снова. Я втянул ее клитор в рот, чувствуя, как он набухает.

— АК, — пробормотала она. — Я не могу этого вынести… это чувствуется… это чувствуется…

Я остановился и поднял голову. Ее отчаянные глаза встретились с моими, щеки пылали.

— Прекрасно, — сказала она.

Ее рука потянулась вниз и провела по моей щеке.

— Так… так идеально.

Я видел, как слезы выступили у нее на глазах. Увидел, что она смотрит на меня так, как ни одна сучка никогда не смотрела на меня раньше. Поэтому я снова лизнул ее, всасывал клитор медленно, осторожно, слыша, как она начинает задыхаться. Ее руки потянули меня за волосы, когда я почувствовал, как она сжалась вокруг моего языка. Затем она замерла, и громкий крик вырвался из ее груди и заполнил комнату. Но я не остановился. Я пристрастился к ее вкусу, как только он наполнил мой рот. Я лакал ее киску, пока ее рука не оттолкнула меня.

Я встал и стянул джинсы, наблюдая, как Фиби лежит на кровати, задыхаясь. Ее длинные волосы разметались по подушке, дикие и необузданные.

Откинув джинсы в сторону, я погладил свой твердый член. Фиби лежала неподвижно и просто смотрела, как я медленно перелезаю через нее, нежно проводя рукой по ее обнаженной коже. Я двигался до тех пор, пока мои руки не оказались по обе стороны от ее головы. Я молча смотрел ей в лицо. Просто хотел посмотреть на нее вот такую. Никакого гребаного дерьма соблазнительницы. Никаких разговоров о членах, трахе и желании взять меня. Только она, застенчивая и разгоряченная от того, что попала под мой язык.

Руки Фиби обвились вокруг моей шеи, и она притянула меня ближе, как будто эта сучка не могла меня отпустить. А я и не хотел. Мне было хорошо там, где я, черт возьми, был.

Используя колени, чтобы раздвинуть ее ноги, я скользнул бедрами вниз, пока мой член не прошелся по ее мокрой киске. Я застонал, упиваясь ее стонами в мой рот.

— Хочу тебя, Рыжая, — сказал я грубым голосом.

— Я… тоже хочу тебя, — сказала она.

Откинув голову назад, чтобы видеть ее глаза, я сказал:

— Хочу взять эту киску, эту гребаную израненную душу и это сердце. Ты согласна?

Губы Фиби задрожали, глаза наполнились слезами. Мое гребаное горло сжалось от этого зрелища.

— Да, — сказала она со смешком сквозь слезы. — Я хочу этого.

Она подняла голову и поцеловала меня в губы.

— Возьми меня, — сказала она мне в рот.

Застонав, я толкнулся вперед, мой член скользил внутри нее, сантиметр за сантиметром, пока я не достиг цели.

— Твою мать! — зашипел я, когда ее киска обвилась вокруг меня.

Фиби откинула голову на подушку, и ее пальцы сжали мой затылок. Я уткнулся лицом в ее шею, вдыхая ее сладкий аромат, двигая бедрами.

Мои мышцы спины и рук напряглись, пока я раскачивался в ней назад и вперед. Медленно и неторопливо. Наше дыхание было затрудненным. Руки Фиби упали с моей шеи, и с ее губ сорвался хриплый стон. Я поднял голову. Мне нужно было увидеть ее лицо. Мне нужно было, чтобы она знала, кто ее трахает. Мне нужно было следить за ее глазами.

Я сглотнул, когда сделал это. И, бл*дь, чуть не сломался, когда увидел глаза, полные слез, медленные капли, падающие по ее щекам, в то время как я продолжал нежно двигаться, наполняя ее снова и снова, спокойно, мягко трахаясь.

— АК, — беззвучно произнесла она.

Ее ресницы были влажными, а губы дрожали.

Я почувствовал, как стенки ее киски сжимают мой член, и задвигал бедрами быстрее. Но я не сводил с нее глаз, а она не сводила с меня. Мое дыхание сбилось, когда я увидел, как вспышка красного пробежала по ее шее и груди. Ее бедра покачивались напротив моих, и, черт возьми, это было невероятно. Она запустила пальцы в мои волосы, затем скользнула ими вниз и нежно обхватила мои щеки. Ее губы приоткрылись. Я почувствовал, как ее киска сжалась, когда она кончила с долгим, мягким стоном. Ощущение ее оргазма, вид ее лица и эти чертовы руки на моих щеках заставили меня последовать за ней. Мои руки сжались в кулаки, когда я кончил, толкаясь в нее. Я замер, застонав, но не сводя с нее глаз. Она погладила меня по щекам, а я расслабил руки и перевел дыхание.